Враги. Или...

– Итак, пока не нашли места получше, будем собираться здесь. – А что, можно сказать, прикоснёмся к начальству, – выдал очередную неудачную шутку Фомин. – Что-нибудь сломаешь, Фомин, по башке получишь, – не удержалась от предупреждения Ирина. – Моей головушке не привыкать... – Да уж, что не скажешь о нас. Мы-то уж точно не привыкли, чтобы нас, всех разом, пытались привести к ответу... – здесь никому из присутствующих добавить было нечего, сейчас каждому из них грозила серьёзная опасность: разоблачение. – Да, когда ходишь по пояс в грязи, рано или поздно это кто–то заметит, – только подлил масла в огонь Щукин. – Давайте решим, как мы будем защищаться, – её голос дрожит, но нужно держаться. Оступиться сейчас означает одно: предать ребят, предать верную команду. Нет, на это она не способна, этого не сделает никогда. Всегда приходится чем–то жертвовать... – Что мы знаем о Быстрове? – озвучивает интересующий всех вопрос Измайлова. – Совсем немного. Он был отличным следователем СК пока в 2010 году не получил ранение. Там такая история: убийца спрятался прямо на месте преступления, куда приехал Быстров, – старается не называть его по имени, лишние чувства сейчас ни к чему. – Опера его не заметили, а Быстров прямо на него вышел и получил пулю. Перед глазами картины той ночи в отделе. Небольшой шрам, надёжно спрятанный под форменной рубашкой. – А потом, когда СК отделился, Быстров остался при прокуратуре. Ну а сейчас решил выехать на волне громкого дела: «коррумпированная банда ментов». Нас, тобишь. – Дело пока не возбуждено, как я понимаю? – поинтересовался Жигаев. – Это лишь вопрос времени. – А наши действия сейчас какие? – задал вопрос Исаев. – Я готова выслушать любые предложения. – Откупиться? – предложил Климов. – Проблема тут: взяток не берёт, принципиальный очень, – хмыкнула Зимина. – А через знакомого удочку закинуть, через Мясницкого, того же? – сообразила Минаева. Нет, на такой риск они не пойдут. Для Евгения Павловича нужно остаться «белыми и пушистыми». Большой плюс, что он судит о них по тем временам, когда они ещё верили в «писаный закон». – И что остаётся? В комнате повисла звенящая тишина, нарушить которую решился жуликоватый участковый. – Ну, или устранить... Все в одно мгновение подняли голову и посмотрели на Фомина. То, чего она боялась больше всего... – Да я это... в шутку. Как вариант, но типа в шутку. – Фомин прав, это – вариант, – подтвердил Вадим. Как приговор. Для него. Для неё. По спине пробегает струйка пота, учащается пульс. – Если это – вариант, то он должен быть последним, – добавляет Паша. Становится немного легче, но лишь на пару минут. – Проголосуем, – произносит «заветные» слова Климов. Если сейчас выпадет большинство... – Ребят, мы должны понимать: Быстров просто делает свою работу. За ним немало раскрытых дел. Репутация порядочного человека: работа, дом, семья. – В конце концов, у нас к нему ничего личного и у нас тоже семьи. – Кто за? *** Звонок в дверь нарушает угнетающую тишину. Первое, что он видит, открыв дверь, – яркие светло–рыжие кудри, разбросанные по плечам. – Ира? – Впустишь?