От предательства до прощения

Патч Передав записку и кексы Норе, я сразу же пожалел о том, что сделал это через Ви. Я понимал, что это только усугубит положение. Мне было стыдно показаться Норе на глаза после того, что она увидела в моем воспоминании. Каких трудов мне стоило пробраться к ней в сон! И как плохо это все закончилось. Я думал, что смогу помириться с ней, вымолить прощение. Чтобы все было как раньше. Я не мог без своего Ангела. Зазвонил мобильный. Я так надеялся, что это будет Нора, получившая мое послание. Но на дисплее высветился номер Марси. Досадливо поморщившись, я отшвырнул сотовый. От этой девчонки одни проблемы. Повернул ключ зажигания и вырулил со стоянки. Ви говорила, что Нора пошла в библиотеку. Ждать ее там бесполезно – она может сбежать, едва увидев меня. Лучше всего подождать ее дома. Где ей некуда будет скрыться от разговора. Перегородив ей подъездную дорожку, я взбежал по крыльцу. Сел на перила. Здесь мы и поговорим. Как объяснить этой взбалмошной девчонке, что она моя душа? Как убедить ее в этом? После того, как она бросила меня, я всеми силами пытался уговорить ее вернуться, но сама судьба устраивала нам препятствия. Закрыв глаза, подставив лицо свежему вечернему вечерку, я наслаждался воспоминаниями о Норе. Перебирал минуты, когда мы были вместе. В парках, на набережной, в кинотеатре, в машине возле ее дома, у нее дома. Ее лицо стояло передо мной, как живое. Сияющий взгляд, нежная улыбка. Ее глаза на звезды не похожи, В них бьется мотыльком живой огонь. Еще один обычный вечер прожит, А с ней он каждый раз другой. Строчки сами пришли на ум… Что ж, когда-нибудь они станут хитом какой-нибудь рок-группы. Нужно не забыть их потом записать. Они точно передавали то, чем была для меня Нора. Живая, добрая, отважная, умная и такая хрупкая... Каждая минута рядом с ней была другой, наполненной смыслом, трепетанием сердца. Мне не нужно было человеческое тело, чтобы чувствовать себя живым. Чтобы чувствовать как человеку. Потому что рядом с ней я и был человеком. Внутри разлилось приятное тепло. Нора где-то рядом. И точно, спустя несколько минут ее машина въехала на подъездную дорожку. Сквозь лобовое стекло я видел, как она дернулась, будто от удара. Странно, прошло уже очень много времени. Библиотека уже давно закрыта, что задержало ее по пути домой? Медленно, нехотя Нора вышла из машины, вытащила сумку. Поколебавшись, пошла в мою сторону. Она не смотрела на меня, а мне так хотелось увидеть ее глаза. Увидеть, что она чувствует, о чем думает. Чем ближе она подходила, тем яснее становилась, что она плакала. Нора попыталась проскочить мимо меня. Я тихо усмехнулся, у моей девочки есть характер. Перегородил ей дорогу, вынуждая поднять на меня глаза. Вместо этого она отвернулась. Ее руки дрожали. Черт, неужели все так плохо? Страх робкими шагами уже начал прокрадываться в мое сердце, когда Нора заговорила: - Кажется, ты ошибся адресом. Мои надежды рухнули. Она не простила. Более того, своей запиской я только все усугубил. Нора говорила много, бурно, не замечая, как дрожит ее голос, как предательски перехватывает дыхание. Я только вглядывался в любимое лицо, в потухшие, лишенные всякого блеска глаза. И пытался осознать, насколько поздно я решил все исправить. Чем больше я слушал ее, тем страшнее мне становилось. Заигравшись в свои ангельские игры, я напрочь забыл о том, что девушка, которую я люблю, человек. Обычная шестнадцатилетняя девушка. Которой я разбил сердце. Мне было даже нечего ей возразить. Шаг за шагом, слово за словом я оценивал свои действия с ее точки зрения и понимал, что, как это ни ужасно, но она права. Сколько раз на деле она доказывала мне свою преданность и любовь. А я ее предал. Я попытался достучаться до ее сознания, вложив в эти простые слова всю свою любовь, пытаясь убедить ее, что это правда: «Ангел… Я люблю тебя. Прости меня. Но иначе нельзя». Она отвернулась. Не поверила. Но Нора не знала, что я оставался все еще в сознании. И чувствовал всю ее боль. Переживал все ее ощущения. То, что я пережил за эти минуты ее голове, ужаснуло меня. Как она все это терпит? Глухое отчаянье овладело мной. Она права, тех, кого мы любим, мы не предаем, не делаем больно. А я нарушил все