Восточное искусство

Сэр Ральф Мурдах, шериф Ноттингемский, гневался. Даже не так: он пребывал в ярости, беспредельной и ужасающей. Он бегал по спальне в одном исподнем, а лицо его цветом могло соперничать с любимым багряным плащом. Он топал ногами и потрясал кулаками. Он орал, брызгая слюной, и швырялся всем, что попадалось под руку. Сотник и два десятника, на которых изливались потоки брани, жались к двери, втягивали головы в плечи и чудом умудрялись уворачиваться от летящих в них предметов. — За что я вам жалованье плачу, тупицы?! — возопил сэр Ральф и запустил серебряным кубком в сотника. Тот присел, и украшенный драгоценными камнями снаряд врезался в дверь там, где только что была его голова. — Чтобы вы и ваши подчиненные жрали, срали, пили, резались в кости и дрыхли прямо на посту?! Голос сэра Ральфа достиг таких высот, что сидевший в кресле сэр Гай Гисборн поморщился и демонстративно зажал уши пальцами. — Проклятые разбойники разгуливают по замку, как у себя в лесу! — рявкнул шериф и грохнул кулаком по столу. Стоявший на нем канделябр подпрыгнул, а сэр Гай страдальчески поднял глаза к потолку. — Более того, они разгуливают по моим покоям! Нагло! И крадут ценные вещи! Сэр Ральф схватил расписной кувшин с вином и принялся пить прямо из него. Сотник, обрадовавшись передышке, шагнул вперед. — Милорд, мы... — Молчать! — шериф замахнулся, и кувшин, орошая пурпурным дождем светло-зеленый палестинский ковер, полетел в сотника. Тот отскочил, кувшин впечатался в стену и разлетелся на мелкие осколки. — Вы проспали бесценное сокровище! Вы бы и мою голову проспали, не окажись поблизости сэра Гая! Сэр Гай! — он помахал рукой, привлекая внимание рыцаря, который по-прежнему сидел, заткнув уши. — Да? — Гай убрал пальцы и, выгнув бровь, посмотрел на шерифа. — Я говорю этим безмозглым ослам, что лишь благодаря твоему появлению проклятые разбойники не похитили и не убили меня, — сэр Ральф свирепо уставился на стражников. Те вытянулись по струнке и преданно пожирали его глазами. — Ты обратил их в бегство. — Ну, будем считать, что меня послало провидение, — усмехнулся Гай. — На самом деле я оказался тут случайно. Охотился, мой кобель погнался за течной сукой, а она прибежала сюда. Твоего псаря, конечно, высечь бы, что не уследил за собакой, и та бегает, где попало, но сегодня это оказалось кстати. — Хвала святому Дунстану и моей суке, — сэр Ральф рухнул во второе кресло, лицо его слегка посветлело. Стражники облегченно вздохнули. — Какая сука-то была? — Белая с рыжими подпалами, — Гай не стал заострять внимание на том, что разбойники и так уже удирали в окно, а схватить хотя бы одного ему помешали истошные вопли самого сэра Ральфа, который требовал спасти его от неминуемой смерти. — Мой кобель ее покрыл, так что приплод пополам. Хорошие будут псы. — Пополам, согласен, — кивнул сэр Ральф, довольно потирая руки. Однако тут же вернулся мыслями к пропаже и снова побагровел от ярости. — Но как я теперь верну то, что эти негодяи украли?! — А что они украли-то? — поинтересовался Гай, который до сих пор так и не услышал, что же за сокровище пропало у шерифа. — Ну... — сэр Ральф внезапно смутился. — Книгу. — Кни... — от удивления Гай поперхнулся. — Книгу? И всего-то?! — Это особенная книга, — сэр Ральф покосился на стражников и гаркнул: — Пшли вон! Тех как ветром сдуло. — В общем, без этой книги мой брак в опасности, — продолжил он, когда топот ног за дверью