Письмо

- Ну, вот мы и дома! Несмотря на то, что молодая женщина сама еле передвигала ноги, она бережно несла маленький сверток, заботливо завернутый в ватное одеяло. - Софья Михайловна, проходите! – кинула Аля через плечо. - Иду я, иду, - с улыбкой отвечала та, - Так, Аля, давай без геройства?! я Дашу подержу, а ты раздевайся. Аля быстро скинула сапоги и пальто и осторожно забрала малышку обратно. - Ну, вот ты и дома, моя хорошая! Ты моя маленькая! Ты наша красавица, - мурлыкала молодая мама. Войдя в свою комнату, она аккуратно положила малышку на расправленный диван. В комнате было чисто и уютно, посередине стоял большой диван, с любовью застеленный набивным хлопковым покрывалом, рядом расположился громоздкий комод, на котором аккуратно была сложена целая стопка наглаженных пеленок. На пороге появилась Софья Михайловна: - Тебе помочь? - Я справлюсь, мне в роддоме показали, - улыбнулась Аля, с трепетом глядя на свою маленькую дочку: пухленькие щечки, чуть вздернутый носик и сладко причмокивающие во сне губки. «Господи! – подумала она, - и вот это чудо хотели у меня отнять» Аля принялась потихоньку разворачивать ее. Теперь уже дома в спокойной обстановке она еще раз пересчитала пальчики на ручках и на ножках, осторожно погладила малышку, из глаз брызнули слезы, слезы огромное радости и горького сожаления о том, что Он так и не увидел их дочь. - Аль, ну, ты чего?! – забеспокоилась женщина. - Мне так хотелось, чтобы Паша увидел её, - севшим голосом прошептала Аля. - Он видит, - после минутной паузы, наконец, произнесла Софья Михайловна, - Он все видит и всегда рядом с тобой, теперь рядом с вами. - Я знаю, но… - слова комом застряли в горле, Аля закусила губу, – но мне Его так не хватает… Девочка запищала от недовольства, ее разбудили. Аля тут же подхватила ребенка на руки, и стала медленно укачивать младенца: - Ну, тихо, тихо, моя крошка. Все хорошо! Ребенок нехотя разлепил глаза и с интересом посмотрел на маму. «Господи! у нее все-таки Пашины глаза», - горько улыбнулась Аля. - А глаза у нас папины, - сама не заметила, как произнесла вслух. Она осторожно поцеловала ребенка в лобик и со всей материнской любовью и нежностью прижала Дашутку к груди. - Я, наверное, тогда пойду на стол накрывать, уже ужин скоро, - поспешила удалиться Софья Михайловна. Трогательная сцена в комнате Али гулким звоном отдавалась в ее сердце: «Теперь тебе есть ради кого жить, девочка», - подумала она, и улыбка тронула ее губы. Через несколько минут плач младенца перестал оглашать стены квартиры, а чуть позже на пороге кухни появилась и сама Аля. - Уснула? – поинтересовалась женщина. - Да, - улыбнулась Аля, - поела и на бочок, засоня. - Ну, тогда и ты садись. - Спасибо еще раз вам, Софья Михайловна! - За что?! – с легкой доброй ухмылкой спросила собеседница. - За всё! Не знаю, что бы я без вас делала. - Ешь давай! – усмехнулась Софья Михайловна. - Тебе сейчас силы нужны. Ешь! Малышка мирно сопела в комнате, а на кухне тихонько шептались две женщины. Аля неспешно рассказывала о последних месяцах беременности, о родах, вспомнила презрительные взгляды санитарок, которые узнали ее возраст, строгий голос педиатра «это чудо, что у девочки нет серьезных отклонений» и нарочито грустные глаза медсестры из выписной, когда та увидела, что юную мамашу встречает единственная женщина-родственница. Софья Михайловна внимательно ее слушала, изредка вставляя какие-то реплики. Но с каждым словом Али она понимала все отчетливее, что эта девочка стала для нее больше, чем человек, которому она просто помогла. Аля стала для нее фактически дочерью, взрослой, рассудительной, и уже пережившей столько потерь. А с появлением Даши жизнь заиграла новыми красками для обеих. - Ты знаешь, Аль, мне так не хочется уезжать от вас, - поделилась Софья Михайловна, дождавшись, пока девушка закончит свой рассказ. - Мне тоже этого не хочется, - с еле уловимой ноткой тревоги добавила Аля. - Тебя что-то беспокоит? – встревожилась женщина. - Я не знаю, сколько мне осталось, - обреченно произнесла девушка сдавленным голосом, - пока я чувствую себя вполне нормально, а что будет дальше? - Аль! Пообещай мне, что ты встанешь на учет. Теперь тебе есть, для кого жить, и ты должна жить. Понимаешь?! – взяла Алю за руку и крепко сжала ее ладонь. Аля утвердительно кивнула головой. А Софья Михайловна продолжила: - Надо просто поддерживать себя, твой организм перенес такую нагрузку, ты родила здоровую малышку, и ты жива – это уже чудо. Значит, Бог дает тебе шанс жить. Понимаешь?! Аля еще раз утвердительно закивала головой. - А я постараюсь приезжать к вам