Обреченный на любовь

Седовласый специалист по перемещению во времени недовольно цокнул языком и красноречиво посмотрел на доктора Грея. Улиус покраснел, смущенно переступил с ноги на ногу, а затем развел руки в стороны, мол, простите-извините, но нужно подождать еще чуть-чуть. В маленькой палате № 316 стало теснее, хотя раньше казалось, что теснее уже некуда. К кровати, на которой все так же без сознания лежала Гермиона, поставили еще две – для ее лучших друзей. По словам все того же седовласого господина, чем ближе тела находятся в настоящем, тем проще им будет контактировать в прошлом. Правда, сейчас обе койки пустовали, а вокруг них перешептывались с десяток специалистов, готовых начать ритуал. – Ну, где же ваши герои войны? – наконец, не выдержал один из них, и остальные поддержали его возмущенным ропотом. – Я же объяснил… – в отчаянии начал Улиус, но тут дверь с силой распахнулась, чуть не пришибив толстячка в смешных очках, и на пороге материализовался Гарри Поттер. – Вот! – парень победно вскинул правую руку вверх, и все присутствующие со смесью недоверия и облегчения уставились на зажатый в пальцах лист бумаги. – Я только от Бруствера. Разрешение есть. – Разрешение у него есть… – проворчал седовласый профессор, выхватывая бумагу из рук радостного Гарри и пристально ее изучая, при этом чуть ли не касаясь носом исписанных дорогими чернилами строчек. Поттер равнодушно пожал плечами и, заметив в толпе профессоров Грея, двинулся к нему. Улиус явно нервничал. И как только Гарри оказался рядом, зашипел: – Я надеюсь, разрешение не липовое? Знаете ли, ваше Золотое Трио уже создало мне столько проблем, сколько… – Успокойтесь, – перебил его Поттер. – Разрешение самое что ни на есть настоящее. Кингсли с радостью подписал все бумаги, когда узнал, что мы собираемся делать. Естественно, вся ответственность ложится на нас с Роном. В случае неудачи ваши руки будут чисты. – А о совести моей вы не подумали, да? – ехидно прошептал Грей. – По-вашему, угробив четырех героев войны за раз, я смогу спать спокойно? Гарри поджал губы, ничего не отвечая. Вопрос этот был риторическим, и Мальчик-Который-Снова-Собирался-Ввязаться-В-Авантюру прекрасно понимал, о чем говорит главный целитель Мунго. Он бы тоже потом не смог жить спокойно. – Рон еще не вернулся? – спросил Гарри, желая переменить тему разговора. – Как видите, – коротко отозвался Грей и покосился на Гермиону. Затем наклонился ближе к уху своего собеседника и зашептал: – Ее осмотрели специалисты. Говорят, что она слишком спокойна. С такими случаями, конечно, почти никто не сталкивался, но чисто теоретически ей положено метаться, словно в бреду. Мол, зачастую сердца не выдерживают такой нагрузки, а у нее даже пульс ни капли не учащен. Как будто всего лишь спит. – Это хорошо или плохо? – также тихо поинтересовался Поттер, разглядывая подругу. – А никто не знает. Уже трое попросили у меня разрешения начать исследовательскую работу, основанную на этом случае. Конечно, прорыв для магического мира может быть колоссальным, но… – он замялся. – Я просто не могу разрешить им ставить на ней опыты… пока она лежит тут и… Голос доктора сорвался, и Гарри кивнул, старательно делая вид, что ничего не заметил. Парень с тоской смотрел на Гермиону, жалея, что в свое время не отговорил ее от этой провальной затеи. Ну, умер бы Снейп. И что с того? Со временем бы все успокоились. Герми, может быть, вышла бы замуж за целителя и была счастлива. Никакой любви к зельевару девушка все равно никогда не питала… Дверь снова открылась. Все взгляды устремились на привалившегося к косяку Рона Уизли, который стоял с таким несчастным выражением на лице, что Гарри даже испугался. – Мерлин, Рон, что случилось? – парень кинулся к своему другу, и тот тяжело, словно уставший от жизни древний старец, шагнул ему навстречу. Поттер резко замер, не дойдя шага, и прыснул. – Черт возьми, мне кажется, или у тебя на щеке… след от губной помады? Уизли яростно начал тереть щеку, отчего Гарри расхохотался. – Другая щека, дружище. Ты что, завернул в бордель, пока я выпрашивал разрешение у министра магии? – Да пошел ты, – злобно выругался Рон, оттирая уже другую щеку. – Пока ты пил чай в приятной компании Бруствера, мне пришлось навестить Лаванду Браун, чтобы в точности узнать, где я был, когда ты с Луной развлекался у Слизнорта… Гарри, наконец, все понял и теперь смотрел на друга с искренним сочувствием. Подойдя ближе, он хлопнул Рона по спине. – Ладно, не злись. Прости меня. Я же не знал… а вид у тебя был комичный, я тебе скажу, – и не выдержал: – Она заставила тебя безо всякой магии копать огород? – Достал ты со своими шуточками! – взорвался Рон. – Молодые люди! – седовласый старец повысил голос, и парни тут же притихли. – Мы ждем тут уже второй час! И если вы не изменили своего решения и готовы отправиться в прошлое, я бы предложил начинать. И Рон, и Гарри тут же стали совершенно серьезными. Оба молча прошли к кроватям и начали укладываться. – Рождество 1996 года, все верно? 20.00? – уточнял один из специалистов, пока другие готовились. – Хогвартс? – Я думаю, – подал голос Гарри, – что нам нет смысла отправляться туда прямо к 20.00. Может быть, часа на два позже? Если Гермиона придумала какой-то план… а она придумала, поверьте мне… то действовать будет явно после вечера. – Согласен, – кивнул Рон, принимая из рук Улиуса склянку с зельем и опрокидывая его в себя. – Дадим ей последний шанс спасти Снейпа. Вдруг из этого что-нибудь да выйдет? Гарри тоже принял зелье и удобно устроился на подушках. Веки его почти сразу начали тяжелеть, глаза закрылись, и он будто через слой ваты услышал напоминание о контрзаклинании. Специалисты уже столпились вокруг кроватей и начали свои манипуляции волшебными палочками. Проваливаясь в темноту, Поттер почувствовал, как Рон стиснул его левую руку. Благодарно шевельнув пальцами, он протянул вторую руку и точно также сжал пальцы Гермионы. Теперь они снова были одним целым.

