Ты и я

- Это что такое?.. - вскричал капитан Костенко, потеряв из виду только что находящихся рядом с ним двух пожилых мужчин, - где они?! - обратился КГБшник, повернувшись к Паше, и передав Нину Андрею. - Я не знаю... - растерянно ответил Паша. Страх заполонил его сознание. Если прибор сработал сейчас, то и он должен был переместиться в будущее, но все вещи... Все оружие по-прежнему лежало на траве, как и сам аппарат перемещения. Внезапное исчезновение обоих Костенко могло означать только одно... - Ты ранен?! - чуть ли не вскричал Паша, бросившись к Костенко. Тот отпрянул в сторону и поднял заряженный пистолет: - Стой на месте, не приближайся. - Ладно, ладно, хорошо, - пробормотал парень, поднимая руки над головой и отступая назад, - только прошу, убедись, что тебя нигде не задело. КГБшник нахмурился. Нет, никакой боли он не чувствовал. - Хватит мне зубы заговаривать, куда они делись?! - Их... Их больше нет, - почти прошептал Паша, понимая, что в последующих двадцати шести годах что-то кардинально изменится. Костенко прищурился и плотно сжал челюсти. Лежащая на руках Андрея Нина что-то прошептала, начиная приходить в себя. Это вывело капитана КГБ из напряжения и он, опустив пистолет, пробормотал. - Разберемся... Андрей, поезжай скорей в больницу. Офицер КГБ кивнул и направился в сторону выглядывающей из деревьев машины. Костенко взял сумку с прибором перемещения и, наведя на парня пистолет, повел его к украденной старой волге. - Куда мы едем? - спросил закованный в наручники, сидящий на переднем пассажирском сидении Паша. КГБшник не ответил, рассеяно смотря на дорогу. Парень буквально чувствовал, как в голове Костенко происходит не описуемое НЕЧТО, как тот пытается все по привычке уложить по полочкам, объяснить и понять, но судя по сосредоточенному в одной точку взгляде капитана КГБ, это у него никак не получалось, - не молчи, скажи что-нибудь. - Куда надо, туда и едем, - раздраженно ответил Костенко, сворачивая в один из однотипных дворов и останавливая автомобиль у подъезда с обветшалым козырьком над входной дверью, - вылезай. Паша открыл дверь и ступил на асфальт. В горящих окнах здания, за тонкими шторками, можно было увидеть силуэты движущихся по своим делам людей. В некоторых квартирах жильцы уже спали. - Заходи, - продолжил Костенко, открывая деревянную входную дверь и пропуская Пашу вперед, - второй этаж, - поднявшись по ступенькам наверх, капитан КГБ подошел к малиновой двери и позвонил в звонок, вскоре дверь открылась, и из-за нее показался заспанный, надевающий очки молодой человек. - Сергей Александрович! - воскликнул жилец, пропуская Костенко и Пашу в небольшую уютную квартиру, - что случилось? - Очень серьезное дело, Владимир, очень серьезное! Молодой человек вздрогнул и, взглянув на надетые на Пашу наручники, побежал в конец коридора, открывая дверь в одну из комнат и включая там свет. - Проходите, проходите сюда. Паша зашел в комнату. Она была пустая, белая, только по центру стоял большой чистый стол и три стула вокруг. Костенко поднял сумку с прибором перемещения и положил ее на стол. - Сколько у нас времени? - спросил КГБшник, повернувшись к Паше. Парень моргнул, и спустя секунду, произнес: - Полтора-два часа, не больше. - Ясно, возьми стул и сядь у двери. Владимир, - продолжил Костенко, обращаясь к жильцу, - срочно осмотри этот прибор, сделай необходимые чертежи и главное, пойми принцип действия. Молодой человек кивнул, и тут же сел за стол, бережно вытащив аппарат из сумки. - Основа — счетчик Гейгера... - пробормотал Озонов себе под нос и начал внимательно изучать прибор. - Почти два часа, говоришь? - спросил, усмехнувшись, Костенко, и, взяв стул, сел напротив Паши, - ну и отлично. Времени у нас предостаточно. Парень спокойно посмотрел в глаза КГБшнику и принял для себя план действий: он расскажет все как есть. Во лжи нет смысла. Так или иначе, Костенко добьется правды, но поверит ли он в нее... Это уже его личное дело. - Ну, что молчишь, рассказывай. Все с самого начала. Откуда ты свалился на мою голову, зачем, куда делись все твои друзья и как, черт тебя подери, ты умудрился дважды сбежать из камеры КГБ. Паша откинулся на спинку кресла и, усмехнувшись, начал: - Я живу в Москве. Вор украл у меня деньги, очень крупную сумму. Я и мои друзья: Леша, Настя, Гоша и Аня отправились вслед за ним. Он направлялся в Чернобыль... - Так, - прервал его КГБшник, - в Припять, значит, ну ладно. - Потом произошла куча странных происшествий, и мы нашли прибор перемещения. Он срабатывал, когда заряжался от радиации. Нас перенесло в прошлое, в тысяча девятьсот восемьдесят шестой год... - Опять за рыбу деньги! - вскрикнул КГБшник, откинувшись назад, - в прошлое он отправился, в восемьдесят шестой, ты что, опять мне зубы вздумал заговаривать, парень? Нет, знаешь, мне это уже надоело. Ты ведь парень умный, я