Tip Of My Tongue

У нее длинные черные волосы, отдающие синевой, большие карие глаза навыкате, которые она так любить округлять, когда по-настоящему удивляется, худые плечики, так часто подрагивающие, хоть она и кутается в тонкую сиреневую шаль, и чудное имя, которое никому уже не дают, и о котором она никому не рассказывает, предпочитая выдумывать кучу таких «обыкновенных» имен. Для парня с улицы, спросившего у нее время, она – Анна, официанту в ближайшем к ее дому и ставшим уже таким родным и привычным кафе она представилась Элизабет. Странно, но даже девушке, снимающей соседнюю комнату, и с которой она почти «на короткой ноге», она не открыла своего настоящего имени. Для нее Фрея – Мари. Еще у нее тонкие длинные пальцы, что быстро, но легко и изящно порхают по холсту на мольберте, иногда старательно, иногда как бы небрежно вырисовывая что-то на нем. Штрих за штрихом из ниоткуда возникают чьи-то внимательные глаза, потом красиво очерченные нос и губы. Пара коротеньких линий – и она заканчивает дорисовывать волосы. Фрея никому не позволяет смотреть на свои рисунки. Она прячет их в дальнем ящике комода, но не потому что стыдится их, а стыдиться, впрочем и нечего – портреты и пейзажи ее руки достойны если не огромных картинных галерей, то городской выставки, на худой конец, точно, а только с того, что ей кажется, что это слишком личное. Это лицо, что так часто снится ей во сне и до которого она мечтает коснуться своей хрупкой холодной ладошкой, так далеко и так несправедливо быстро исчезает, что она боится того, что и лицо на рисунках она потеряет. Фрея пытается уцепиться за каждое смутное воспоминание, образ во сне, но время уходит, и она начинает его забывать. А этого она боится больше всего. И тогда она берет в руки карандаш и почему-то пририсовывает в оставшемся на холсте местечке тонкими линиями очертания грациозной пантеры. Она никогда ей не снилась, просто Фрея так хочет. И она, отойдя на пару шагов дальше от мольберта, щурит глаза и отмечает, что лицо, окутанное дымкой сна, и пантера удивительно прекрасно смотрятся вместе, словно так и должно быть. Еще ей кажется, что она знала когда-то человека, что каждую ночь приходит к ней в сладко-туманном сновидении. И она пытается вспомнить хотя бы его имя, ведь она точно помнит, что он называл его ей. Оно так и вертится на языке, дразня. И совершенно точно девушка помнит, что во сне она говорит ему свое. Настоящее. Не Мари, не Элизабет, не Анна. Ночью, во сне для него она – Фрея. Зимним вечером она кутается в тяжелый плед, смотря, как за окном падают крупные хлопья снега. В чашке уже давно остыл чай, который она заварила где-то с час назад и про который она забыла. Она отстраненно и немного ошалело улыбается, и девушка-соседка не решается подойти к ней, а только бросает многозначительный взгляд и крутит пальцем у виска. Фрея закрывает глаза, а потом вздыхает. И отчего-то ей хочется бежать в ту ближайшую уютную кафешку возле дома, что она успела полюбить. Она не понимает, откуда взялось это желание, но она чувствует, что сегодня вечером она должна быть там, и что что-то обязательно произойдет, и Фрея верит своему сердцу. Она быстро накидывает пальто и выбегает из дома, почти забыв обуться. Проходит не больше десяти минут, как она открывает скрипучие старые двери кафе. Ее нос улавливает приятный и ни с чем не сравнимый аромат кофе и круасанов, и она улыбается. Фрея подходит к излюбленному месту у стойки и делает заказ. Совсем скоро она потягивает горячий напиток и заедает мучной сладостью с шоколадом. Официант, очарованный, наблюдает за ней, а девушка вздрагивает от холода, когда открывается дверь. Сначала она ничего не видит. Только обернувшись, она замечает красный шарфик, повязанный на шее молодого паренька, зашедшего вовнутрь, а теперь отогревающегося у камина в стене. Он треплет мокрые волосы и становится похожим на смешного ежика. Что-то не позволяет изумленной Фрее отвести взгляд, а потом парень разворачивается и идет прямо к стойке, садится рядом с ней и улыбается. И Фрее кажется, что она вспомнила не только его имя.