Карусель

Осенняя ярмарка в Ноттингеме, которую устраивали на равноденствие, всегда была значительным событием. Пусть друиды уже давно не проводили свои обряды под древними дубами, старые боги по-прежнему хранили здешние леса, и никому не хотелось гневить их, пролив кровь в священные дни. Все знали, что это грозит неурожаями, мором и прочими бедами, от которых не спасает ни молитва, ни крестный ход. В общем, на три дня устанавливалось негласное перемирие: власти не гонялись за разбойниками, а разбойники оставляли в покое власти. Никто не останавливал обозы, и торговцы всех мастей беспрепятственно следовали через Шервуд. Более того, лесная братия присматривала за путниками на случай, если кто-то другой решит промышлять на дорогах. В прошлом году это оказалось как нельзя кстати: трое заезжих засели на подступах к Вирисдейлу и ограбили четверых купцов и лекаря. Впрочем, на этом все и закончилось. Разбойники отловили их, раздели догола и, обваляв в смоле и перьях, пустили по Королевскому тракту, а добро вернули владельцам. — Ах, какой эль везет этот толстяк, какой эль... — отец Тук проводил печальным взглядом груженую бочками телегу. — А в пяти бочонках, отмеченных клевером, превосходное монастырское вино. Между прочим, аббатство нам задолжало, можно бы и того... Пригласить в гости, чтобы позаимствовать немного. Так, горло промочить. — Вот когда обратно поедут, тогда и получат приглашение на ужин, — Робин со смехом хлопнул его по спине. — Или на обед, в зависимости от времени суток. А пока, если так уж хочется вина, мы его честно купим. — Все равно потом к нам вернется, — пробасил Маленький Джон. — Ну что, можем уже в город идти? Хочу успеть к началу боя на шестах. Робин, ты будешь участвовать? — Посмотрим, — тот улыбнулся. — Сначала отведу Марию с Кэт на карусель, они хотели прокатиться. — Если вы оба будете участвовать, то под конец останетесь друг против друга, — с дерева на тропу спрыгнул Вилл Статли. — И тогда приз по-любому наш. — Сначала выясним, что там призом, — Джон закинул на плечо любимую дубину. — В том году был баран, а зачем нам баранина, когда оленины вдоволь? *** Поля вокруг Ноттингема пестрели разноцветными шатрами. Повсюду развевались флажки, зазывалы зычно расхваливали товар, приглашая в лавки, жонглеры, акробаты и фокусники развлекали публику. В центре, под огромным красочным навесом, была установлена карусель на высоком помосте, ворот ее вращали пять мулов в алой сбруе. На разрисованных деревянных лошадках была настоящая упряжь, и от желающих прокатиться не было отбоя. Рядом с каруселью музыканты играли зажигательную джигу. Мария тут же увлекла туда Робина, за ними двинулись Кэт с Туком. Остальные стрелки разошлись кто куда — в кои веки можно не скрываться и не опасаться быть схваченными. Стражники делали вид, что не узнают ни Робина, ни его людей. Даже сэр Ральф, который прибыл на ярмарку вместе с супругой, отвернулся, будто не заметил их. — Слушай... — Джон придержал Вилла за рукав и отвел за пышный терновый куст. — Мне совет нужен. Дружеский. — Это я завсегда, — Вилл выжидающе посмотрел на него. — Ну... ты, вроде, разбираешься в женщинах... — начал Джон, понизив голос. — Не то чтобы разбираюсь, но кое-что знаю, — Вилл, который наравне с Белоручкой слыл настоящим сердцеедом, довольно улыбнулся. — Да у тебя, вроде, и самого от девиц отбоя нет. — На сеновале кувыркаться — понимания и не нужно, лишь бы стояло крепко. А у меня другое. Я... того... ну... — Джон замолчал. — Влюбился, что ли? — договорил за него Вилл. — Да, — Джон тяжко вздохнул. — Но она такая... понимаешь, такая... А я... — А что ты? — Вилл похлопал его по плечу. — Парень ты видный, меткий стрелок, лучший кулачный боец в Ноттингеме, грамоте обучен, кузнечное дело знаешь. Да любая девица такому жениху будет рада. — Толку-то...— Джон запустил пятерню в светлую шевелюру. — Она словно по писаному говорит, а я того... Молчу, как рыба об лед. Все десять раз, что встречались. А женщинам ведь слова нужны, ты сам говорил. — Это верно, слова нужны, — покивал Вилл. — Иначе дело не выгорит. — Ну вот... — Джон совсем сник. — А я вижу ее — и все... Двух фраз не могу связать. Это у вас с Белоручкой да у Клема языки подвешены, что надо. — Не кисни, старина, — Вилл покопался в кошеле, извлек клочок пергамента и уголек. — Я тебе такую речь сочиню, что и королева не устоит. Кто твоя зазноба-то? — Сейчас я тебе ее покажу, — Джон выглянул из-за куста. — Она тут сегодня, мы условились встретиться. Вон она! — Вот эта крошка? — Вилл