стих. — Леди Кларибелл, будь она неладна, два месяца назад рассказала моей жене про особое любовное искусство, которым владеют богопротивные сарацины, — сэр Ральф закрыл лицо ладонью. — Из-за этой курицы Аделина отказала мне от супружеского ложа, пока я не изучу сие... искусство. Она надела пояс верности, а ключ отдала аббатисе Магдалине! И вот третьего дня мне доставили книгу, в которой все описано. А ее похитили! — Н-да, — Гай откашлялся, стараясь не рассмеяться, что было равносильно эпическому подвигу. — Печально. Особенно то, что ключ у этой старой перечницы, она его не отдаст ни за что. — Нужно вернуть книгу, иначе я останусь вдовцом при живой жене, — шериф схватился за голову. — Сэр Гай, ты должен мне помочь! — Ну, я могу попробовать добыть у аббатисы ключ... — задумчиво произнес Гай. — Съезжу в аббатство, пожалуй. Он поднялся и быстро вышел, пока сэр Ральф не решил продолжить изливать ему душу. Гай был рыцарем, и предпочитал действовать, а не выслушивать стенания. *** — Это, что ль, бесценное сокровище? — Маленький Джон повертел в руках тяжелую книгу в кожаном переплете. На обложке были вытеснены странные знаки, в которых отец Тук опознал сарацинские письмена. — И ни монетки? Ни камешка? Он на всякий случай еще раз заглянул в сундук, откуда извлекли книгу, и даже поднял тончайший синий шелк, в который она была обернута. Но внутри ничего не появилось. Вилл сочувственно похлопал его по плечу. — Ну вот, зря только в замок пробирались. — Книги дорогие, — назидательно поднял палец Тук. — А эта, может, какая особая? Или в ней что-то спрятано? — он забрал у Джона книгу и повертел ее, разглядывая со всех сторон, потыкал пальцем в небольшой замочек, скреплявший толстые застежки. — Не зря же тут эти штуки. Ну-ка, Вилли, дай нож... Робин подъехал к пещере и коротко свистнул, но никто не отозвался. Он прислушался. Изнутри доносилось невнятное бормотание. Это настораживало, как и то, что вокруг не было ни души. Отсутствовали даже часовые, а уж они-то всегда были на постах. Значит, что-то случилось. Спешившись, Робин снял с плеча лук, наложил на тетиву стрелу и подобрался ко входу в пещеру. Бормотание стало отчетливее, уже можно было различить отдельные слова. Голос явно принадлежал Туку. — ...Потом он протянул руку к девушке и, повернув ее, распустил ворот ее рубахи, — говорил он с выражением. — И явилось ему ее тело, и он увидел груди ее, подобные двум шкатулкам из слоновой кости, увенчанные вишнями сосков, и живот с тремя складками, столь нежный, что лучший шелк из страны Серес был в сравнении с ним как грубый лен. А среди складок этих сиял пупок, вмещавший двадцать пять драхм розового масла... — Целых двадцать пять! — охнул кто-то, кажется, Мач. — Это ж надо... — Тихо ты! — шикнула на него Кэт. — Не мешай! — И любовь его еще увеличилась, и он почувствовал к ней великое желание, — продолжал Тук еще выразительнее. — И усадил он ее к себе на колени и сосал губы ее, пока из них не потек мед... — Она что, пчела? — недоуменно пробасил Маленький Джон. — Вот я когда целую Салли, это, конечно, здорово, но меда чего-то нет. — Это метафора, дубина, — ответил Тук. — Сейчас объясню... — Не отвлекай его, Джон, — возмутилась Кэт, и раздался такой звук, словно кому-то отвесили подзатыльник поварешкой. — А ты читай дальше, самое интересное же начинается. — Может, потом дальше? — робко подала голос Мария. — Как-то неловко... — Да ну, чего тут неловкого, — Кэт