Бал Красной Смерти

      Тёплый, майский вечер, казалось бы, не предвещал ничего необычного. Небо уже подернулось чернильной краской, загорались первые звезды, от которых, как и всегда, веяло равнодушным холодом. Взирая на них, время словно замедляло свой ход, а затем и вовсе останавливалось, наполняя всё моё существо космической невесомостью.       Я любила невовлеченно наблюдать за вольными птицами, парящими в небе, за мягкими воздушными облаками, ускользающими за горизонт, и тихой мирской суетой.       Сейчас моему взору открывалась чудесная панорама города Санкт-Петербург. Вернее, золотистая паутина огней, раскинувшаяся впереди. Казалось, свечение двигалось, пульсировало, словно кровь по венам. Небо над городом сияло нежным перламутром, как вечерняя радуга. Радуга Санкт-Петербурга.       Я сидела на крыше заброшенного театра. Когда-то он был исполнен жизни и внутреннего света, но всему рано или поздно наступает конец. Сейчас его единственными зрителями и актерами в одном лице выступает низкий социальный класс: бездомные, наркоманы, подростки, устраивающие веселые гуляния и, безусловно, вандалы. Больно видеть, как бездарные потомки рушат величественные храмы искусств, которые им никогда не удастся воссоздать… Но сейчас не об этом. Мою голову занимали другие мысли, пусть и не менее философского наклона.       С крыши четырехэтажного здания, восседающего на холмистой возвышенности, наш мир казался одним большим муравейником. Каждый в нём выполняет свою работу во благо колонии. Однако, если посмотреть на другую сторону медали, люди скорее похожи на запрограммированных роботов. Посудите сами, у нас нет людей, есть функции: менеджер, бухгалтер, маркетолог и многие другие, — все они механически выполняют ряд заданных действий. Если посмотреть на наш организм, то смело можно сказать, что человек представляет собой био-машину, самообучающегося робота с элементами свободы выбора. К тому же люди живут телом, старясь осуществить исключительно материальные потребности и желания. Всё, что не затрагивает привычного нам физического понимания, кажется либо глупостью, либо чем-то недосягаемым. Быть может, мы и есть программы с набором приложений? Кто знает.       Погружённая в омут размышлений, я вдруг вздрогнула, будто стряхивая с себя наваждение. Сознание было затуманенное. Я словно пробуждалась ото сна. Вспомнив, что в руке у меня стаканчик с уже приостывшим кофе, я улыбнулась и сделала глоток. По телу пробежалась приятная дрожь. Окинув взглядом зеленую местность, поросшую дикой травой, я заметила, что зоря подернулась багровой краской. Так всегда бывает перед тем, как город погрузится во тьму. На другой части неба уже светила луна, еще блёклая, но довольно крупная.       Я просто сидела на краю крыши, складывая очередной самолётик из бумаги и запуская его в пустоту…       Тёплый ветер развивал мои чёрные, точно уголь, волосы, приятно касался кожи и ресниц. Звонкие оклики птиц, сливавшиеся с чудным шелестом трав и стрекотанием сверчков — ласкали мой слух. В звенящем пространстве царила гармония и любовь. Однако, долго наслаждаться сей умиротворяющей идиллией мне не пришлось.       Солнце скрылось за горизонтом, а вместе с ним и благожелательная тёплая погода. Внезапно порывы ветра усилились и стали обжигающими. Они заставили меня зажмуриться и даже повернуть лицо в противоположную ему сторону. Воздушные, бархатные ленты неожиданно обернулись ледяным дыханием мёртвого. С одной стороны, здесь не было ничего странного. Санкт-Петербург во все времена славился ветреной дождливой погодой. Даже летом здесь часто пасмурно, сыро и холодно. Но в то же время я ощущала вязкое, гнетущее чувство, словно смола окутала моё сердце.       Я торопливо допила свой кофе и приняла решение уйти. Тяжёлое предчувствие поблёкло и отпрянуло на задний план, хотя мутный осадок всё же остался. Я начала было приподниматься, как неожиданно почувствовала дефицит кислорода — эта неприятность застигла меня врасплох. Замерев на мгновенье, я опустилась на колени. В груди появилось настойчивое сдавливающее чувство. На неё словно положили бетонную глыбу, которая притягивала к земле, точно магнит. Затем вспыхнул страх, стремительно перерастающий из незначительной искорки в поглощающее всё на своём пути адское пламя… Не знаю, что было тому первопричиной, внезапно ухудшившееся состояние или странное предчувствие надвигающейся опасности. Через пару мгновений и вовсе каждый вздох стал сопутствоваться острой болью в лёгких, из-за чего дышать становилось всё проблематичней.       «Что это?» — растерянно вопрошала я — «Аллергия? Резкое падение гемоглобина? Сердечный приступ?». Я беспомощно схватилась за шею, стараясь привести сбитое дыхание в норму. Безуспешно.       Частота сердечных сокращений стремительно нарастала, в висках пульсировала кровь, а мурашки холодным дождём осыпали кожу. Разум заслонила пелена ужаса и негодования, но тот факт, что я сидела на краю крыши и в любой момент могла кануть вниз — не мог не отрезвлять. Поэтому, собрав всю волю и силы в кулак, я попыталась отстраниться от края, но увы, всё так же безуспешно. Телом овладел ступор.       