***

– Ррррр! Звук, донесшийся из груди профессора, напугал Гермиону, но она вопреки здравому смыслу только сильнее вцепилась в зельевара, не прекращая попыток добиться ответного поцелуя. У нее создавалось ощущение, что она целуется с восковой куклой. Губы Снейпа были так плотно сжаты, что проникнуть в его рот языком снова оказалось совершенно невозможно. А вот пальцы его стискивали плечи гриффиндорки все сильнее, и она уже перестала их чувствовать. – Мммм! Кажется, злость сменилась отчаянием, и Гермиона даже успела подумать, что это хороший знак, когда зельевар вдруг резко развернулся и больно ударил ее о край стола. Поясница тут же взорвалась дикой болью, и Гермиона, оторвавшись ото рта своего профессора, громко вскрикнула. Из глаз брызнули слезы, и девушка прикусила губу, чтобы еще и не завыть. – Отцепитесь от меня! – зарычал Снейп, наконец, обретя способность говорить. – Хрен вам! – зло отозвалась Гермиона и тихо заскулила. – Минус сто баллов с Гриффиндора! – рявкнул Северус и, чуть отойдя назад, припечатал мисс Грейнджер к столу второй раз. – Ааааа! – закричала девушка. – Да что же вы делаете, изверг! Прекратите немедленно! – Кто из нас двоих изверг, еще стоит поспорить! – парировал зельевар и снова сделал шаг назад. – Третьего раза вы не выдержите. Подумайте хорошенько, уважаемая… – Чурбан бесчувственный! – Гермиона снова зарыдала. – Да как же растопить ваше ледяное сердце? Вы не видите, что я страдаю? Я люблю вас, черт возьми! – И вы решили, что я воспылаю к вам ответной любовью, как только вы накинетесь на меня, предлагая себя? – язвительно фыркнул Снейп. – Известно ли вам, мисс Грейнджер, что истинная любовь никоим образом не связана с плотскими желаниями? Она, знаете ли, зарождается значительно выше пояса. – Я прекрасно знаю, где зарождается любовь, ибо имела неосторожность втрескаться в вас по уши! – выпалила Гермиона. Диалог, хоть и на повышенных тонах, устраивал ее больше, чем членовредительство. – Не порите чушь, – презрительно выплюнул зельевар. – Никакая это не любовь. Игра гормонов, только и всего. В вашем возрасте это нормально. Выбрали бы кого-нибудь другого, если так не терпится. Уверен, что желающие трахнуть мисс Всезнайку найдутся. Гермиона перестала рыдать так резко, что Снейп даже испугался. Она подняла голову и посмотрела прямо на него. И столько боли и обиды плескалось в ее глазах, что зельевар, готовый продолжать свою речь бесконечно, закрыл рот. Он врал себе. Это не была никакая игра гормонов, это не была очередная студенческая шутка, к которым за годы работы в Хогвартсе он успел привыкнуть. Девчонка страдала, это нельзя было сыграть. – Отпустите меня, сэр, – вдруг едва слышно прошептала гриффиндорка. – Отпустите, и я уйду. И больше никогда в жизни вас не побеспокою. Мне жаль, что вы так мало знаете… и еще больше мне жаль, что я не могу вам всего рассказать, – ее милое личико снова скуксилось, а по щекам потекли крупные капли. – Простите меня, профессор. Я честно пыталась. Но больше не могу… Совершенно обескураженный Северус разжал пальцы, и девушка скользнула к его ногам. Ее всхлипы и судорожные вздохи должны были бы нервировать, злить, бесить, выводить из себя, но вопреки всему заставляли сердце жалостливо сжиматься. Гермиона схватилась рукой за стол, пытаясь подняться на дрожащих ногах, и Снейп неожиданно для себя самого осторожно поддержал ее под локоть. – Спасибо, – прошептала она, не смея взглянуть на своего преподавателя. – Спасибо и еще раз простите. Будет очень хорошо, если вы никому не расскажете о том, что тут случилось… и поскорей все забудете. Они почти минуту стояли рядом, не двигаясь и не говоря ни слова. А потом плечи Гермионы снова задрожали, и она быстро развернулась, обнимая Снейпа. – Мне так жаль, Северус… мне так жаль… Пожалуйста, запомните, что я пыталась. Я правда пыталась. Потом, когда придет время… я хочу, чтобы вы знали, что я сделала все, что могла. Она резко отпрянула и чуть ли не бегом выскочила из кабинета, оставив грозу Хогвартса совершенно ошеломленного стоять посреди комнаты и смотреть на дверь. Никто не видел блеснувших в темных глазах слез. Никто не видел, как Снейп, дрожа всем телом, с трудом дошел до кресла и буквально рухнул в него. Никто не знал, что творится в его душе, потому что он и сам этого не знал. Но что-то творилось, с этим нельзя было поспорить.