фыркнула. — Читай, читай. — Кхм, — Тук откашлялся. — И положил он руки на бедра ее, примяв их точно кучки песка, а потом стал тереть свой айр, пока тот не стал подобен главному минарету города... — А что такое айр? — на этот раз перебила Мария. — Я слышала про айран, говорят, его делают из кобыльего молока. — Айр, дитя мое, это не напиток, а мужской жезл, — назидательно произнес Тук. — Вот же сарацины выражаются, поди пойми! — восхищенно поцокал языком Вилл. — Нет бы так и написали — дрочил свой хер, и у него встало как бревно... — снова раздался звук удара. — Ой! Прости, Мария. — Читай, Тук! — велела Мария. Робину показалось, что голос ее звучит с придыханием. Он поудобнее устроился на выступе, даже не заметив, что выронил стрелу, и приготовился слушать дальше. — А потом он стал мять и давить, и гладить, и тереться, и вошел в ее пшеницу как буйный жеребец, и убедился, что она жемчужина несверленная и кобылица необъезженная... — Ах, как романтично, — всхлипнула Кэт. — Умеют же, нехристи... Ну, что там дальше-то? — И он покусывал гранаты ее грудей, и был имамом в михрабе ее. И они клали поклоны, вставали и садились, и совершили полный оборот, и зебб его был стержнем для них, будто ось земная. И он приник губами своими к створкам раковины ее, и нашел там жемчужину, и принялся играть с нею, словно птичка с каплями росы. А она сопровождала славословия вскриками и движениями, и припала устами к могучему минарету, и сыграла свою мелодию на флейте его... — Ох, мамочки... — пробормотала Кэт. — Кажется, мне надо искупаться! Тук, проводи меня, я одна боюсь. — А меня Салли ждет, — судя по грохоту, Джон опрокинул блюдо со стола. — А меня Марта, я обещал ей ягод принести, — Вилл явно уронил что-то потяжелее, не то бочку, не то стул. — А я схожу постреляю, Робин велел тренироваться, — сдавленно произнес Мач и тоже что-то уронил. — А мне надо... коня подковать, — Клэй Белоручка не уронил ничего, видимо, сидел в стороне от нетвердо стоящих предметов. Зазвучал нестройный хор голосов, наперебой перечислявших, кому, куда и зачем надо. — А я вас тут подожду, — вздохнула Мария. Робин вскочил и поспешно нырнул в кусты. Штаны в определенных местах немилосердно жали. Мимо промчался Маленький Джон, потом Вилл, Мач, Клэй и остальные разбойники. Походка у всех была напряженная. Последними выбежали Тук и Кэт и скрылись в зарослях терновника. Вскоре оттуда раздались громкие стоны и то, что вполне можно было описать как "славословия". Робин выбрался из кустов и осторожно проскользнул в пещеру. Мария сидела на сундуке, зажмурившись и прижав руки к полыхающим щекам. Робин кашлянул. Она подскочила, открыла глаза, и несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Потом Мария перевела взгляд с его лица на штаны и покраснела еще больше. — Откуда это взялось? — спросил Робин, подходя ближе и указывая на раскрытую книгу. — Джон узнал, что шерифу привезли какое-то сокровище. Они с Виллом и Клэем пробрались в замок и украли сундук, — пояснила Мария. — Хотели сделать тебе сюрприз, думали, может, там выкуп за короля, который принц Джон хочет присвоить себе. А оказалось... вот... — она снова прижала ладони к щекам. — Тук сказал, что умеет читать по-сарацински, мы решили узнать, про что в книге, ну и... — Ребята точно не вернутся до вечера, — сказал Робин и покосился отгороженную изъятым у шерифа плащом часть пещеры, где для них с Марией разбойники устроили удобную