думаю, и понимаешь с КЕМ имеешь дело, - Костенко слегка привстал со стула. Его взгляд, направленный на лицо Вершинина, не предвещал ничего хорошего, - я из КГБ, а мы, пацан, никакими методами не гнушаемся. Не хочешь говорить все как есть по-хорошему, так я выбью это из тебя... - Я говорю правду, - оборвал Паша жестко, - мне нет смысла врать. Можешь выломать мне пальцы, вогнать иголки под ногти, можешь ввести мне какой-нибудь вызывающий жуткие боли препарат или сыворотку правды... и я скажу тебе все то же самое. Я родился в тысяча девятьсот девяносто третьем и ни годом раньше, больше мне нечего тебе сказать. Костенко молча подошел к Паше и угрожающе навис над ним, готовясь ударить Вершинина по лицу как вдруг, взглянув в его глаза, передумал. - Ладно. Продолжай. Расскажи мне СВОЮ ВЕРСИЮ, - буквально выплюнул КГБшник, - до конца. - Мы переместились во времени. Нам нужна была машина, чтобы убраться из Припяти. Уехать, до того, как нас выбросит обратно, и мы вновь окажемся в зоне. Но меня, Лешу и Игоря поймали. А оставшиеся ребята попытались предупредить вас об аварии. Но их никто не послушал. Мы знали о том, что ночью 26 апреля в четвертом блоке Чернобыльской АЭС произойдет катастрофа, но ничего не могли изменить. А затем нас выбросило в прошлое, и мы вновь оказались в разрушенном здании КГБ. - Значит, в твоем будущем Припяти больше не существует, это город-призрак, пораженный радиацией? - с усмешкой спросил Костенко и мельком посмотрел на трудящегося над аппаратом перемещения Озоновым. - Да. Когда мы вернулись, то оказались в здании не одни. Нас встретил Кос... - Паша осекся, и заменил слово, - нас встретил мужчина, который обвинил нас в том, что попав в прошлое, мы изменили его жизнь в худшую сторону. Он заставил нас вновь вернуться в восемьдесят шестой, чтобы попытаться остановить аварию. - Хорошо, - перебил парня КГБшник, - допустим, все это реально произошло, но куда исчезли трое твоих друзей? - Тот мужчина их убил, - отрезал Паша и продолжил, - мы взяли оружие. У него был план — нужно было взорвать трубу реактора, и тогда аварии бы не произошло. Мы так и сделали... - Твою мать... - выругался Костенко и провел ладонью по лицу и бухнулся в кресло, а затем, подняв слегка дрожащую руку вверх, продолжил, - ты себя со стороны слышал? Ну ты просто послушай себя! Что за бред ты несешь?! Авария на Чернобыльской АЭС, это еще ладно... Но прибор перемещения, скачки из прошлого в будущее ну, или наоборот... Эх... Да что же мне с тобой делать, а?! - Сергей Александрович, - внезапно вмешался в разговор Озонов, откручивая одно из креплений прибора, - возможно, что парень не врет... - Что?! - воскликнул Костенко, и его лицо, побелев вытянулось, - о чем ты? - Этот аппарат... Что-то совершенно поразительное. Я еще не понял до конца принцип его действия, но мне кажется, что он действительно создает некий пробел, коридор в пространственно-временном континууме... Если это так, то мы с вами столкнулись с представителем совершенно другого отрезка времени... КГБшник молча отвернулся и посмотрел на Пашу. Лицо того было спокойно, и казалось выражало собой фразу «я же говорил». Костенко оттянул ворот рубашки и глубоко вздохнул. Слишком много переживаний за один день. - Ладно. Вы предотвратили аварию... что было дальше? - Нас перебросило в наше время, но оно изменилось. Того мира, в котором я жил, больше не было. СССР не распалось, США потеряло все свое могущество, а обо всем произошедшем в Припяти знало только несколько человек. А самым ужасным было то, что в этой новой, измененной реальности был мой двойник, который также родился в Москве, в тысяча девятьсот девяносто третьем году, и у этого двойника была моя жизнь. Паша посмотрел на КГБшника. Тот, казалось, уже не слушал его. На лице Костенко явно читалась внутренняя борьба. С одной стороны, он не верил не единому слову парня, а с другой стороны, сомневался, не зная, чем еще объяснить творящуюся вокруг него чертовщину. - Те двое, - внезапно начал Костенко, нахмурившись и подняв на Пашу уставший взгляд, - что были с тобой. Почему они одинаковые? Близнецы? Ладно, но почему у них один и тот же шрам, на одном и том же месте, как у меня? Ты думаешь, я забыл? Когда один из них избил меня на моей же квартире... Сначала у него не было шрама, а после того, как осколок порезал мне щеку, появился... Как ты это объяснишь? Я и они... Мы, взаимосвязаны? Парень отвел взгляд. Он не знал, что сказать. Раскрывать правду было слишком опасно. - Ты ошибся. У него был шрам. Так вышло... Костенко сузил глаза и посмотрел на Пашу пристально. Он понял, что тот что-то скрывает, но внезапно Озонов повернул не тот вентиль, и аппарат защелкал. - Что за... - успел услышать Паша изумленный голос ученого, как вдруг пространство перед глазами парня сжалось, и двадцать шесть с лишним лет пролетело у него перед глазами.