***

Гермиона бежала по коридорам подземелья, совершенно не разбирая дороги. Рыдания вырывались из ее груди, и она даже не пыталась их остановить. Слезы застилали глаза, и девушка время от времени зло смахивала их. – Дураааааа, – провыла она, внезапно остановившись и ткнувшись лбом в сырые камни. – Какая же ты дура! У тебя был шанс спасти его, а ты! Вместо этого ты… Она не договорила и зарыдала пуще прежнего. Внутри как будто расползалась во все стороны черная дыра. Гермиона осознала, что, когда вернется в настоящее… если вернется… то может не застать профессора живым. Она была единственным его шансом, единственной, кто мог его спасти. Так подвести его! Он и в себя не придет. Просто тихо умрет. Или придет в себя перед смертью, улыбнется и подумает: "Ничего у тебя не получилось. Впрочем, я тебе это сто раз говорил". Гермиона поняла, что сердце сейчас просто разорвется от жалости к профессору, и снова побежала. Она так ясно представила себе эту картину, она буквально увидела грустно улыбающегося перед смертью Северуса, одного в палате… одинокого в своей жизни… – Ну простите меня… пожалуйста, простите. Если бы вы сразу согласились мне помогать… Господи, да как же я теперь жить-то буду?! Внезапная мысль пронзила Гермиону. Ведь она действительно влюбилась в зельевара, в этого вечно хмурого и всем недовольного мужчину, черствого и жестокого. Влюбилась, как последняя идиотка. И теперь ей с этим жить. Гермиона снова остановилась и медленно обернулась, глядя в темноту коридора. Там, в своем кабинете, сидел Снейп. Наверное, уже отошедший от ее чудачеств. Возможно, пишущий письма ее родителям. Или разговаривающий по каминной связи с Дамблдором. Совсем скоро он своими руками убьет директора. Потом сам займет его пост и приведет за собой других пожирателей. Затем сбежит. Чтобы в итоге быть убитым Волдемортом. Грейнджер сделала шаг во тьму, еще не зная, что собирается делать, но намереваясь во что бы то ни стало вернуться. "Почему бы не рассказать ему все? Не объяснить ситуацию? Возможно, тогда он поймет и даст мне шанс?" – думала она. "Шанс на что? – спросил внутренний голос. – Если он тебя не любит, то твой рассказ совершенно ничего не изменит. Он же себя не заставит, правильно? А любовное зелье тут не поможет". Гермиона поджала губы. "Я расскажу ему все, он не сунется в Хижину и останется жив". Внутренний голос в панике затих. Впрочем, Гермиона и сама понимала, что так нельзя. Малейшие изменения в прошлом могут вызвать огромные изменения в будущем. Эффект бабочки. И она ни за что на свете не рискнула бы… даже желая спасти любимого. И все-таки как хотелось вернуться! Гермиона сделала еще несколько шагов по направлению к кабинету Снейпа, когда сзади вдруг раздались торопливые шаги. Кто-то бежал в ее сторону, и девушка обернулась. Она ожидала увидеть кого-нибудь из слизеринцев и даже насухо вытерла глаза, чтобы не быть посмешищем. Но из-за угла внезапно выскочила знакомая фигура с растрепанной прической. – Гермиона! Вот ты где! – воскликнула фигура голосом Гарри Поттера. – Гарри? – недоверчиво отозвалась девушка. – Я тебе везде ищу! Что ты тут забыла? – парень подхватил ее под локоть и потащил в сторону Холла. – Ты ни за что не поверишь, что я тебе сейчас расскажу! – Что же? – гриффиндорка послушно поплелась за другом, время от времени поворачивая голову и глядя во тьму коридора. – Я слышал, как Снейп сказал, что принес Непреложный Обет матери Драко! И собирается помогать ему во всем! Ты понимаешь, что это значит? Понятие не имею, что такое этот Непреложный Обет, но я абсолютно уверен… Гермиона поджала губы, все еще плетясь следом за Гарри. Она знала эту историю. Она знала, чем она закончится. И ничего хорошего во всем этом не видела…