указал на миловидную пухленькую блондинку. Та весело смеялась с подругами и была как раз во вкусе Джона. — Да нет, другая, в синем платье, с темными волосами. С ней служанка рядом. При виде высокой девушки с уложенными короной косами Вилл присвистнул. — Ого! Да, ты мелко не плаваешь, — он покачал головой. — Агнес, аптекарская дочка, дьявол меня подери... Она, может, и не первая красавица Ноттингема, зато держит себя — иную знатную барышню за пояс заткнет. Говоришь, вы уже десять раз встречались? — Угу, — Джон провожал возлюбленную взглядом, пока она не скрылась в толпе. — Это в твою пользу. Знаешь, мы с Белоручкой как-то поспорили, с кем из нас она согласится пойти на турнир, — Вилл покосился на Джона, который при этих словах нахмурился. — Оставь в покое свою дубину. Нам обоим дали от ворот поворот. Язык у нее — что бритва. Но раз тебя она не прогоняет, значит, ты ей нравишься. — Правда? — Джон просиял. — Вот те крест. Вилл уселся на землю, расправил на колене пергамент, поразмыслил немного и принялся писать. — Вот, держи, — закончив, он протянул пергамент Джону. Потом поплевал на испачканные углем пальцы и обтер их об штаны. — Прочитай пару раз, и будем тренироваться. Нужно, чтобы ты хорошенько все заучил. — Тренироваться? — Джон огляделся. — Прямо здесь? — Ну а что, место подходящее, никто не помешает. Представь, что я — это она. — Но ты — не она, — Джон поскреб в затылке. — Конечно, я не она, — фыркнул Вилл. — Ты просто представь, что говоришь с ней. Можешь глаза закрыть, чтобы проще было представлять. Давай, надо торопиться, сам знаешь, поклонников у Агнес — что ягод на рябине. А я не хочу, чтобы какой-нибудь хлыщ подсуетился и увел у моего друга девушку. — Спасибо, Вилли! — Джон растроганно сгреб его в медвежьи объятия. — Осторожнее, — просипел тот. — Задушишь же! Джон поспешно разжал руки. — Читай, — велел Вилл, отдышавшись. — Мы сделаем из тебя гения красноречия! *** — И помни — когда будешь говорить с ней, все должно звучать так, словно ты прямо сейчас это придумал, — давал последние наставления Вилл, пока они шли к месту свидания. — А если у меня не получится? — Джон нащупал в кармане подвеску с ляпис-лазурью, которую купил по совету друга. — Получится. Даже не сомневайся. В конце концов, твоим учителем был я. — Вилл подтолкнул его в спину. — Иди и побеждай! — Джон! — Агнес улыбнулась и протянула ему руку. — Я уж думала, ты не придешь. А мы с Мартой тут гуляем, она отошла яблок в меду купить. Пойдем к ней. — Разве мог я не прийти, когда ты меня ждешь, — Джон осторожно сжал ее пальцы и повел к ряду, где продавали сладости. На карусели он заметил Марию, которая со смехом помахала ему. В толпе мелькнула куртка Робина. — Мое сердце тосковало по тебе, я мчался, преодолевая препятствия... Агнес резко остановилась и удивленно приподняла брови. — Джон, с тобой все хорошо? — Да, а что? — он насторожился. — Ты... странно говоришь, — пояснила она. — То есть, ты говоришь красиво, но это так странно. Как будто не твои слова. — Мои, честно, — поспешно ответил Джон. — Я их выучил, чтобы... чтобы... — он смешался, написанный Виллом текст мгновенно вылетел из головы. — Чтобы что? — Агнес серьезно смотрела на него. — Чтобы сказать... Громкий треск со стороны карусели заглушил его последние слова. Заржали мулы, раздался женский визг. Ворот со скрежетом вывалился из пазов — видимо, скобы не выдержали тяжести. Поддерживающие навес столбы накренились, как и сам помост, перепуганные мулы рванули постромки, и все сооружение начало заваливаться. Люди бросились врассыпную, дети и девушки на карусели кричали, вцепившись в лошадок. Несколько мужчин кинулись к помосту, но в эту минуту один из столбов рухнул, задавив двоих. — О господи... — Агнес в ужасе прижала ладонь ко рту. Джон не помнил, когда раньше так быстро бегал. У карусели он оказался одновременно с Туком и Робином. Монах поднырнул под помост и сунул в пазы, где был ворот, свою окованную железом палицу, а затем и дубину Джона. Этого хватило, чтобы ненадолго приостановить падение. Робин с Джоном поймали двух девочек, которых Мария отцепила от ближайших лошадок. Потом она метнулась по шатающемуся помосту к следующей лошадке, стащила ревущего мальчишку и точно так же переправила его вниз, на этот раз на руки Виллу. Молодой акробат вспрыгнул на упавший столб, уцепился за канат навеса, взобрался на помост и принялся помогать ей. Другой акробат подобрался к беснующимся мулам и обрезал постромки. — Долго не выдержит, — пропыхтел Тук, вылезая наружу. Дубина