Неслучайные встречи

В семье Лиама Килиана Коннели было принято называть детей в честь святых. Только самого Лиама назвали не в честь такого, как будто, видя, что святым он явно не будет. Жил он сначала в Дублине, а потом эмигрировал во времена Великого голода, как большинство его земляков. В Дублине Лиам жил за счет воровства и разбоев. Он хитро проник на корабль до Нью-Йорка, а там быстро попал в бандитскую группировку. Не учел он только одного: в один из последних заходов по родной Ирландии, он осчастливил своим мужским потенциалом молодую девушку, Олив. Ну, осчастливил, и тут же забыл. Не забыла Олив, которая спустя некоторое время, поняла, что ждет ребенка. Девушка была непростой, и ей стоило огромных усилий отыскать нерадивого папашу. Но в один из развеселых дней Лиама, на пороге появилась Олив с внушительным животом. -Не скроешься, красавчик,-хищно улыбнулась она, доставая из сумки огромный нож. Лиам понял, что полностью попал. Даже не в тот момент,когда он понял,что ему никуда не деться от ответственного долга быть отцом, а когда скромная на вид Олив стала управлять делами группировки. Лиам присмирел, поняв, кто теперь держит его в ежовых рукавицах. А к осени Олив родила ему сразу двойню, мальчика и девочку. Дочь была названа Тринити,в честь Троицы, а сын Питером,в честь апостола Петра. Чтобы хоть как-то восстановить традицию. Дети росли непоседами, да такими, что их побаивались бандиты. Особенно Тринити. От этой малышки с копной рыжих волос, с прозрачными глазенками-аквамаринами можно было ожидать чего угодно. Вот она смотрит на тебя своими трогательными глазами, а через миг у тебя уже нет яблока, которое только ты держал в руке. Питер был немногим тише сестры, и во всех своих шалостях, они делили обязанности четко. Глаза у Питера были почему-то карими, и вообще он мало напоминал сестру, но стоило обоим улыбнуться, как сомнения в их родстве, тут же отпадали. Дети ходили в католическую школу, и от их выходок выли все монахини. Родителей вызываться, естественно, боялись. Но когда Тринити,в классе девочек, устроила взрыв, Лиам надел лучший костюм, и пошел к директору. Тот посоветовал высечь ему детей, но это не удалось: они сбежали в неизвестном направлении,а когда нашлись, то Лиам уже забыл об этом, надравшись в пабе. Уже в 13 лет Тринити Олив Коннелли четко понимала,что не хочет быть как родители. И брату она не желала карьеры разбойника. -Мы должны сбежать. Ровно через четыре года,когда нам исполнится по 17,-заговорщески шептала она брату. -Трин…Но мама и папа… -Пит, мама и папа см видишь как к нам относятся. В этой жизни у меня есть только ты,а у тебя только я. И Питер был полностью с ней согласен. -Но куда мы сбежим? Нас тут же схватят! -Залезем на какое-нибудь судно, и станем пиратами, мир повидаем зато,- с блеском в глазах воодушевленно болтала Тринити. -Трин,ты такая смешная! А чем пираты лучше мафии? -Пираты никого не убивают, а еще они в море. Лучше же на воде,чем тут,в пыльном городе. Питер обнял сестру, и она чмокнула его в коротко стриженную макушку. Спустя три года, 31 октября, когда все ирландцы отмечали Самайн, Лиам Коннели устраивал очередной грабеж, а его жена залихватски сражалась с какой-то пьяной ирландкой в ближайшем баре, Тринити и Питер,взявшись за руки, бежали в никуда. Им исполнилось по 17, родители редко вспоминали о них, и все, что им оставалось-это была дорога.