почаще, больницу я пока оставить не могу, но я буду звонить вам каждый день и приезжать хотя бы раз в месяц. Хорошо?! – она примирительно улыбнулась и попыталась заглянуть в глаза своей собеседнице. - Хорошо! – попыталась улыбнуться Аля. И Софья Михайловна ни разу не нарушила данное слово, в конце каждого месяца она буквально летела к кассам железнодорожного вокзала, брала билет, и уже утром следующего дня с наслаждением обнимала свою названную дочь и внучку. Каждый вечер ровно в 20.00 квартиру Широковых оглашала трель телефонного звонка, и женщина с облегчением выдыхала, когда слышала уже ставший родным голос Алевтины. Всю оставшуюся жизнь она каждый год брала отпуск в конце января, чтобы лично поздравить с днем рождения Дашу, и еще раз поблагодарить судьбу за то, что с появлением Али ее жизнь текла совсем иным руслом. ...3 года спустя... Ей снова снится сон: прекрасный летний день, но ей совсем не жарко, а приятно тепло. Ей снится залитая солнцем Припять, тихая, безмятежная, без единого звука. В ней есть что-то маняще родное, но в то же время холодно отталкивающее. Пустынные улицы, еле слышно скрипящие от ветра оконные рамы с выбитыми стеклами, открытые настежь двери, странный погром в квартире – она словно бродит по уснувшему городу. Чем дальше она заходит в здания, тем яснее она осознаёт весь ужас окружающего: кругом нет людей, она идёт по наспех оставленным надеждам, где-то в углу трусливо спрятались обещания вернуться сюда через три дня, а на крыше одиноко смотрит вдаль безысходность, отныне её взору будет вечно представлен разлагающийся апофеоз дерзкой человеческой самоуверенности – Чернобыльская АЭС. Девушке совсем не страшно, наоборот, она словно у себя дома, кругом всё странно, но знакомо до каждого куста, до каждого камешка у подъезда. Её словно тянет куда-то, ноги несут её сами. Куда? Зачем? Да какая, собственно, разница?! Это же сон, просто очередной сон. Такой же тревожно тихий, как и все остальные. Обойдя кругом несколько знакомых зданий, она оказывается на той самой площади, оборачивается и видит ещё непроржавевшую телефонную будку. Щемящая тоска сдавливает её сердце, из глаз тихо катятся слезы, и Аля медленно идёт к ней. - Аля! Не успев сделать шаг, девушка застывает от неожиданности, жжёт в груди, она не верит собственным ушам! «Это Он! Это Паша!» - мысль отбойным молотком застучала в висках. Она медленно поворачивается на звук любимого голоса. Недалеко от арки стоит Паша, такой красивый в белой рубашке, как тогда. Он заботливо улыбается и распахивает свои объятия. - Паша?! – всё ещё не верит в происходящее, - Паша! Собрав всю волю, девушка несётся навстречу молодому человеку и падает в плен его тёплых и родных рук. Она плачет от счастья и смеётся от болезненного ожидания. - Ну, всё, моя хорошая! Тихо-тихо! – бережно берёт в ладони её лицо и большими пальцами осторожно стирает её слёзы. - Я теперь никуда от тебя не уйду. Павел притягивает лицо Али ближе и дарит ей самый долгожданный и нежный поцелуй. - У нас всё теперь будет хорошо, - шепчет ей в солёные от слёз губы. – Я люблю тебя! - И я тебя люблю, Паша… - прижимается к нему всем телом: «Господи! Жаль, что это всего лишь сон». Словно прочитав её мысли, молодой человек отстраняется от неё и заглядывает в глаза: - Ты не спишь, любимая… - спокойным голосом говорит Паша, - я тебя забираю, время пришло! - Куда?! Зачем?! – в глазах непонимание и паника. - Аль, ничего не бойся, я с тобой! – его голос мягко успокаивает. - Паш! Я не могу! Не сейчас, Паш! А как же Даша?! – Картина солнечной Припяти мгновенно сменяется обстановкой ночного покоя квартиры Широковых. Аля непонимающе смотрит на себя со стороны: она лежит на левом боку у края дивана, на руке её спит маленькая девочка и нежно прижимается своей щёчкой к маминой ладони. - Аль! – Паша берет её ладони в свои, - послушай меня, пожалуйста… - У неё же не осталось никого кроме меня, - сдавленным голосом шепчет Аля, будто не слыша собеседника. - Аль, о ней позаботятся. Обязательно! И здесь остаётся человек, которому наша девочка не чужая. Поверь! Даша обязательно всё узнает, когда придёт время. А пока мы просто будем оберегать её везде и всегда. У неё всё будет хорошо, я тебе обещаю! Идем! Нам пора возвращаться обратно. Аля чувствует, как тревога отпускает её, вытекая тонкой струйкой из глубины души, она вновь не испытывает страха, наоборот, её сердце снова переполняется любовью, светом и теплом. Молодая женщина в последний раз склоняется над ребёнком и нежно целует его. Даша морщится, но продолжает спать безмятежным детским сном. - До встречи у телефонной будки, малышка!