Once upon a time...

Небо заволокло тонкой белесой пеленой. В некоторых местах молочные облака уплотнялись, создавая на голубом платке неба туманную рябь. Елки острыми шпилями разрезали лазурную гладь своими темными силуэтами. Тихо покачивались березы, нагибаясь под тяжестью отсыревших листьев. Пожелтевшая трава, примятая недавно лежавшей на ней собакой, уже начинала гнить. Собака была бродячая, лохматая, с прокушенным ухом и считала это место своим домом. Пес любил погавкать. Едва мимо него проходил кто-либо, он тут же начинал угрожающе рычать и потявкивать. Внезапно мирную картину прервал громкий крик. Пронзительным его назвать было нельзя, да и истошным, впрочем, тоже, но от этого крика ворона, дремавшая на тяжелой еловой ветки, испуганно вскинула голову и, недовольно каркая, улетела в поисках нового пристанища. Голые и сухие ветки кустов затрещали, с неохотой выпуская из мертвой хватки скрюченных деревянных пальцев своего пленника. Парень держался за окровавленное плечо. Судорожно оглядевшись, а после и прислушавшись, парень привалился к березовому стволу и попытался в спешке отдышаться. Пес был на столько поражен наглостью незванного гостя, что даже забыл на него как следует полаять. Он лишь удивленно склонил голову набок. Чуть отдышавшись парень поднял мутный взгляд на собаку. — Ух, что смотришь? Глаза выпадут, — вздохнув, уверенно произнес парень, кивнув своим словам для пущей убедительности. Собака на это разразилась целой серией визжащих тявканий. Незнакомец сделал круглые глаза и снова начал оглядываться. — Молчи, ненормальная! — прошипел он и замер, заметив невдалеке тревожное шевеление. — Вот дура! — раздраженно произнес парень и, зацепившись за самую низкую ветку, попытался подтянуться. Увы, хоть он и был довольно силен, с подтягиваниями на одной только левой руке было туговато. Подошва старых полуразвалившихся кроссовок скользила по гладкому стволу, не находя достойной опоры или хотя бы достаточного трения. Тем временем шум из кустов становился все ближе и ближе. В последнюю секунду стопа нашла маленкий сучок и, оперевшись на него, он быстро залез на ветку. Взобравшись еще чуть выше, он осмелился взглянуть на преследователя. Из кустов, прорубая себе путь топориком с позолоченной ручкой работы XVI века, выбрался хмурый мужчина лет 30 с непонятного цвета усиками-пародией на небезызвестного Гитлера. Подумав, парень отнес его к разряду «человек-гора». Такие люди имели строение, сходное с конусом. Руки и ноги у них были мощные, а голова маленькая, ума в нее, соответственно, много не влезало. Собака зло взглянула на новоприбывшего гостя и, сердито вильнув хвостом, убежала. Такое внимание ей отнюдь не было ей приятно. Старый бродяга любил одиночество. Парень плотнее прижался к дереву. Мужчина просканировал маленькими глазами-буравчиками полянку, окруженную облысевшим шиповником, заглянул за пару деревьев, будто парень мог бы уместиться там, и вновь ломанулся крушить кустарник. Парень облегченно вздохнул и уселся поудобнее, начав осматривать ранение. Царапина была длинная, но не глубокая. Никаких жизненно важных сосудов на плече затронуто не было, хотя слегка задело мышечную ткань. Пошарив в карманах, парень не обнаружил ничего полезного. Идти в город в таком — не лучшая затея. Сдадут либо в полицию, либо в больницу, а оттуда недолго и к… Рвать джинсы бесполезно. Одной левой рукой тут не управиться, куртка для перевязки не подходила ни по каким параметрам, да и не стал бы он крошить ее ради этого, оставалась только рубашка. Рубашка была синтетической, толка от нее — что с козла молока, но все же лучше, чем вообще ничего. Стащив сей предмет одежды, парень поежился — осень давала о себе знать. Он наскоро перемотал рану и поспешил спуститься с дерева. Настал черед рассматривать материальный ущерб: испорченная рубашка — 1 штука, порванный рукав куртки — 1 штука, подранные джинсы — 1 