кровать из шкур. — А то и до утра. — А Кэт и Тук? — Мария, поглядывая на него из-под ресниц, потеребила косынку, целомудренно прикрывавшую вырез платья. — Думаю, они тоже. — Ну, тогда... — Мария встала, взяла его за руку и лукаво улыбнулась. — Я не очень поняла последнее, про птичку, минарет и флейту. Робин почувствовал, что штаны уже не просто тесны, а начинают трещать по швам. — Хм... — он притянул возлюбленную к себе и увлек в сторону ложа. — Думаю, любовь моя, я смогу тебе объяснить. *** Гай возвращался в Ноттингем несолоно хлебавши. Аббатиса Магдалина наотрез отказалась отдавать ключ, и даже у Клема не получилось его украсть. Он покосился на шута — тот удрученно вздыхал и за все время их пути не отпустил ни одной остроты. Сам Гай тоже пребывал в мрачном настроении. Провал означал, что ему предстоит выслушивать не только жалобы шерифа на горькую судьбу, но еще и стихи, которые тот посвящал своей дражайшей супруге. А еще неудовлетворенный (чума на его супружескую верность) и пребывающий в расстроенных чувствах сэр Ральф наверняка поднимет налоги и издаст какой-нибудь бредовый указ. Вилланы взбунтуются, придется подавлять бунт, повсюду будут виселицы, урожай не соберут вовремя, начнется голод, который приведет к новому бунту. Из-за всего этого можно будет забыть и про партию в шахматы с бароном Бошамом, и про охоту с новыми соколами, и про прелести очаровательной вдовы лорда Дорсета. — Чтоб леди Кларибелл черти в аду драли, — пробормотал Гай себе под нос и решительно натянул поводья, направляя коня на тропу, ведущую в Шервуд. — Похоже, у нас есть лишь один выход. — Эй, ты куда это, куманек? — от удивления Клем даже перестал вздыхать. — Куда, куда, — проворчал Гай. — К Робин Гуду, куда ж еще. Если меня убьют, твоя вольная под вторым дном шкатулки, из которой ты все время таскаешь золото. — Вообще-то я про нее давно знаю, — усмехнулся Клем. — Я шут, а не дурак. Робин, стоявший в дозоре вместе с Маленьким Джоном, потрясенно смотрел, как по тропе к ним приближается сэр Гай Гисборн. Клем ехал ярдах в трех позади, размахивал руками и корчил странные рожи, явно пытаясь что-то передать разбойникам. — Стрелять? — прошептал Джон, наводя стрелу на Гисборна. — Погоди, странно это все, — покачал головой Робин. Он прищурился, стараясь разобрать загадочные знаки, которые подавал Клем, а в следующий миг чуть не свалился с дуба, поскольку Гай остановился и заорал во всю мощь рыцарских легких: — Гу-у-уд! — Ебать-колотить! — Джон вытаращился на Робина, который смотрел на него таким же ошарашенным взглядом. — Чего это он? — Гуд, поговорить надо! — снова заорал Гай и поднял руки. Клем замотал головой, как ярмарочный болванчик, и показал большой палец. — Неужто спятил? — Джон поскреб в затылке, в голосе его звучало неподдельное сочувствие. — Бедолага. Тяжко ему с шерифом-то, вот и того... — Говори, Гисборн! — крикнул в ответ Робин. — Я тебя слышу! — Ты бы хоть спустился, тоже мне, хозяин! — возмутился Гай. — Кто так гостей принимает, сидя на дереве? — Шевельнешься — и мои люди нашпигуют тебя стрелами, как кабана! — Робин кивнул Джону и спрыгнул вниз. — Ну, что нужно? Гай спешился, держа руки поднятыми. — Слушай, Гуд, тут такое дело... — начал он, потом поморщился. — Можно я руки опущу, а то неудобно как-то. Клянусь честью, я не драться пришел. — Ладно, опускай, — разрешил Робин. — Ну, что стряслось-то? На Ноттингем напали? — Если бы, — Гай передернул