Иду к тебе

Он помнил эти глаза, ее улыбку, мягкое прикосновение рук к его лицу, ее поцелуй. Мягко улыбнувшись, он задумчиво смотрел вдаль, вспоминая. - Тор, - тихий голос матери и легкое прикосновение к руке, вырвали его из паутины воспоминаний, смешанных с фантазиями, возвращая домой, где он крепко сжимал перила на балконе главного зала. – Как ты, мой мальчик? Он только кивнул головой. Говорить не хотелось, по крайней мере, сейчас. Вот только рука матери, лежащая на плече, не дала снова погрузиться в мечты. Ах, как он сейчас мечтал забыться сном, где будет время вернуться к ней, несколько часов обмана, когда им никто не будет мешать. - Хорошо, мама, - наконец-то сказал он, понимая, что мать ждет ответа, что она беспокоится с каждым днем все больше, наблюдая за ним и его задумчивостью, его выпадением из реальности. Война больше не привлекала, но давала шанс отвлечься. «Наваждение», - думал Тор, пытаясь избавиться от мыслей о ней, убрать глупую надежду из сердца, продолжить жить так, словно ничего не было. А что было-то? Тор грустно улыбнулся, понимая, что вот она, вероятно, продолжает жить как прежде. Человеческая память недолговечна, чувства изменчивы и лишь слова Хеймдалля бередили душу. «Ищет тебя»… Как просто было поверить в них. Он боялся подходить к нему снова, боялся услышать горькую правду о том, что она уже не ищет, не ждет, не надеется. И параллельно с такими мыслями наружу выбирался страх: а что если она в опасности, что если ей нужна помощь? За то короткое время, что у них было, Тор понял, что девушка не любит бегать от опасностей, встречая их с высоко поднятой головой, а иногда и сама является их инициатором. - Береги себя, пожалуйста, - думал он, стоя на краю разрушенного моста. – Береги себя для меня. - Все ждут тебя, - тихо сказала мама, осторожно потянув его за руку. – Идем, сын. Он послушно следует за ней, с застывшей маской спокойствия и уверенности на лице, и у самых дверей, когда широкие створки отворяются, впуская гул веселящихся людей, мать вдруг шепчет: - Она ждет тебя, твоя Джейн, я спрашивала у Хеймдалля, ведь ты сам никак не соберешься. - И, кажется, с души падает огромный груз, плечи распрямляются, широкая улыбка появляется на лице. Прикрыв на миг глаза от облегчения, скрывая счастливый блеск, он пожимает в благодарности руку матери, глядя, на ее счастливую ответную улыбку. И он верит, что когда-нибудь встретится с ней, надеется, что они будут вместе, не смотря ни на что. И пусть вера крепка только в этот вечер, и он знает, что утром сомнения вернутся с новой силой, и пусть надежда кажется хрупкой и наивной, а завтра она снова начнет крошиться под спудом реальности, он продолжает верить и надеяться, всегда храня слабые искорки этих чувств в сердце. - Выпьем, друзья, - громогласно провозглашает он, глядя, как поднимаются кубки, как ему вторит толпа. «За мои мечты», - добавляет он про себя, осушая кубок. И вдруг видит глаза Хеймдалля, полные боли. Вот только не за себя, боль предназначается ему, Тору, он понимает это с кристальной четкостью, пока мысли мечутся в голове. Он закрывает глаза и стискивает руки в кулаки, услышав: - Ей нужна твоя помощь. - Но как? – прорычал Тор, чувствуя, что готов крушить все, что попадется под руку. - Я укажу тебе путь, - говорит Страж, отводя взор. Вспышка злости проскальзывает в мыслях, но страх за нее сильнее. - Показывай, - хмуро говорит он, следуя за Хеймдаллем, надеясь, что успеет. Он не может не успеть. Злость и страх, смешиваясь друг с другом, уступают место чистой радости. Он скоро встретит Джейн, спасет от любой опасности, сломает любую стену, перевернет к черту весь мир, ведь он все-таки бог, а она - его судьба.