штука. Ну, и, в довершение, левый кроссовок открыл в себе гурмана и теперь настойчиво требовал себя покормить. Озабоченно потрогав дырку на левой голени, парень тяжело вздохнул. — Общество Московских бомжей пополнилось, — разочарованно пробормотал парень и подобрал с земли бутылку. — Ну, и где тут солнце? — он вскинул голову в поисках светила, петляющего среди вершин деревьев. У парня было широкое красноватое лицо, черные волосы спадали на лоб и слегка прикрывали кончики ушей. Нос явно кто-то когда-то сломал, и теперь нос, назло хозяину, сросся неправильно. А глаза были карие. В целом, они были добрые, правда в них постоянно гуляла некая сердитая искорка. Искорка придавала парню несколько устрашающий вид, а потому была просто необходима. Сам парень был довольно крепким — видно, что жизнь закалила. Наконец, отыскав солнце среди темных деревьев, парень направился к выходу из леса. По пути он то и дело останавливался проверить, нет ли хвоста, но, несмотря на на особый вид удачи, преследовавшей таких как он на протяжении всей жизни, выход из леса был найден без происшествий. Накинув капюшон, парень начал петлять между гаражами. Сейчас главное — добраться до метро, там легко затеряться и доехать до дома. Парень был почти у цели, уже видна была заветная буква «М», когда его сгробастали за шкирку и поволокли к черному «Хаммеру», подобно маленькой беспомощной девочке. — Родиоша! Мама тебя обыскалась. Тебе пора пить таблеточки! — прощебетал уже знакомый нам человек-гора. «Родиоша» к маме не хотел и всячески старался извернуться и вернуть себе свободу, однако рука мужчины цепко держала запястье парня. — Ага, конечно. Знаю я вашу «маму». Может, сразу к папочке? А то я рожу Гая что-то давно не видел! — рявкнул «Родиоша», но его ласково погладили по головке и закинули на плечо. — Бедняжка, новый приступ, — покачал головой мужчина, обращаясь скорее к недоверчивой женщине, замершей с телефоном в руках. Быстро закивав головой, она поспешила уйти, очевидно похитители, по ее мнению, к свидетелям своих злодеяний не обращаются. — Гроттерша!!! — закричал кто-то почти на ухо «Родиоше». Мужчина недовольно повернулся к источнику шума. Им оказалась стройная девушка лет двадцати с ярко-фиолетовыми волосами. Одета она была в мини-топ и такую же мини мини-юбку. Обращать внимание на холод было ниже достоинства девушки. Довершали образ каблуки на высоченной шпильке и ядовито-розовые ногти, а на пальце было маленькое серебрянное колечко, совсем не вяжущееся с уже созданным образом. Когда человек-гора поворачивался, он чуть было не задел девушку ногами «Родиоши». Теперь эта девушка с возмущенным видом сверлила взглядом мужчину с тяжелой ноше на плече. Особенно жгучим взглядом она одарила ноги парня, свисавшего с плеча — Дырку прожжешь, штаны и так не первой новизны, — брякнул «Родиоша», качнувшись на плече. — Не беспокойся, я тебе вон у него одолжу, — девушка ткнула пальцем в бомжа, рыскающего по помойкам. — Он жмот. Не даст, — оценивающе присмотрелся парень. — Мне? Ты не знаешь, с кем имеешь дело. Я ему ядом по голове капать буду. Сиротка!!! — оглянувшись, крикнула девушка. — Мужчина, отпустите его! Уголовников положено ловить полиции. Мужчина хмуро уставился на нее и продолжил свой путь. — Мужчина! — девушку проигнорировали. А вот этого делать не стоит никогда. Женщины любят внимание, а если их им обделить, может случиться страшное. Девушка прошептала что-то, и мужчина, тащивший «Родиошу», свалился в трех шагах от цели с сильной резью в животе. Схватив парня за многострадальное запястье, она потащила его ко входу в метро. — Гроттер! Где тебя носит? — сердито окликнула девушка свою рыжую спутницу. Не дождавшись ответа, она резко развернулась к парню, заваленному чемоданами, Родиоша отнес его к типу людей-шкафов. — Гунявий! Видишь группу вон тех вандалов? Один из них смертельно меня обидел. Я жажду отмщения. Парень