Nel profondo del mio cuore

< Не был удивлён тому, что в конце концов увидел. И ранее подозревал, что не просто так куда-то исчезают травы, настойки и минералы. А постоянно пребывающая на запоре дверь в лабораторию... Нет, не вид этого существа поразил до глубины души. Конечно же, гомункул – сам по себе необычное создание, но по своей природе он почти не отличается от человека внешне. Созданный искусственным путём, пусть и не через стороннее оплодотворение. А так те же органы, те же функции организма... Разве что выносливость и скрытые возможности, не свойственные человеку, можно инстинктивно ощутить под его кожей. Но то, как с ним обращался сам творец... Издали совершенно случайно уловил тогда движение в беседке. Два тёмных силуэта, один из коих показался невероятно знакомым. Испугался, что он опять продумывает очередной каверзный план в отношении госпожи, поэтому рискнул прокрасться поближе, что и удалось без особого шума. Уж что-что, а навыки, вбитые издревле отнюдь не словами, никогда не забываются, и быстро оказался близ живой изгороди, пролегающей недалеко от беседки, равно как и мимо деревьев. Удобное естественное прикрытие, особенно в начавшие сгущаться сумерки. Один из его любимых периодов времени. И голос... Объяснения по одному из вопросов по алхимии... Вскоре прервавший его детский голосок показался непривычным, даже невероятным. Как ребёнок может спокойно сидеть рядом с этим чудовищем и не догадываться, на что последний способен?! Разве что только если ничего не знает о том. Но слова "Элмо, ты так быстро всё схватываешь, раз задаешь такой обоснованный вопрос!" поразили гораздо сильнее. В его голосе.., в этом всегда насмешливом либо надменном голосе.., в нём звучали ноты гордости и – может ли это быть?! – легчайшей нежности. Оцепенение моментально сковало всё тело. Не в силах поверить, что этот человек способен всё же на такое проявление чувств! Всегда холодный, сдержанный, строгий и суровый со всеми.., а на меня смотрящий как на дворняжку... Чтобы он – и настолько открыт хоть с кем-то..! Даже во время моего обучения алхимии он всегда смотрел в мою сторону с видом исследователя, изучающего, как быстро схватывает его ученик все предоставляемые знания. В этих лиловых глазах не было ничего, кроме сдержанного удовлетворения при виде получаемых результатов. А ведь когда-то крайне давно, почти в забытые времена, стремился увидеть на столь спокойном лице хоть какие-то проблески интереса либо гордости. Сколько лет мне тогда было? Вроде тогда только недавно появился Дэбито... Значит, не больше десяти-одиннадцати лет. Лишь убедившись, что почти ничем не в силах разжечь в родном по крови существе более глубокие чувства, особенно когда он взялся в своих экспериментах не только за Паче, но и за самую малость подросшего Дэбито, отбросил все попытки и мысли вытащить из этой скалы по своей сути хотя бы намёк на эмоции. И сам страдал, поскольку во время испытаний с силами Карт требовалось моё присутствие рядом в качестве помощника. Совсем ещё мелкий ребятёнок, коим тогда был мой друг, подвергался поистине ужасающим веществам, сильнейше воздействующим на все органы, какие только есть у каждого из людей. Видя, как дёргается и елозит с громким плачем малыш, хотел тогда убежать, исчезнуть, провалиться сквозь землю.., но поступи так, сам подвёргся бы не менее изощрённому наказанию от своего учителя. Его бесстрастность и презрение.., они до сих вызывают у меня лишь неконтролируемые вспышки отвращения. Ныне же... Почему он так непозволительно внимателен к гомункулу? Неужели лишь потому, что это существо – его создание? Не мог уловить выражение его лица, но почему-то кажется, что на том отражается понятная гордость... к чему? К тому, что удачно завершился столь сложный процесс создания гомункула? Или же из-за умений того на лету схватывать трудные для большинства знания? Что, что, ну что именно вызывает у его создателя таковые эмоции? То, к чему когда-то стремился сам, удалось породить этому не-человеку. Пусть и слабо заметные, но всё же радость, довольство, наверняка даже нежность... Всё это предназначено не мне. И узел из странной смеси чувств в груди стягивается всё туже и туже. Ни ненависти, ни гнева и ни презрения среди них нет, а есть обида и что-то ещё, чему не могу подобрать определения. Сильно режет глаза из-за почему-то подступивших близко слёз. Еле сдерживаю