Заклятие луны

      Утром коридоры академии пусты и наполнены умиротворяющей тишиной. Только за толстыми стеклами широких окон слышится едва различимая трескотня ранних птиц, которые просыпаются еще до первых лучей восходящего солнца. Прошло уже больше двух месяцев со смерти госпожи Миа-Эри в этом мире, но тоска по-прежнему гложет меня, истязая и без того уставшую душу. В мире людей принято относить богов к чему-то нереальному, далекому, фактически не существующему, как герои мифов и древних легенд, которые вроде бы и могли быть на самом деле, а вроде бы и нет. В нас верят, нам поклоняются и порой даже приносят жертвы, но нас не любят. И правильно, ведь как можно полюбить того, кого ты не знаешь?       Люди обманывают себя тем, что мы для них что-то значим, а на деле все выходит так, что мы становимся нужны только для выполнения их глупых прихотей и помощи в исправлении той кучи ошибок, которые они совершили из-за своей же дури. Нас превозносят каждый день, но не от глубины свей веры, чувств или же тем более благодарности, а лишь с подсознательной отсылкой, что когда-нибудь им это зачтется, и мы по первому же их зову бросимся помогать и выполнять пожелания за те дары, что они нам преподносили. Но это не так. Я никогда не считал своей обязанностью поддерживать тех, кому на меня по большему счету все равно.       В мире людей я стал героем многих рассказов и легенд, о мнимых событиях моей божественной жизни снимали фильмы, где мой образ на себя примеряли никудышные актеры даже отдаленно не схожие со мной настоящим. Они приписывали мне те черты, что никогда не являлись частью моей сути, и придавали облику тот вид, который я никогда не имел. Поэтому мне претили мысли о взаимодействии с этими низкими созданиями, однако оказавшись здесь, я стал сомневаться во многом, что раньше было для меня нерушимой истиной. В том числе и в моем отношении к людям.       Юи Кусанаги.       Пусть госпожа и сказала, что я должен приблизиться к ней, я так и не смог решиться открыть этой человеческой девушке свои чувства. Я груб и вечно не сдержан, я принесу Юи только боль и страдания, поэтому не желаю даже пытаться сблизиться с ней. Ей подходит такой мужчина, как Агана Белеа, умеющий ее развеселить и всегда пребывающий в хорошем настроении, пусть я и считаю его недалеким увальнем, не способным на искренние и глубокие чувства. Боги, подобные ему, всегда напрягали меня и казались существами поверхностными, никогда не интересующимися другими, а даже если и лезут в жизнь всех вокруг, то отнюдь не из любви и всеобъемлющего сострадания, а только от повышенного самолюбия, чего сами они, конечно же, не замечают.       И все-таки он стал дорог Юи.       Я отбросил с лица прилипшую ко лбу челку и повернулся к окну, за которым уже разгоралось утро. Рассвет наступил совсем недавно. Я провел в этом закутке, обнаруженном мною в день бала, всю ночь, в прочем, как многие ночи до этого после смерти госпожи. Я много размышлял за это томительно проползшее время, все сильнее уверяясь, что меня прежнего больше нет. Что-то во мне в момент ухода госпожи сломалось, исчезло, точно ее смерть стерла во мне значительную часть. Я понимаю, что Миа-Эри не совсем умерла, а просто вернулась в другой, родной для нее мир, но все-таки облегчения мне это понимание не приносит. Я не хочу появляться в классе и прогулял большую часть уроков в эти месяцы, что даже Тот уже наплевал на меня, периодически только ворча, что мне никогда не выпуститься из академии.       Хотя в последнее время мне эта участь уже не кажется так ужасной.       Тоска полностью завладела мной, и я уже не желаю двигаться дальше и бороться. Пусть все идет так, как оно идет, только бы никто не тревожил меня. Хотелось бы мне раствориться и исчезнуть из этого мира прямо сейчас. Забыть обо всем здесь произошедшем, забыть о потери госпожи, забыть самого себя и то, кем я являюсь. Если бы только воспоминания и осознание себя можно было стереть по щелчку пальцев и простому желанию, как Зевс меняет в этом мире погоду, то, возможно, вместе с ними исчезла бы и боль, которая, кажется, скоро меня разорвет.       