правила. Предал, сделал больно, бросил одну. Не надо было отпускать ее тогда, не надо было соглашаться расстаться. Нужно было просто сразу все объяснить. Найти способ, как справиться со всеми этими бедами. Последние слова Норы ножом полоснули по сердцу: - …ты убил меня, убил во мне то, что так обожало тебя, боготворило. Ты же Ангел. Мой Ангел-хранитель. Мне не нужен был весь мир, пока ты был рядом. А теперь… Я не нужна миру. Не нужна тебе. Я готова была научиться летать вместе с тобой. А теперь я хуже любого падшего ангела. Без крыльев, без сердца, без души. Дверь захлопнулась. Казалось, что вместе с ней закрылась и моя жизнь. Все, что было у меня, я разрушил. Убил любовь той, которая помогла мне вернуть свои крылья. Которая пожертвовала собой ради этого. Потерянный, опустошенный я стоял на крыльце, не в силах сдвинуться. До тех пор пока не услышал крик. Кричала Нора. Тело сработало быстрее, чем разум. Толкнув дверь, я ворвался в дом и едва не наступил на нее. Такая гордая, сильная, бичевавшая меня словами каких-то пять минут назад, сейчас она лежала, скорчившись, как младенец, и рыдала навзрыд. Хриплые стоны содрогали все ее тело. Только сейчас я заметил, как она похудела за последние недели. Как я мог поверить в ее слова о том, что ей нужно двигаться дальше? Что она не хочет больше быть со мной? Это ведь все было ложью от первого до последнего слова. На самом деле она отчаянно нуждалась во мне. И не менее отчаянно хотела спасти меня от Архангелов. Даже если ей это стоило такой боли. Я сел возле Норы на колени, протянул руку к ней, хотел прикоснуться, но так и не решился. Вместо этого я прислушался к ее мыслям. Таблетки. Кухня. Отчаяние. Чувство полной беспомощности. Маленькая моя… Как же тебе тяжело. Таблетки нашлись довольно быстро, я налил в стакан воды, зная, что она не любит глотать их, не запивая. Все мои действия сопровождались ее всхлипываниями. Боль раздирала мое сердце. Как я мог допустить все это? Где были раньше мои глаза, сердце, ангельское чутье, в конце-то концов?! Осторожно присев рядом с моим Ангелом, я попытался поднять ее голову. Но у меня ничего не получилось. Мне было страшно заговорить с ней, поэтому я мягко разжал ей челюсть и затолкал таблетки, стараясь протолкнуть их как можно дальше. Судя по ее состоянию, она даже не понимала, где она и что с ней происходит. Бережно, чтобы она не поперхнулась, я влил несколько капель воды ей в рот. Очередной всхлип, судорожное глотательное движение – и таблетки проглочены. Что ж, полдела сделано. Я взял Нору на руки и отнес в ее комнату. Спутанные, влажные от слез прядки волос липли к ее лицу, но она, казалось, не замечала этого. Она вообще ничего не замечала. Там, где сейчас находилось ее сознание, было темно, мрачно и одиноко. И я не в силах был ее вернуть. Я мог бы ей помочь, если бы она была в сознании, я мог бы проникнуть в ее сон, если бы она спала. Но Нора находилась в каком-то полубреду. Уложив ее в кровать, я раздел ее. Подошел к комоду, кажется, здесь она хранит свои пижамы. Нашел изящную ночную сорочку. Быстро и аккуратно надел на нее. Как только я закончил, она тут же свернулась в клубочек, зарылась лицом в колени. Знала ли она, что я сейчас здесь, рядом? Чувствовала ли она мое присутствие? Или же боль была слишком сильна для ее хрупкого тела? Всхлипы стихли, хотя дыхание все так же было тяжелым. Нора уснула, что было абсолютно неудивительно после всех ее страданий. Я заметил, что в ее волосах что-то блеснуло. Наклонившись пониже, я увидел стекло. Осколки? На память пришли ее слова: «…мое сердце все в осколках». Неужели это была не метафора? Целая куча маленьких осколков запуталась в ее кудрявых волосах. Осторожно, стараясь не потревожить ее, я стал вынимать их. Где она их взяла? Откуда они? Хотя разве это важно? Я собирался просидеть с Норой до тех пор, пока она не проснется. Мне не хотелось вторгаться в ее сон, потому что это добило бы ее. Поэтому я тихо сидел рядом, легкими движениями касаясь ее лица, губ, волос, гладя ее щеки, руки, плечи. Ее кожа напоминала атлас, гладкий, совершенный и такой нежный при этом. Где-то внутри меня зазвучал тревожный колокольчик. Мне нужно было уходить. Миг близости, наслаждения был прерван. Меня звала Марси.