Kinder

      Всю дорогу до дома Лёха волновался! Казалось, что может учудить грамотная взрослая девушка, носящая под сердцем малыша? Ничего? Ошибаетесь... Отворив дверь Горелов буквально оторопел: рыжеволосая упорно рассматривала своё отражение в зеркале, старательно накладывая косметику на веснусчатое лицо, при том что врач категорически запретил ей это занятие, но как известно - женские прихоти превыше всего, и тирамису лишь цветочки на фоне умопомрачительных ягодок Анастасии. - Настюх, ты чего? - парень оставил десерт в прихожей, подходя к жене,-Тебе же нельзя. - И что теперь? А с этими веснушками и прыщами ходить можно, да? - тут же разозлилась Настя. - Короче, - Горелов отобрал у девушки тюбик тонального крема, а заодно захватил все остальные предметы со столика, - Я это конфискую! - Ты офигел?! И вообще, где моё тирамису? - резко сменила тему Горелова. Лёха принёс ей десерт. Она села на диван, уплетая малюсенькое лакомство. На половине лица лежал на очень ровный слой тональника, вторая же половина была куда более симпатичная. С мелкими веснушками и нормальным цветом кожи, а не как-будто перележала в солярии. Пироженка закончилась быстро, оставив на пальцах и губах девушки свои следы. Настя с удовольствием облизывала пальцы и губы. - Лёха-а! - позвала она. Горелов нехотя зашёл в комнату, вопросительно посмотрев на девушку и засунув руки в карманы. - А чё так мало? - А сколько надо? Килограмм? - Ну хотя бы два... - Я за вторым не пойду!-сразу выпалил Лёха, садясь рядом с девушкой на диван. - Ну и пожалуйста! - обиделась она, уходя в комнату, и уже оттуда добавила,-посуду помой. - Насть! Ну я что, золушка что-ли? - фыркнул Лёха,- Я посуду мыть не буду! - Ты меня не любишь, да? - Это тут причём?-закатил глаза Лёха. - Что ты глаза закатываешь? Посуду даже помыть не можешь! Хоть чуть-чуть проявить заботу о беременной жене!- высказав это Настя демонстративно пошла мыть посуду, всем своим видом показывая, что ей тяжело.       Но Горелов обиделся, и даже не заходил на кухню. Весь день они не общались. И когда Горелов сидел в наушниках, а у него зазвонил телефон, Настя просто кинула в него телефоном. Парень испугался, но поймал предмет, отскочивший от его колен. Но даже на это ничего девушке не сказал. Молчанка продолжалась. Лёхе потом всё-таки стало стыдно, он пошёл мыть посуду и обнаружил, что всё уже сделано. Парень вздохнул. Он заглянул в комнату, где читала Настя. Но девушка не читала, она разговаривала со своим отражением. Лёха несколько секунд посмотрел на это сквозь приоткрытую дверь и потом ушёл. Уж слишком много непонятных слов. Вот так и прошёл весь день. Они молчали. И даже когда им было необходимо что-то сказать, они либо объяснялись жестами или писали на бумажках. К вечеру, урна была заполнена такой вот макулатурой. Настя, конечно понимала, что Лёша, откровенно говоря, задолбался с ней. Понимала она и то, что иногда ведёт себя, как сучка. Но что она могла сделать? Гормоны, переживания и всё такое. Да и вообще, она же девочка. Ей хотелось поговорить с Лёшей, может даже извиниться. Но смотря на безразличное лицо Горелова, это желание погасало. Просыпалась глупая гордость, которая всегда мешала их примирению. Настя настолько обиделась, что даже письменно не могла общаться с мужем. И как следствие не могла сообщить ему, что сегодня он спит на диване. А Лёха и подумать о таком не мог. Поэтому легли они вместе. Но женщины-существа мстительные. И если она не могла его выгнать, она сделает эту ночь невыносимой. Мало того, что она хорошенько сдвинула Лёху, она ещё и стащила с него всю одеялку. А все попытки вернуть теплый предмет не увенчались успехом. Свернувшись калачиком он тихо бубнил себе под нос, про то, что лучше бы он молчал. Ругаться с беременной женой, это всё равно, что среди болельщиков спартака, сказать что спартак-отстой. Вроде ничего не сделал, но хорошо тебе не будет. Вся ночь прошла у Лёхи в таких размышлениях. А ближе к утру, он ещё и с кровати свплился, потому что Настя повернулась и места больше не осталось. Вот так и досыпал Лёха на полу, в обнимку с тапочками. А всё из-за его характера.