Рита,

Я в доме картонном живу с крылечком и серыми рамами. Мы все здесь как вещи, непригодны и в кучу свалены; Всё, что я нахожу, кажется грустным и странным мне - Здесь дети толстые, тощие, и ни одного нормального Его рукава такие... знаете, синие, золотом росшиты; Ветер на уши сказки не уставал мне рассказывать всё. Он говорит "П'рекрасно", и я ищу в его рту горошины, "К'расивая" - шуршат горошины и не хотят показываться Осени в доме его приходилось несладко и даже голодно Глаза у него небесные, и к рукавам его очень подходят; Взглядом он ищет лучи, я ищу в его глазах холодность, Там плавают разные рыбки, а холодность не находится Его руки - это хрусталь, шифон, костлявая тонкость, и Классика - он играет "К Элизе", и мелодия будто плачет; В его пальцах и музыке я ищу лишь нотку жестокости - Руки играют Баха, а жестокость куда-то прячется Кружева всё щекочут шею, а фрак прикрывает бёдра, Я люблю его вдох. Пугаюсь, когда он мгновенье не дышит Он поёт о горах, в его голосе я ищу что-то твёрдое, Слышу Альпы, норвежские Фьорды, а твердость не слышу я Я забываю о картоне стен, о рамах, о ненормальных людях, и... Он говорит о Вивальди, о маках, рукава свои тихо треплет Еще он говорит о любви, а я усердно ищу в нем иллюзию, Никак не могу найти, и как отца обнимаю трепетно