Окно здесь выходит на лес, простирающийся до самых величественных гор, чьи вершины теряются где-то в облаках. С припорошенных снегом склонов наползает густой туман, но я уже знаю, что он рассеется раньше, чем сможет добраться до академии. Все-таки здесь красиво. Привычный мне мир был холоден и мрачен, а здесь всегда сияет солнце, согревая кожу своим теплом. Чувствовать – это приятно. Возможно, мне даже нравится быть человеком, хоть я в этом никогда и не признаюсь.       Отвернувшись от окна, я посмотрел на аквариум, где все так же лениво плавали рыбы, чьи пышные плавники небрежно трепетали при движении. При ярком свете утреннего солнца стало видно, что аквариум давно не чистили, хоть сама вода и не выглядела грязной. Я замечал это и раньше, но всегда отмахивался от желания, помыть стеклянный дом рыб, считая, что меня это не касается. Но, быть может, сегодня… Как-то на одной из лекций Тота, я услышал слова, мне почему-то хорошо запомнившиеся. Он говорил, что иногда полезно сделать что-либо противоположно своему желанию. Например, почитать книгу, а не смотреть фильм, как того хочется, или отправиться прогуляться, когда желаешь остаться дома.       С этими мыслями я спрыгнул с занятого мной подоконника и, засунув руки в карманы, направился на нижние этажи, где находится лавка Гермеса и склад. Надеюсь, что хоть в одном из них я смогу найти что-то для чистки аквариумов. В это время занятий почти не было, лишь отдаленно слышались разговоры студентов, но я осознанно избегал крыла академии, где располагались их классы. На складе еще полусонный служитель выдал мне ведра и какие-то трубочки, вкупе с прочей ерундой, заявив, что разберусь как-нибудь сам. Вздохнув, я поплелся со всем этим грузом обратно, в коридоре едва не снеся с ног парнишку-студента, в котором я с трудом, но узнал прихвостня Гадеса, все таскающегося за ним попятам. Ита… Нет, кажется, Ито все-таки.       Проигнорировав его приветствие, я фыркнул, стремительно направляясь прочь по коридору, почти физически ощущая на себе недоуменный взгляд духа. Проклятие, как же я надеялся не видеть ничьих рож сегодня! Так нет сейчас вот обязательно все знакомые морды по пути будут попадаться. Распахнув ногой дверь между коридорами, поднялся на верхний этаж, спеша побыстрее скрыться в отдаленном уголке с аквариумом, дабы ненароком еще на кого не напороться здесь.       Добравшись до заветного места, я бросил все барахло на пол и, сев рядом, принялся перебирать и раскладывать его, сразу пытаясь понять, как мне почистить аквариум, что раньше мне никогда делать не доводилось. Решив все-таки, что сначала нужно выловить рыб, я сходил до туалета на этаж ниже и наполнил ведра водой, а после, вооружившись небольшим сачком, попытался поймать хотя бы одну рыбу, но те, как специально, не желали попадаться в ловушку, вероятно, считая, что я их погубить хочу. Раздраженно шипя, что добро им делаю, я все-таки переловил всех рыб, выпустив те на время чистки в ведро. Отбросив сачок, придирчиво окинул взглядом опустевшую стеклянную коробку, прикидывая, что делать дальше.       В итоге изъяв из аквариума все прочие водоросли и коряги, я задумался, как мне спустить воду, наконец, обнаружив сбоку круглый клапан. Вроде бы, служитель на складе выдал мне и шланг, так что, наверное, я так и смогу избавиться от ненужной воды. Эх, были бы у меня мои способности, то проблем бы с подобной мелочью и не возникло. Кое-как справившись с этой проблемой, я утер вспотевший лоб и, сняв кофту, бросил ту на подоконник. День сегодня однозначно будет жарким. Спустив аквариум с постамента, я отключил механизм, подающий кислород, и, прополоскав тряпку, протер покрытое с внутренней стороны слизью стекло.       Закончив, я оценивающе оглядел поблескивающий гранями чистый аквариум, полностью удовлетворенный проделанной работой и ее результатом. Хмыкнув, вновь водрузил коряги в стеклянную коробку, после примостив туда и искусственные водоросли. Наполнив аквариум новой водой, я включил кислородный аппарат и осторожно выпустил рыб обратно. Фух, ну теперь осталось только прибраться тут и вернуть все барахло обратно на склад. Что, собственно, я и сделал, по-прежнему стараясь избегать встреч с другими студентами, а тем более с куратором. Вот уж кого я точно видеть сейчас не хочу. Особенно с учетом, что Тот обычно всегда не в духе.       