***

– Ммм… – застонал Рон, и Гарри резко открыл глаза. Небо над головой было темно-серым, испещренным рваными черными тучами. Накрапывал дождь, и в спертом душном воздухе чувствовалось приближение грозы. Рон чихнул, Гарри глубоко вздохнул и чихнул тоже. Только сейчас он заметил, что в воздухе кружатся мельчайшие частички пыли. – Будь здоров! – отозвался Уизли. – Спасибо, и тебе того же, – ответил Поттер, продолжая разглядывать небо. – Мы переместились? – Ну, это мало похоже на Мунго. Так что… да, судя по всему, мы переме… Твою мать! – Что? – Гарри резко сел, и голова его закружилась. Зажмурившись, парень сжал виски пальцами и сцепил зубы, потому что откуда-то из глубины его тела начала подниматься мощная волна тошноты. – Ничего не понимаю… Что за хрень такая? – Да что случилось?! – выкрикнул Гарри, открывая глаза, и в ужасе замер на месте. – Я… Это… Где мы? Он медленно повернул голову, глядя на испачканное бледное лицо друга, затем они оба посмотрели туда, где чернела обвалившаяся башня Хогвартса. Где-то далеко за их спинами кто-то истошно закричал, прежде чем пепельный туман окрасился зеленым. – Лора! – закричала какая-то девушка, но голос ее внезапно оборвался. Громкий хохот пробирал до костей, и Гарри резко вскочил. Рука его потянулась к карману, где всегда была волшебная палочка. Но на этот раз там ничего не оказалось. – Вон она! Вон, Гарри! – крикнул Рон, и гриффидорец опустил взгляд на землю. Палочка лежала у его ног, и парень быстро нагнулся и поднял ее. Тут же из тумана выскочила мощная фигура пожирателя. Не раздумывая, Поттер поднял руку и испуганно крикнул: – Петрификус Тоталус! Мужчина замер, дернулся и повалился мешком на землю. – Гарри! – совсем как девчонка завизжал Рон. – Гарри, твою мать! Где мы?! Поттер медленно обернулся вокруг своей оси, зорко осматриваясь. Затем сглотнул. И шрам на лбу ожгло так сильно, словно к ней прижали раскаленный добела металл. В глазах потемнело, и парень согнулся пополам, не веря, что такое могло случиться. – Ты что? Что с тобой? Гарри? Что с тобой?! – завопил рядом Уизли. – Битва… – прошептал Поттер. – А? Ничего не пойму! – Битва за Хогвартс, Рон, – гриффиндорец, наконец, смог выпрямиться и посмотреть на друга. – Не знаю, как, но мы попали на битву за Хогвартс. Снова.