***
Неподалеку от опочивальни ледяного королевича находились: бедолага, на которого свалилось такое большое и горемычное счастье, Джейкоб, пару волчат, которые создавали массовочность пейзажа. — Джейк, что будем делать? Я боюсь, что ты понял, что он не отсюда. Да и посмотри на те загогулины, что остались на земле от его падения. Да, я был там, точнее я был спасательным матрасом, черт возьми для него. Но почему это отпечаталось на земле? Благо, не на мне. Ты представь только. — Сет явно нервничал. — У меня лучший нос в нашем клане, так что могу сделать вывод, что ты прав: он не отсюда. Вернее сказать, даже не с этой планеты. У людей совсем другой запах, а у него - нечто иное. Не могу объяснить, но мое шестое чувство просто берет надо мной вверх и не хочет в это впутываться, — обладатель матовой кожи улыбнулся, ковыряя ногой неизвестные письмена, так хорошо въевшиеся в землю, будто влитые, которые не поддавались мощи будущего наследника волчьего клана. — Это, какое у тебя шестое чувство? — усмехнулась правая рука будущего управителя. — Точно, задница все решает, да, Джейк? — Иди ты, Сет! Я серьезно. Не позвать ли нам Калленов, а? Может, Карлайл знает, что это за птичка и с чем ее едят. — Что? Простить помощи у пиявок? Да ни за что! — Чем ты невзлюбил их? Они, вроде, помогли нам. И мы им. У нас, как ты помнишь, уговор. — Который они нарушали несколько раз. — И то, не по своей вине. — Это не дает им право шнырять по нашим землям. — Брат, давай не будем о нашей политике. Их можно понять, как и нас. Безопасность – превыше всего. Была, есть и будет. Джейкоб не хотел говорить о прошлом. О болезненном прошлом. Как он потерял ту, которую любил. Ему пришлось свыкнуться с тем, что она уже не человек, а вампир. Но лучше даже так, чем она бы умерла. Сердце, что так бешено стучит с удвоенной силой, благодаря мощи оборотней, не выдержало бы. Разорвалось при виде хладного трупа, который лежит, в котором отсутствует хоть какое-то движение. Рана на сердце просто будет залечиваться, зная, что она счастлива с ним. Огромных размеров волк свыкнулся, что никогда не сможет обнять ее так, как обнимает ее суженный. А после рождения дочери от Каллена ему стало легче. Однако, факт того, что все же она – кровопийца, хоть наполовину, но все же – убийца, постепенно оседал на стенках сердца, принося притупленную боль и осознание того, что все-таки она будет с тем, кто ее рода. Джейкоб не мог не улыбаться при виде его малышки. Да, импритинг сделал свое дело, но что до этого - природа умалчивает истинную природу его чувств. Какая гамма эмоций его накрывает при одном укоре на то, что может нанести ей вред. «А может, реально поговорить с Калленами? Карлайл обязательно должен знать, кто он такой. Он живет уж побольше всех остальных. И он мудрее и самый рациональный. Сет..он, порой, пугает своей ненавистью к ним. Я понимаю его, но, все же, в них что-то теплится от людей: привязанность, любовь к ближним, забота. Я..завидую им, признаю. Даже в нашей стае нет таких сильных, тесно связанных уз, что связывает их. Они все их разных семей с разным прошлым, однако, это им не помешало стать крепкой семьей и сплотиться в единое целое». « А что до него, то стоит все же понаблюдать за его действиями. Может, проболтается? Или показать, кто хозяин "горы" ».***
Оборотни даже и не подозревали, что их горе-гость уже освободился от пут, применив магию, с помощью которой он сжег довольно таки приличную преграду для свободы Локи. Осталось - надрать задницы тем, кто посмел пленить Королевича и оставить их плакать от сожаления. «Хехехе, может, применить на них заклятие паралича и смотреть, как они корчатся? Или сделать из них марионеток? Как с Бартоном. Или мое любимое - превратить их в предмет мебели? Или животное? Правильно, в коня! Всенепременно! Двухголовый конь для Одина».