утер нос рукавом, сказал: «Гы» и двинулся на группу громил, выкатившихся из «Хаммера» подобно тараканам из обнаруженного гнезда. — Попрощайся с ним. Живым ты его больше не увидишь, — спокойно сказал Родиоша, провожая взглядом шкаф по имени Гунявий. — С чего бы мне так повезло б? Я вон тех вот целыми больше не увижу, а Гуня куда денется? Кто ж пиво из холодильника допивать будет? Танька! Где твои лопоухая подставка под рупор и сибирский валенок с желтой тряпке? Пипенция нас заждалась! Рыжеволосая вскинула голову в поисках: — Ягун! Ванька! — позвала она. Выискивая их в толпе. — Чего тебе? — спросил подошедший к Тане лопоухий краснощекий, чем-то похожий на хомяка, блондин. Он был занят уплетаением за обе щеки той сомнительной вещи, которую в народе называют шаурмой. — Ванька сейчас придет. Тангро пришлось контрабандой провозить, он намордник порвал. А Гломов… Таня кивнула в сторону потасовки. Ей показалось немного странным то, что до сих пор никто не попытался разнять дерущихся, но значения этому она не придала. — Мамочка моя бабуся! Только прибыли, а уже драка. Таньк, а Таньк? Гуня в газеты попадет или нет? Как думаешь? — задорно спросил Ягун, наблюдая за тем, как Гломов с ревом заехал одному из мужчин промеж глаз. — Не попадет, — уверенно ответил Родиоша. — А это что еще за франт? — хлопнул голубыми глазами лопоухий комментатор. — Он с нами, — отмахнулась Гробыня, с беспокойством наблюдая, как Гуня получил кулаком в печень. — Так он с вами? А то я уж подумал дать ему копеечку. Гробынь, мамочка моя бабуся, решила заняться благотворительностью? Старт программы «Из грязи в князи. Из бомжей в звезды модельного бизнеса»? — Нет. Просто его хотели заставить кушать касторку, а я, как типичный касторконенавистник решила спасти его от этой участи, — насмешливо фыркнула Склепова. — Я вообще не поняла, где все! Сглажу! — Ты боевая ведьма, — утвердительно сказал Родиоша. Ему почему-то стало обидно, что его спасительница — одна из ведьм Дионисия Белдо. — Хоть кто-то меня ценит, спасибо. Кстати, а ты кто? — довольно мурлыкнула девушка. — Человек по кличке «Родион». — Она не о том. Маг, оборотень, вампир, леший, домовой. Хотя то, что ты человек по кличке «Родион» тоже немаловажная информация, — подошел еще один блондин, тоже голубоглазый, но более тощий. — М-м-маг, — неуверенно протянул Родион. Он уже начал сомневаться во вменяемости этих людей. Мало ли, психушку на ремонт закрыли, психи на пикник съездить решили. — Белый, черный? — подошла девушка с тарантулом в иссиня-черных волосах. Гробыня встретила ее коротким возгласом: «О! Ритка!». — Белый, — чуть более уверенно ответил Родион. — Оно и видно. Стражи пощипали? Вон, даже кольца нет, — сочувственно качнул головой Баб-Ягун. Он только что доел это сомнительное изделие, которое приобрел в лавочке под названием «У Ашота». Ашот уверял, что это вкусно и полезно. А что Ягун? Ягун — доверчивая душа. — Смотри, как красиво врезал, — усмехнулась Рита. Гуня перекинул через себя одного из громил и локтем заехал тому в челюсть. Родион же задумался. Стражи, маги, прочая ересь, которую в Средневековье жгли вместо дров… Не слишком ли сложная система для поврежденного разума? Хотя кто его знает, психи на то и психи, чтобы быть непонятными. Между тем Склепова увидела, что ее телохранителя вот-вот прибьют над воротами трактирчика в виде щита Олега, и поспешила на помощь: — А ну, разойдись! Пришибу, — и размахивая кольцом, сыпала сглазами и запуками. Кольцо походило на детскую игрушку, которые так любят продавать в подземных переходах, на станциях метро и в цирках. Спасенный Гуня потыкал толстым пальцем в сломанный нос. Ничего другое его не волновало: ни фингал под глазом, ни выбитый зуб, ни откинутый в пылу сражения кроссовок… Зато это волновало Гробыню. Нахмурившись, она отбуксировала Гломова к собравшейся компании. За время их отсутствия подошло трио некромагов, Жора