Как назло, ветер дул в спину, расшатывая меня, как осенний лист, и тем самым неспешно подписывая смертный приговор. В ушах не унимался гул — глухой и монотонный, как рой мошек. Перед глазами метались искры, а по телу расходилась леденящая дрожь. Но вот что странно, чувство тревоги растворилось, превратившись в неуловимую дымку. Ни страха, ни сожаления, никакого навязчивого дискомфорта, словно рассудок покинул меня. Тьма застилала мой взор, как вдруг я почувствовала резкий прилив лёгкости и глубокого спокойствия. Следом ощущение морозной прохлады пробежалось по спине и пальцам, которое отныне вызывало лишь благоговейный трепет. Мне почудилось, если расставить руки в стороны, то я смогу полететь вместе с ветром… к звёздам. Смогу узреть самые сокровенные места не то чтобы этой планеты, но и всей нашей галактики…       Как сквозь сладостный сон я коснулась своей шеи, точно стараясь удостовериться, в порядке ли моё дыхание. От прикосновения ладонь стала влажной. «Должно быть, прошёлся дождь.» — удивилась я — «Холодно… Нужно уходить, пока я не схватила воспаление лёгких…».       — Да, вкуси же чёрное вино дождей… — вдруг раздался голос, такой нежный и бархатный, словно песнь лунного эльфа. На его смену пришла не менее приятная тишина. Никакого гула, никаких посторонних звуков. На тот момент меня даже не посетила мысль, кому может принадлежать сей голос. Мысли путались, разум проваливался в тёмную бездну, откуда не видно света звёзд.       — Ты собираешься оживать или мне добить тебя? — прозвучал уже знакомый голос, только на сей раз он казался холодным и враждебным.       Я вздрогнула всем телом. По нему словно пропустили ток, сделав мёртвый кусок плоти снова живым и функционирующим. Я широко распахнула глаза и увидела чёрное безбрежное море. Оно было всюду — текучее, густое и подвижное, точно живое и томно вздыхающее. Затем я обратила внимание на размытое светлое пятно… это была луна. На чёрном полотне неба неустанно танцевали белые точки и колебался мутный диск, словно отражение на поверхности волнующейся воды.       Меня снова сковал страх. Тело не слушалось. Я поднимала руку и та бессильно падала, словно сломанный стебель лилии. Голова кружилась, но рассудок возвращался ко мне. Я понимала, что всё, что происходит со мной — ненормально. Быть может, сейчас я и вовсе распрощаюсь с жизнью… От этой мысли меня точно поразила ещё одна молния.       — Жизнь… Что такое, эта жизнь? — послышался насмешливый голос, явно принадлежавший мужчине — Ты живёшь, пока плоть на твоих костях окончательно не сгниёт? Жить, значит пустить на убыль весь свой срок на заработок ящика с крышкой, время от времени теша себя дешёвыми удовольствиями? А потом что… ничего? Пустота?       Я попыталась возразить, но язык не слушался, а сознание снова проваливалось в темноту. Крохотные звёзды и луна слились в один однородный мутный фон.       — Смерти — нет. — прошептала я так тихо, что сама еле услышала себя — Жизнь — это только иллюзия, сон. А мы… мы всего лишь плоды нашего же собственного воображения. — сделав короткую паузу, переводя дыхание, я продолжила вещать, точно в бреду — Мир существует, пока я желаю принимать в нём участие. Когда происходит обратное, он просто исчезает в нигде и ничто… и я вместе с ним... и что остаётся делать? — я замолчала.       — Слушать своё биение сердца, ведь оно так скоро остановится. — закончил голос.       «Стоп! Что я несу? Боже милостивый, помоги мне!» — мысленно взмолилась я, в ужасе схватившись за голову. Впервые за долгие годы я обратилась к богу, но, как и прежде, без веры и надежды быть услышанной. Чувствуя липкую массу на руках я, вопреки желанию, взглянула на них. В туманном свете луны я заметила, что их покрывает багровая краска. «Это не вода!» — захотелось завопить мне во весь голос, но на выдохе получился лишь сдавленный писк.       Как же мне хотелось, чтобы всё происходящее здесь вмиг исчезло таким же загадочным образом, как и появилось. Я в отчаянии скрестила пальцы и сосредоточилась на том, что через пару секунд очнусь в своей тёплой постели, немного ёжись от утренней прохлады.       — Надежда, вера, разочарование и отчаяние… Не весело. — вновь залепетал шелковистый голос, доносящийся до меня будто сквозь толщу воды — Тот, кто ничего не ждёт, не знает разочарования… но довольно! Я вижу, ты не хочешь цепляться за жизнью. В таком случае позволь мне завершить начатое…       — Нет! — отрезала я, точно очнувшись от глубокого сна — Не позволю!       Я мгновенно открыла глаза, слева от себя обнаружив «Нечто». Оно стояло в чёрном, точно космическая материя, одеянии. Вместо лица вырисовывалась белая маска, напоминающая череп. Крик замер у меня в горле.       — Какие же вы скучные! — холодно бросила «Смерть», добавив — Одни и те же изумлённые лица и снедающий изнутри страх. Вы точно куклы, выпущенные из одного конвейера! Можно хотя бы каплю оригинальности?       И я улыбнулась. Не знаю, почему, но его вид и его едва уловимая энергия привела меня к состоянию равновесия и спокойствия.       Он откинул капюшон и серебристые волосы всколыхнулись. Казалось, они отражают свет луны, как та отражает свет солнца. Бездонные глаза взирали на меня с бесстрастной апатией. Они сверкали, точно два синих огонька.       — Кто ты? — только и смогла выдавить я.       — Я лишь отражение твоих мыслей, дорогая. — улыбнулась «Смерть» — Этот образ, характер, даже история… Но всё это теперь не важно. Спи! Ты ведь так сильно хотела спать…