плечами. — Твои люди украли у сэра Ральфа книгу. Отдай, а? Очень надо. У Робина отвисла челюсть. Этого он ждал меньше всего. Точнее, не ждал вообще. — Ты приехал просить меня вернуть книгу? — переспросил он. — У тебя что, со слухом плохо? — огрызнулся Гай. — Да, я приехал просить вернуть книгу. У шерифа без нее проблемы в личной жизни, а это может привести к повышению налогов и очередным бестолковым указам. Повышение налогов в свою очередь вызовет недовольство вилланов, а что вызовут указы, я и представлять не хочу. У меня, между прочим, тоже личная жизнь имеется. Вот ты со своей леди каждый день видишься? — Ну... да, — недоуменно ответил Робин. — А что? — А я свою не видел уже неделю! — вздохнул Гай. — И все из-за того, что леди Кларибелл рассказала жене сэра Ральфа о восточном искусстве, и мне пришлось поехать в аббатство Святой Матильды, чтобы забрать у аббатисы ключ от пояса верности. Но аббатиса его не отдала. — Какого пояса верности? — Робин окончательно перестал понимать, что происходит, и о чем речь. — Клем, дай бренди, — Гай обернулся к шуту. Тот спрыгнул на землю, вытащил из седельной сумки большую флягу и подал ему. — Сейчас все объясню. Он уселся прямо на траву, откупорил флягу, сделал солидный глоток и протянул флягу Робину. — Будешь? Отличный бренди, из Нормандии. Так вот... — Целых два месяца?! — ужаснулся Маленький Джон, который во время рассказа спустился с дерева и успел трижды перехватить у Робина флягу. — И что, шериф наш больше ни с кем? Ни-ни? Вот же выдержка какая! — Он жену любит, — развел руками Гай. — И хранит ей верность. — Я его понимаю, — мечтательно улыбнулся Робин. — Когда для тебя во всем мире существует лишь одна женщина, на других и не посмотришь. Джон уважительно крякнул. — Ну вот, а леди Аделина уперлась, как ослица, — Гай в очередной раз приложился к выпивке. — Мол, пока не освоит сэр Ральф любовное искусство, на супружеское ложе ему доступа нет. И пояс верности носит. Она его тоже любит, просто упрямая. Сказала — сделала. — И это я понимаю, — покивал Робин. — Мария тоже... Если что-то решила, хоть в лепешку расшибиться можно, не переубедишь. Ладно, — он хлопнул себя по колену и поднялся. — В полночь приезжай к кресту Висельников, под ним будет лежать книга. Благодарствую за бренди. И правда, хорош. Месяц спустя — Робин! Эй, Робин! — Мач спрыгнул с лошади и кинулся в пещеру. — Чего орешь, как оглашенный? — из глубокой ниши, зевая, выбрался Тук, не забыв набросить шкуры на спящую Кэт. — Что стряслось? — из-за плаща высунулся взъерошенный Робин. — Да тут это... Вот, — Мач сунул руку за пазуху, вытащил что-то прямоугольное, завернутое в кусок зеленого бархата. Развернув ткань, он извлек на свет божий книгу с изукрашенной сарацинскими письменами обложкой. — А Джон бочонок тащит. У креста Висельников стоял. Книга на нем лежала. Сверху камнем пергамент был придавлен, там написано странное... Робин протянул руку, взял у Мача пергамент и прочитал вслух: — Робину из Локсли, известному также как Робин Гуд. С выражением благодарности от леди Аделины посылаю точную копию книги, сделанную монахинями из аббатства Святой Матильды, и бочонок лучшего норманнского бренди от себя лично. Сэр Гай Гисборн. — А Гисборн-то, говорят, жениться собрался, — прогудел с порога Маленький Джон, опуская на землю искомый бочонок. — Неисповедимы пути Господни, — Тук с нежностью погладил корешок книги. — Так на чем мы тогда остановились?