их, вслушиваясь пока в сумеречную тишину парка. Голоса из беседки не доносятся, но и не слышно звуков удаляющихся шагов. Уже хотел было понезаметнее выглянуть из-за кустов, но внезапно до слуха долетели звуки сперва странного шелеста, а затем слабого гудения. Наверняка что-то из проявления алхимических процессов. И, явно в подтверждение, услышал: – Неплохо, Элмо, очень неплохо! Дьябло, эта похвала хуже лезвия прошлась по сердцу! Неимоверным усилием подавляю стон, но сдержать слёзы уже не в силах. Мокрые ручейки ощутимо сбегают по щекам вниз, но они кажутся малозначимыми. Хочется быть на месте гомункула и услышать эту же похвалу в свой адрес, как более чем законному наследнику столь странного во многом алхимика! Не просто ведь так он выбрал когда-то в ученики именно меня! Тогда, возможно, и мысли не было о создании гомункула, как не было и моих двух близких друзей. Совсем ещё малышом участвовал во многих, пусть и жутких экспериментах, развив иммунитет ко множеству, если даже не ко всем ядам, существующим в мире. Да, пришлось пройти сквозь дебри мучений, сходных с жесточайшими пытками, но всё-таки, всё-таки..! По своим возможностям наверняка нахожусь наравне с Папой, да будет он жить ещё очень долго и безбедно! Способности стигмата Карты и глубокие познания в алхимии, биофизике и некоторых других естественных науках – им удачно обучался не один год под присмотром первого советника на Регало. Лучшего учителя сыскать нереально, даже несмотря на его невозможный характер. Было даже время, когда гордился, что у меня... что есть... – На сегодня всё, – долетело до слуха. – Пора возвращаться. – А можно я... возьму тебя за руку? – прозвучал детский голос. После недолгой паузы уловил негромкое хмыканье, а спустя несколько секунд по траве зашелестели удаляющиеся шаги двух пар ног. И не сомневался: он дозволил мальчишке-гомункулу взяться с ним за руки. Жест близости двух людей, небезразличных друг другу... Так больно сердцу..! Так хочется вернуться в те дни детства, когда он оказывал мне хоть какие-то знаки внимания..! Пусть последние и заключались в присмотре над тем, как пытаюсь адаптироваться и использовать силы Карты.., но они были! Смутно помню, что иногда замечал на его лице слабое разочарование или сдержанную радость, связанные со мной хотя бы как-то. И сейчас как никогда жалею, что наша связь истончилась почти до предела. Могу относительно спокойно говорить с ним только по теме алхимии, тогда как иные стали безвозвратно далеки. Больно за друзей, пострадавших в ходе его опытов.., но больно и из-за наших отношений, ведь не окажись у Папы этой колоды Карт, всё могло бы быть совсем иначе...> * * * * * – Такой взъерошенный вид... Это на тебя совершенно не похоже, Лука. Сделав вид, что поправляет свою любимую шляпу, тот ограничился взглядом из-под её полей и прибавил шагу, стремясь оказаться подальше от человека, вышедшего из-за поворота коридора слева. – Не выспался ночью? – прозвучал уже в спину знакомый глубокий голос с нотками ехидства. Молчание вместо ответа, да и не обернулись. – Кхм, и почему мне кажется, что ты большую часть ночи плакал? Слова угодили точно в цель. Сбившись на полушаге, камердинер дёрнул было рукой в инстинктивном движении прикрыть лицо, но замер и, незаметно сделав глубокий вдох, постарался спокойно ответить: – Чем я занимался прошедшей ночью, тебя точно не касается, Джолли! Личные дела на то и личные, чтобы решать их самому. Завершив фразу, он медленно дошёл до дальнего поворота коридора и свернул вправо. Шаги советника удалялись в обратную сторону, и сей факт вырвал у парня вздох облегчения. Привалившись к стене спиной, он уже свободно прижал правую ладонь к груди и чуть наклонил голову в естественной попытке скрыть подавляемые эмоции... * * * * * <Никогда не спрашивал тебя о своей матери, да и не стремлюсь узнать, кем она была и что с нею сталось. Потому что не жажду узнать, что в действительности произошло между ней и тобой. Наверняка она давно умерла и не обязательно по твоей воле. Возможно, она была одной из немногих, к кому ты питал искренние чувства. И хочу верить, что тоже не безразличен тебе полностью. Несмотря на всё свое презрение и ненависть за произошедшее издавна, где-то в глубине сердца по-прежнему теплится искорка надежды. Надежды на то, что нам удастся отыскать общий язык... и смогу когда-нибудь назвать тебя вновь своим отцом... >