Небо, затянутое тучами

– Джувия забыла зонтик, – без тени смущения врёшь, глядя мне в глаза. Стоишь на пороге моего дома, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь сделать шаг в мою сторону. Зонтик давно стал твоим повседневным аксессуаром, без которого не проходит ни один твой день. Но мне не важно, главное, что ты пришла ко мне. – Тогда, стоит скорее тебя согреть, чтобы не заболела, – я тепло улыбаюсь твоему безразличию, заранее зная, что получу в ответ лишь до колкого пустой взгляд. Я немедля пропускаю тебя внутрь своего дома, ведь рад каждому твоему визиту. И глубоко в душе я надеюсь, что ты пришла лишь для того, чтобы прийти ко мне. Надеюсь, зная, что напрасно. Ты здесь просто так. Ни для чего. Без цели. И про себя я усмехаюсь, ведь где-то в задворках сознания подмечаю, что эти слова словно описывают всю твою жизнь. Ты промокла до нитки, тяжелые капли срываются с твоих локонов и разбиваются о пол, оставляя за собой лишь мокрые следы, которые вскоре исчезнут. Стоишь около двери, не решаясь войти вглубь помещения, я хватаю тебя за холодную руку и веду за собой. Присаживаешься на стул в комнате, а я стою на коленях перед тобой. С первой встречи. С первого взгляда, который ты мне подарила. С первого слова, которое ты сказала в мой адрес. Ты пленила мою душу, словно прекрасная ведьма. Забрала сердце и спрятала в одном из драгоценных сундучков, которых надарил тебе Гажил по возвращению с очередной миссии. В комнате так тихо, что слышен звук расстегиваемой застежки. Я поочередно снимаю сапожки с твоих ног, хоть ты и слабо пытаешься этому возразить. Тебе немного не по себе, но мне нравится заставлять тебя чувствовать себя неловко. За окном дождь барабанит в окна, гром дополняет его симфонию, но они не нарушают нашу идиллию молчания, а молния озаряет похожий на ночь день. Ты вздрагиваешь и пытаешься одернуть ножку, когда я касаюсь её губами, но я держу крепко, до белесых пятен местами, хотя, казалось бы, куда ещё белее? Твою кожу никогда не трогали лучи ни яркого солнца, ни сияющей луны. Она белее фарфора, нежнее шелка, пахнет ванилью и чем-то ещё, чем-то дурманяще сладким. Даже до противного, совсем чуть-чуть. Ты поджимаешь губы от того, что я сжал пальцы еще сильнее. Наверняка тебе сейчас немного больно, но ты ничего не говоришь, лишь только сжимаешь ткань стульчика, на котором сидишь. Пока моя милая Джувия молчит, я волен делать что угодно, знай это. Впрочем, знаешь ведь и так. Я отпускаю тебя, поднимаюсь и протягиваю руку. Ты несмело кладешь свою ладошку, а я, резко потянув на себя, прижимаю тебя к себе, встречаясь с тобой взглядом. Я говорил, как мне нравятся твои глаза? Что я тону в их синеве и готов распрощаться с жизнью ради них? Говорил, нескончаемое количество раз, но сомневаюсь, что ты приняла мои слова всерьёз. Упираешься руками мне в грудь, пытаясь увеличить расстояние, которого нет, и я нехотя отпускаю тебя, понимая, что сейчас на первом месте теплая вода, а уже потом всё остальное. Уже в ванной помогаю тебе избавиться от твоего платья, больше напоминающего пальто, за ним следует бельё. На твоем лице нет и тени смущения, только взгляд прячешь, стараясь не пересекаться с моим, и я не знаю, радоваться мне этому или же печалиться этим смешанным чувствам, которые вызывает твое поведение. Я замечаю, как ты открываешь губы в попытке что-то мне сказать, но тут же поджимаешь их в досаде, не решаясь произнести и звука. А из моих легких вырывается, пожалуй, слишком громкий для этой тишины вздох разочарования. Как очередной удар ножа для нас обоих. Ты с удовольствием погружаешься в приготовленную специально для тебя тёплую ванную, и на мгновение на твоем лице мелькает призрак довольной улыбки. Здесь нет ни свечей, ни лепестков роз, ни пышной пены, которая скрыла бы твое тело от моего взгляда – никакой сладкой романтики, которую ты так ненавидишь. Всё довольно обыденно и в каком-то роде цинично. Но ведь мы так привыкли. И нам уже ничем не помочь. В такие моменты твое лицо особенно умиротворенное, порой мне кажется, что ты вот-вот сольешься со своей стихией и покинешь этот глупый мир, ставший для нас клеткой. Но этому не бывать, я не отпущу тебя так просто. Без тебя я погибну, словно путник в пустыне, потерявший из виду оазис, к которому он так долго шел. Ты для меня всё, и пусть мне не добраться до желанной цели, меня поддерживает мысль, что она у меня на виду и никуда не исчезнет. Как бы странно не прозвучало, но мне нравится эта странность наших отношений. Мы не гонимся за головокружаще-яркими моментами, от которых сердце будет биться во сто крат быстрее или останавливать свое неизменное движение. Нам это ни к чему. Мы просто зависим друг от друга. Хорошо это или плохо – не знаю, для каждого по-разному. Но в одном я уверен: нить, связывающую нас, не так-то просто оборвать. Она прочнее стали, и, если потребуется, я сделаю её той цепью, которая не даст тебе уйти от меня. Я нависаю над тобой, а ты словно ни в чем не бывало продолжаешь играть с каплями воды, которые остались на твоей ладони. Неотрывно