и Кузя. Глеб с интересом рассматривал Родиона и слегка покручивал бамбуковую трость. Слегка качнув головой, он перевел взгляд на Таню. Та, кожей почувствовав тяжелый взгляд, вздрогнула и отвернулась к Ваньке. Жанна игралась с четками из вороньей кости и не замечала вокруг никого и ничего. Сероватые шарики скользили между пальцами, а черный крестик, неторопливо покачиваясь, медленно описывал круг. Лену Родион интересовал меньше всего. Она была увлечена поисками умника Тибидохса, который, как оказалось, застрял в книжном магазине, доказывая продавцу, что адресат и адресант — разные понятия. Продавцу на это было глубоко плевать, Шурасика он слушал в пол-уха и неторопливо вытирал пыль с прилавка. Жора же Родиона окинул оценивающим взглядом и, не увидев в нем ничего потенциального, пошел флиртовать со скучающей неподолеку москвичкой. Кузя, недавно отвоевавший свой веник у бабы Любы с Лихоборских Бугров, поздоровался с Родионом и отошел к себе, купить пива. Пиво оказалось с символическим названием: «Козел». Ягун увлеченно наблюдал за большой, жирной черой мухой. Муха пару раз садилась ему на нос и вновь скрывалась среди толпы. — В конце концов! Где Горьянов и Пень! — из черного «Шевроле» выкатилась Пипа. За ней хвостиком вышел и Генка Бульонов. — А это кто? Я его не знаю, — она ткнула пальцем в грудь Родиону. — Пипенция! Это Родион. Его маму зовут Игнвар Тилль, а папа — Мокша Гай. Ну и семейка. И они хотят накормить Родиона большими желтыми таблетками. Я его спасла, — похвасталась Гробыня. — Только вот при чем там какой-то Горбушин и Быдлó? Дядя с Тетей? — хмыкнула Рита. Хотя Ягун и был главным телепатом, муха в данный момент интересовала его в гораздо большей степени. Поэтому он и не вмешивался. А Родион задумчиво почесал щетинистую щеку и усмехнулся на исковерканные фамилии Белдо и Долбушина. А после, представив Тилля и Гая в образе заботливых мамочек, и вовсе расхохотался. — Смех без причины — признак дурачины, — глубокомысленно изрек Баб-Ягун, оторвавшись от созерцания насекомого. Муха, оставшись без внимания, обиженно покружилась над головой Ягуна и улетела к сестрам на помойку. — Они мне не родственники, — отсмеявшись, поправил Родион. — Да поняли мы уже, — добродушно отмахнулся Ягун. — Да в конце концов! Все пришли. И Лоткова, и Пупсикова, и Попугаева, и Зализина, и прочие личности. Где Горьянов и Пень?! — взвизгивая, закричала Пипа. Она была на взводе, это проследивалось в дрожащих стаканах у ларька, где продавали квас. — Горьянов сквасил все молоко в супермаркете, — не задумываясь, ответила Жанна. — Продавец считает во всем виноватым Семь-Пень-Дыра, который в порыве мстительности не дал Демьяну уйти со спокойной совестью, — мимо, сверкая мигалкой, пронеслась машина скорой помощи. — Сейчас придут. Через минуту все тот же белый микроавтобус с крестом на дверцах пронесся мимо компании. Почти сразу же из-за угла вынырнули Демьян и Пень, сердитые и взъерошенные. Горьянов, проходя мимо лопоухого комментатора, ощутимо толкнул того. — На сердитых воду возят, — показал язык Ягун. — Ягуша, ты сегодня просто кладезь русской народной мудрости, — царапнула зеленым ногтем по щеке парня Склепова. — А теперь по коням, леди и джентельмены! — Гробка, Генка, вы со мной. Остальные по автобусам, — скомандовала Дурнева-младшая. Автобусы и «Шевроле» она выклянчила у папы, микро-автобусы были не первой свежести, но ездили вполне сносно. В одном из них даже был кондиционер. — А тебя на какую мусорку закинуть? Родион пожал плечами. Идти ему некуда. У бабушки на квартире его наверняка уже поджидают. — Горе луковое. Дуй в автобус. Гипноз еще не подводил, — смилостливилась Гробыня. — Стоя нельзя. А сидя не поместится, — возразила Пипа. Родион ей почему-то сильно не нравится. То ли дело было в его носе, толи в жалостливо приоткрывшем рот кроссовке… — Мы Гроттершу под сидения запихаем, — подмигнула Пипе Склепова.