La Paisible

Юми устало впилась носом в побагровевшую ключицу с истончившейся фиолетовой кожицей Джереми и сбивчиво вдохнула пожухлый аромат приглушенной листвы, затем неразборчиво и нечленораздельно выдала что-то в основание шеи Бельпуа, когда собравшаяся у предплечий хлопковая ткань буквально обняла его через каждое дуновение ветра, сморщилась. — Почему вы расстались с Ульрихом? — Джереми уловил ее накрахмаленное напряжение и крыл легкие подтеки пепельной рубашкой поверх синтетической футболки. Юми истуканом посмотрела в едва заметные отметины и довольная работой облизнула заалевшие губы, в довесок, оставив на его лице еле заметную улыбку. Джереми выдохнул ее основательно, выцветшими красками, оставил на своей грудной клетке и собрался с силами вычурно добавить. — Нам пора идти, — Ишияма прервала, поднялась через колени, укутанные в неприлично облегающую джинсу, и выдвинула эти сакраментальные слова как счет. Джереми все еще хотел добавить, накинув пару начищенных евро и как бы говоря: «Погоди, может быть еще немного, ладно?», но Юми лишь априори сказала, что сделать это практически не в его досягаемости. Ишияма скользко поддавалась на уговоры, словно играя в плохого-хорошего полицейского, и удачливо скрыла «синяки» под грубой тканью кожанки. Бельпуа сдался, выявив эмпирически свою несостоятельность в отношении женского пола, и выудил из кармана последнюю попытку; Юми к тому времени уже вычертила на его груди дорогу от Парижа до Ниццы и основательно прописалась в Джереми. Просто пришла и нацарапала пару писем на его ключицах, шеи и словно клеймом пометила «мой». — Ладно, но в следующий раз ты не отвертишься, — сообразил шутку (или нет) Бельпуа. Юми прогнулась, наклонилась и практически коснулась губ Джереми, пройдясь руками по его широким плечам. — Только если ты хорошо постараешься, — стандартно усмехнулась Ишияма, протянув Бельпуа свою тонкую руку. Но у Джереми на ее счет были совершенно другие планы.