следишь за ними, пока они не срываются и не разбиваются о поверхность воды. Я не могу сдержаться и касаюсь твоей коленки. Ты едва заметно вздрагиваешь, это заметно лишь по заволновавшейся воде. Плевать, что рукава намокнут, мне слишком нравится касаться тебя. Провожу рукой выше, до бедра, перехожу на внутреннюю сторону, а ты начинаешь ерзать, пытаясь избавиться от этого чувства дискомфорта, но продолжаешь молчать. Легко целую тебя в губы и отстраняюсь, говорю, перед тем, как покинуть комнату: – Я оставлю тебя, – говорю слишком громко, а ты лишь прикрываешь глаза, снова погружаясь под воду с головой. Я готовлю твой любимый жасминовый чай, ожидая, что надолго ты не задержишься. Заскучаешь. Захочешь почувствовать тепло, которого нет у тебя, которого тебе так не хватает. Которое не заменит тебе даже самая приятная ванна. И оказываюсь прав. Я слышу твои босые шаги. Оборачиваюсь, чтобы наблюдать прекраснейший вид: закутанную в большое белое махровое полотенце девушку, волосы которой не уложены в привычную прическу, а, совершенно мокрые, темного оттенка, обычными прядями липнут к телу. Обнимаешь себя руками, не то от холода, не то от чего еще. И слова не говоришь, когда я укладываю тебя на стол и стягиваю это ненужное полотенце. Моя одежда отправляется вслед за ним. Ты дышишь часто-часто, а кожа от прикосновения с холодным деревом покрывается мурашками. И снова в глаза не смотришь. Словно стараешься убежать. От чего ты бежишь? От меня? От моих чувств к тебе? От своей жизни? От самой себя? Дождь снаружи с силой барабанит по окнам, пытаясь привлечь к себе внимание. Но мне не до него, ведь в моих руках его хозяйка. Беззащитная, податливая, такая хрупкая. Не смеющая и слова возразить. Без тени непокорности принимающая всё, что дает ей этот мир. Ловлю момент и покрываю поцелуями твое лицо, не смея коснуться губ. Как ты еще не сломалась? Или же я этого просто не вижу? Может, не хочу замечать? Немного успокоившись, наконец, смотришь на меня своими бездонными глазами, в которых я намерен утонуть в конце нашей повести. Я буду тем, кто окончательно тебя сломает, и иначе никак. Проводишь пальцами по моим губам, очерчиваешь их, едва касаясь кожи, переходишь на шею, а затем на грудь, останавливая ладошку ровно там, где, в понятном только ему ритме, бьется мое сердце. Закрываешь веки и сосредотачиваешься на этом ощущении, не замечая ничего вокруг. Твои губы немного приоткрыты и я не могу сдержать от соблазна прикоснуться к ним. И чувствую, как ты вздрагиваешь всем телом, стараешься хоть немного оттолкнуть, заранее зная, что обречена на провал. Провожу губами по шее, слыша в ответ судорожный вздох. От удивления открываешь глаза и я вновь ловлю твой взгляд. Такой глубокий, что погрузившись, понимаешь – назад пути нет и остается лишь погибнуть. Такой печальный, что больно становится самому. В нём отражается вспышка молнии, но мне этого мало. Мне бы хотелось, чтобы твои глаза сами горели подобным огнём. С поцелуями опускаюсь всё ниже, к груди, затем к животу. Подхватываю твою ногу под коленкой, немного отстраняюсь и провожу губами по внутренней стороне бедра. Я чувствую твою растерянность, перемешанную с удовольствием. Краем глаза замечаю яркий румянец, который бросается в глаза на фоне твоей кожи и кажется непозволительно призывным. Обнажающий тебя больше, чем отсутствие на какой-либо одежды. Тяну тебя на себя, заставляя принять сидячее положение. Провожу языком по ключицам, целую плечи. Прикрывая глаза, наслаждаюсь вздохами, всхлипами, тихими и не очень стонами, сладким произношением моего имени, которое мимо воли срывается с твоих губ. Неумело пытаешься ответить, повторить, это выглядит по-детски мило и совершенно неуместно. Пресекаю эти попытки, давая понять, что это лишнее. Я ведь и так получаю слишком много удовольствия от происходящего. Мне нравится, как ты хватаешься за меня своими тонкими пальчиками, словно я твоя последняя надежда. Это дает мне понять, что не один я зависим от наших отношений. Нравится, как впиваешься ноготками мне в плечи при каждом резком толчке и стонешь хрипло, уже успев сорвать свой непривыкший к такому голосок. Как неосознанно ерзаешь, пытаясь уловить нужный ритм, хоть на столе выходит плохо. И как, не смотря ни на что, стараешься прижаться ко мне всем телом как можно ближе. Я чувствую холод, идущий глубоко из твоей души, настолько сильный, что, порой, мне кажется, он гасит мое пламя, которым я пытаюсь поделиться. Но я не сдамся. Я похож на азартного игрока, который потерял всё, но всё равно не может бросить. Ведь слишком интересно, кто проиграет-победит в игре, где на кон мы поставили самих себя.

* * *

– А какое оно? Чистое небо со звёздами? – отводишь взгляд от окна, делая очередной глоток жасминового чая из любимой чашки, и смотришь на меня глазами наивного ребенка, в которых пылает интерес ко всему неизведанному. – Мне всё равно. Я люблю небо, затянутое тучами, – отвечаю прежде, чем успеваю подумать, что говорю. И ловлю твой немного удивленный взгляд. А дождь всё так же барабанит в окна.