Мать моего ребенка

Захлопнулась рассохшаяся дверь магпункта. Ягге, перебиравшая волшебные корешки, обернулась. За её спиной стояла Медузия, в одной руке держа походный чемодан. -Далеко собралась, красавица? – старушка поправила на плече шаль, пытаясь шуткой разрядить напряженную атмосферу. -В роддом, - сухо ответила доцент кафедры нежетевидения, проходя в неприметную каморку, соседнюю комнатке Ягге. Серый свободный свитер скрывал интересное положение Горгоновой, слегка обтягивая живот (очень сексуально, как сказал Горьянов). Невозможно было предположить, что эта властная женщина вынашивает ребенка. Нежданного, нелюбимого, случайного. Ягге вздохнула. Горгонова, тем временем, обустраивала каморку под временное жилище. После того, как в углу появились два уютных кресла и маленький столик, по углам затрещали охранные заклинания, а старая богиня принесла травяного чая, доцент кафедры нежетиведения разрешила себе присесть и расслабится. Для всех, кроме Ягге, Горгонова отправилась на некую конференцию, посвященную глубокому изучению болотных хмырей. Студенты были только рады – отменялся экзамен. Правда, Шурасик пытался возмущаться, но скорее, по привычке – Свеколт занимала все его мысли. По-настоящему недоволен был лишь Демьян, но ему показывать свои чувства было строго запрещено еще в начале отношений с Медузией. Горьянову хотелось постоянно находится рядом с любимой и будущим ребенком. С сыном, как мечтал он. В голове темного мага, без пяти минут выпускника, уже рисовались картины будущей совместной жизни…которой не будет. Демьян был реалистом, понимал всю шаткость положения любовника влиятельной женщины, но…мечты были так приятны. Разлив по глубоким чашкам чай, Ягге села напротив Горгоновой с вязанием. Медузия, покосившись на дверь, наложила на нее с пяток заклинаний – против подслушивания, укрепляющих, отводящих внимание. -Никто тебя здесь не найдет, - как бы невзначай заметила Ягге. -А твой неугомонный внук? – вскинула бровь Медузия, нервно поправляя волосы, - Он обожает лезть, куда не надо и раскрывать чужие тайны. -Некоторые дамы, если бы сильно не увлекались студентами, могли бы заметить, что у нас на носу матч с оборотнями, и «неугомонный внук» тренируется, не жалея сил, не обедая и не высыпаясь. У него просто нет времени - заворчала старушка. -Ах, да, Демьян что-то о матче говорил, - пробормотала Горгонова. Её это интересовало мало. Гораздо сильнее – её нынешнее положение в роли будущей матери, которой она категорически не хотела становиться, - Ягге, ну вот как так произошло? С Сарданапалом не было ничего подобного… -Я уже объясняла, - мягко прервала её старушка, подливая чая, - Тем более, магия, как ты сама и учишь, постоянно видоизменяется, причем в лучшую сторону. Медузия кивнула, погруженная в свои мысли. Нет, план созрел давно, и даже начал выполнятся, но… -Ты твердо решила? – старая богиня коснулась её руки. Ягге очень любила детей, и ей уже заранее было жаль ребенка Медузии, но с Горгоновой спорить мог только Сарданапал, которому про это вообще не должно было быть известно. -Все-таки не вовремя Кощеев отправил Академика, - пробормотала старушка, не дождавшись ответа. Медузия только вздохнула. -Хватит ходить! Ты меня раздражаешь! – заворчал Самь-Пень-Дыр, пытаясь вникнуть в конспект, выпрошенный у Шурасика. Обычно Пень принципиально не учил, но… Поклеп недавно поругался с Милюлей и уже как месяц пребывал в преотвратнейшем настроении. Поэтому экзамен по защите от духов обещал быть ужасным, - Шел бы к своей любимой, у которой постоянно время проводишь. -Не могу, - Демьян грузно опустился на кровать. Выглядел он ужасно – под глазами мешки от недосыпов, переживаний, искусанные губы, ссадина на подбородке – зазевался на тренировке и врезался в Баб-Ягуна (этот лопоухий до сих пор подкалывает). В комнате повисла тишина. -Почему? – Семь Пней ненавидел тишину во всех проявлениях. Шорох купюр, звон монет – все, что угодно, только не эта давящая беззвучность. Демьян только вздохнул. Он устал. Очень устал от навалившихся трудностях, о которых даже не кому было сказать. Только мечты о будущем сыне радовали. «Миша будет, - подумалось Горьянову и он чуть улыбнулся, - В деда. Я же Демьян Михайлович…». -Демыч! – в комнате из ниоткуда появилась Ритка Шито-Крыто наперевес с гитарой, - Очнись и пой, Чумихина птичка! На тренировку идешь? Пень захлопнул конспект, выманил «Хап-Цапом» пылесос. Горьянов продолжал сидеть на кровати. -Вы идите, я позже, - пробормотал он. -Друг, Соловей и так тобой недоволен, - Семь-Пень-Дыр встал рядом с ним, - Ты пропускаешь тренировки, в воздухе держишься хуже козы, которую Клоппик решил научить летать… Да десять последних тренировок проходят у тебя в желудке дракона! Что происходит вообще? Вспыхнула подушка, чадя свалявшимися перьями. Пень не глядя затушил её. -Ребят, я пошла, догоните, - мудрая Ритка поспешила ретироваться и исчезла так же, как и появилась. -Пень, все плохо… - забормотал вдруг Демьян, чувствуя, что не может больше в себе ничего держать, - У меня скоро будет ребенок, очень скоро…нет это хорошо…плохо то, что у его мамы…то есть моей любимой…которая еще другому любимая…ребенок ему не нужен…то есть он еще о нем не знает, а когда узнает…и она поэтому тоже не хочет…а я хочу…нет она меня любит, конечно, любит, она так говорит, но тот её не отпустит…а еще экзамены, матч…вот так вот… -Горьянов, успокойся, - Пень плюхнулся рядом на кровать, - Давай я позову Гуню, он притащит по бутылочке…по ящику бутылочек… -А тренировка? – Горьянов уткнулся в свои ладони, - Соловей… -Да Чумиха с ними, с тренировкой и Соловьем! – махнул рукой Семь-Пень-Дыр, по зудильнику вызывая Гломова, - Совсем ты расклеился, друг… -И так, в чем прикол…ик… - Пень наконец-то отодвинул бутылку. Глом принес два ящика, как он сам сказал «великолепно пробирающей вещи» и исчез, ссылаясь на свидание с Гробкой. Поэтому «великолепная вещь» нашла пристанище в желудках только двоих студентов, - Ты хочешь этого ребенка, а она – нет? -Угу, - мотнул головой уже пьяный Демьян. -После окончания Тибидохса вам придется затеряться в лопухоидном мире, дабы хахаль твоей девицы не нашел вас? -Девицы? Хахаль? – Демьян открыл глаза, - Она не девица… -Да уж ясно дело, не девица, если залетела, - Пень покрутил головой в поисках алкоголя, но все бутылки были пусты. -Семь Пней, - тихо сказал Горьянов, серьезно на него глядя, - Мать моего ребенка – Медузия Горгонова. -Шутишь? – Пень выронил пустую бутылку. Взгляд друга остался прежним, и он поверил, - Древнировы семейники…