Вручив служителю все ведра и прочий хлам, я умылся в туалете и, обтерев лицо рукавом кофты, вышел на улицу, подумывая прогуляться до пляжа, но на площади перед центральным входом в академию я оторопело замер, разглядывая собравшуюся там толпу, о чем-то оживленно галдящую. Одеты все студенты были в летнюю спортивную форму и, звонко смеясь, слушали вопящего о чем-то с высокого крыльца Аполлона. Проклятие, я совсем забыл, что этот придурок, следуя указанию Кадуцея провести какое-нибудь мероприятие, додумался устроить массовый бой подушками. Хотя меньшего идиотизма я от Агана Белеа и не ожидал.       Надо драть побыстрее отсюда, пока он меня не заметил.       Возле главных ворот я все же остановился и, решив, что тут-то меня никто не потревожит, сел на каменную ограду, глядя на веселящуюся толпу. Интересно. После новой встречи с госпожой я уже не могу, как прежде, видеть в этих ребятах безликих духов, коими считал их с первого дня своего пребывания в этой академии. Неужели это правда и они все, все до единого, не просто пустые оболочки, а живые, имеющие душу существа, созванные сюда Зевсом со всех уголков разных вселенных? Во многом я до сих пор не могу поверить в это, ведь тогда придется окончательно признать, что все это время я ошибался. А это… совсем не просто.       Вздохнув, я измученно провел ладонью по лицу и, поднявшись на ноги, развернулся, направляясь прочь от шумной толпы, однако не успел и пары шагов сделать, как кто-то схватил меня за руку. Панически отдернув ту, я обернулся, натолкнувшись взглядом на широко усмехающегося Диониса, уже явно неслабо окосевшего. Да что же за день такой! И сам дурак, надо было сразу уходить! Нет, поглядеть же нужно идиоту, любопытно ведь! Теперь как мне отвязаться от этого!.. Склонившись, Тирсос пригласительно махнул рукой в сторону студентов.       – Присоединяйся, будет здорово.       Я фыркнул, уже представляя, как это будет здорово, когда толпа идиотов начнет остервенело колошматить друг друга разноцветными подушками. Но что меня бесит еще больше, так это понимание того, что после весь мусор собирать придется нам. Я уже вижу, как со своей фирменной коварной улыбочкой на губах Тот сообщит нам эту новость. Неужели этого больше никто не понимает! К тому же что веселого может быть в махании набитыми перьями тряпочками? Это же совершенно бессмысленно!       – Не пойду, – буркнул я, намереваясь уйти.       – С друзьями веселее, ведь правда? – прошелестел за моей спиной голос Диониса. – Да, определенно, веселее.       Я резко обернулся, но уперся взглядом уже только в удаляющуюся спину насвистывающего непринужденную мелодию парня. Проклятие! К чему он вообще все это сказал? Не нужны мне друзья. Сжав кулаки, я стиснул зубы, чувствуя, как из груди поднимается рычание. Мне вообще никто не нужен. Весело… Ха! Мне и одному весело. Да что же это такое… Я сжал рукой ткань футболки на груди, чувствуя, как разливается обжигающая боль. Нет, все не так… Мне не должно быть больно, ведь я не вру, мне и вправду хорошо в одиночестве, мне никто не нужен. А если даже и иногда закрадывалось это желание, иметь друзей, то все равно кому я такой нужен?       Я ощутил, как ноги против воли делают шаг вперед.       Нет, все бессмысленно. Я чудовище, я не умею держаться себя в руках и постоянно приношу одни проблемы. Мне стоит держаться подальше от других богов, именно это мне всегда говорили. Поэтому я не должен ни к кому приближаться и пускать их в свой мир, чтобы не навредить, не разрушить их жизни и… не убить. Как уже произошло с госпожой Миа-Эри, которая опрометчиво… опрометчиво… Я хочу обрести друзей, хочу стать важен для других. Хочу быть принят. И перестать ненавидеть себя за то, кем являюсь. Схватив одну из подушек, я побежал к ребятам.       Вперед, только вперед.