Джона уже сломалась, и дубовая палица тоже начала трещать. — А там еще дюжины две сопляков, не успеть! — Тащи что-нибудь еще, — велел Джон, подлезая под накренившийся помост. Выдохнув сквозь зубы, он медленно выпрямился, приподнимая все сооружение, мышцы на плечах и руках взбугрились канатами, на лбу и шее вздулись вены. Разбойники, стражники, циркачи, йомены, рыцари и кто посмелее из торговцев тем временем подтаскивали все, чем можно было подпереть карусель — лавки, бочонки, оглобли. С оглушительным грохотом упал второй столб и в щепки разнес несколько лошадок, к счастью, уже без всадников. Клубы пыли и навес скрыли Джона. Агнес, которая помогала разбойникам принимать детей, закричала и кинулась к помосту, но Кэт успела поймать ее за платье. — Куда ты, раздавит! — Там Джон! — Агнес вырывалась, но Кэт держала крепко. — Ты ему не поможешь, если пострадаешь, — Кэт прижала ее к себе, утешая, хотя у самой внутри все сжималось от страха. — Все обойдется. Джон знаешь, какой сильный, он быка поднимает как пушинку. Акробат с Марией спустили вниз последнего ребенка и спрыгнули сами. Робин поймал девушку на лету и прижал к себе, но тут же отпустил и вместе с остальными рванул к помосту. Вилл на ходу выдернул из ножен кинжал и вспорол плотную ткань навеса, прижатую обломками. Внутри висело облако пыли, ничего не было видно. Робин с Туком пролезли в дыру. — Джон! — позвал Робин, мысленно молясь, чтобы тот уцелел. Раздался кашель, а затем хриплый голос: — Тут я... чертова штука тяжелая, как сто грехов... — Парни, освободите нам проход, — Тук, чихая от пыли, подобрался поближе. Джон надсадно дышал, из рассеченной брови текла кровь, левое плечо было ободрано. Однако стоял он как вкопанный, продолжая удерживать помост. — Так, на счет три отпускаешь, и делаем ноги, — Тук оглянулся. Робин с Виллом и Белоручкой быстро полосовали кинжалами навес, чтобы можно было свободно пройти. — Раз... — он ухватил Джона за отворот меховой безрукавки. — Два... три! Давай! Тук буквально выдернул его из-под карусели и потащил за собой. На полпути к ним подскочил Робин, подставил шатающемуся Джону плечо. Позади заскрежетало, затрещало, и карусель с оглушительным грохотом рухнула. — Срань господня! — Тук оперся руками о колени, выдыхая. — Ну и напугал же ты нас. Я уж думал, все, отпевать тебя... Ответить Джон не успел, потому что на шее у него повисла рыдающая Агнес. — Ты живой, живой! Я так испугалась... Ой, ты ранен! — всхлипывая, она рукавом принялась стирать кровь и грязь с его щеки, потом вытащила платок и осторожно приложила к брови. — Надо промыть, и плечо тоже... — Агнес, вот, это тебе, — Джон достал из кармана подвеску и протянул ей. — И я хотел... хотел сказать... — он силился вспомнить, что написал Вилл, но слова не шли в голову, которая гудела, как осиный рой. — Черт, ну не умею я говорить складно, как Вилли! — И не надо, — привстав на цыпочки, Агнес поцеловала его в перепачканную щеку. Потом взяла подвеску и надела на шею. — Я тебя и так люблю. — Я тоже, — пробормотал Джон. — То есть, я тебя тоже люблю. Я это и хотел сказать, только никак не получалось, и тогда Вилли мне написал речь, но я все забыл. — Мне больше нравится, когда ты говоришь то, что сам думаешь, — Агнес улыбнулась, подошла к Виллу и обняла его. — Спасибо, брат, ты мне очень помог. — Помог тебе? — Джон недоуменно смотрел на них. — Брат? — Агнес попросила меня выяснить, как ты к ней относишься, — Вилл смущенно кашлянул. — На самом деле, она — моя троюродная сестра. Ее отец — кузен моей матери. И как старший брат я одобряю твои ухаживания. А с дядей сам поговорю. — Ну, Вилли... — Джон показал ему кулак, но тут же расплылся в счастливой улыбке. — Пойдем, я тебя перевяжу, — Агнес взяла его за руку. — Раны могут воспалиться. Неподалеку я видела палатку лекаря, у него наверняка есть все необходимое. — Благословляю вас, дети мои, — Тук перекрестил их оплетенной бутылью, которую уже успел где-то раздобыть. — А мы пока поможем завал разгрести. Я там даже Гисборна видел, таскает бревна наравне с вилланами. Вот уж не ожидал от него. — Робин же сказал, что вино мы сегодня честно покупаем, — Кэт отвесила Туку подзатыльник. — Ты где его взял? — В седельной сумке шерифова коня, — монах выдернул пробку и приложился к горлышку. — И, между прочим, я оставил там три пенса. — Три пенса? — Кэт хихикнула. Разбойники расхохотались. — Так ведь честно же, — подмигнул Тук и пустил бутыль по кругу. — А уж сколько сэр Ральф за это вино заплатил, мне ангелы не нашептали.