Баю бай, усни мой мальчик. Ночь пришла, а день все дальше. Тихо песню пою колыбельную, Не зови ты мишку папой, Не тяни его за лапу. Это мой, видно, грех. Папы есть не у всех. Спи, мой мальчик маленький, Спи, мой сын, Я уже не плачу, прошло. Спи, цветочек аленький, я с тобой. Будет всё у нас хорошо. Баю бай, как долго длится Ночь, когда совсем не спится. Скоро будешь ты большой, Что же делать мне с тобой? Как учить тебя, не знаю, Стать таким, как я мечтаю. Ты пойми, родной, Как мне трудно быть одной. Баю бай, ах, если б видел Папа твой, кого обидел. Разве смог бы Быть от нас так далеко?
Я начал медленно погружаться в сон и краем глаза увидел стоявшего в проходе с подносом, на котором было молоко, Себастьяна. Его глаза горели лютой яростью. Готов поклясться, он зол на Елизавету. Кажется, на этот раз даже больше, чем в остальные разы. Я притворился спящем, и демон бесшумно подлетел к Елизавете, грубо взял за локоть и с силой вытолкнул из комнаты. Я подождал, пока шаги утихнут, и вскоре встал с кровати, вышел из комнаты, следуя за своими слугами. Из комнаты Себастьяна доносились голоса Лизы и Себастьяна, только вот незадача — из-за грозы я плохо слышал слова, раскаты грома заглушали их разговор, до меня доносились лишь обрывки их разговора. — Ты слишком много на себя взяла. Наш... никогда найти ответ... — Ты... который оставил... — Я не знал правды, ты не сказала... А, может, так задумано, милая, да?! — Прекрати, ты разбудишь ре... который сам отошёл от тебя. — Я никогда... пойми, ты проиграла! — На этом их разговор закончился. Я вернулся к себе в комнату и лёг спать. Что это всё значит? О каком ребёнке они говорили? Утро выдалось на редкость солнечным, что было крайней редкостью в этой стране. Спустившись к завтраку, я увидел нашу непутёвую троицу, которая так и излучала позитив, а я видел их насквозь. Лиза посмотрела на них, после — на Себастьяна. — У тебя ужасный вкус, — гордо вздёрнув подбородок, сказала она, — как можно было нанять этих оборванцев в семью Фантомхайв в виде прислуги? — она небрежно кивнула в сторону Барда, Мейлин, Финиана и Танаки. Я хотел уже встать на защиту, как в воздухе раздался выстрел, серёжка на правом ухе Лизы разлетелась в дребезги, все посмотрели на гордо стоящую Мейлин с вытянутой рукой, в которой зажат пистолет. Очки отлетели в сторону, и она явила нашему взору прекрасные карие глаза, которые сейчас смотрели исключительно на Елизавету, онемевшую и приросшую к месту. Мейлин серьёзно, без испуга, даже с какой-то непонятно откуда возникшей в ней силой произнесла, злобно глядя на Себастьяна: — Слушай меня сюда, Михаэлис, и запоминай: если ты привёл в этот дом эту деваху, а мы будем терпеть, то глубоко ошибаешься. — Ах ты паршивка! — она бросилась на неё и ударила бы Мейлин, если бы не дворецкий, перехвативший её руку. — Оу, тише, девушки, — ласково произнёс он, хотя внутри был зол, я это чувствовал. Странно, почему я легко вижу настоящего Михаэлиса? Видимо, из-за долгого пребывания рядом со мной я выучил его. Мейлин окинула Лизу таким пренебрежительным взглядом, словно она была каким-то насекомым. — Но... — начала Елизавета. — Эта обозвала меня, эта фальшивка. — Я — фальшивка? Да я самая настоящая, в отличии от некоторых, у которых все силиконовое, включая мозги, — прокричала Мейлин Елизавете, та в долгу не осталась. — Стерва, — при этом Михаэлис держал Елизавету, а Бард — Мейлин, дабы эти двое не поубивали друг друга. — Елизавета, — тихо, но вкрадчиво произнёс демон. — Пожалуйста, оставь Мей в покое, она же нечего плохого не сделала, просто защищала свою гордость, над которой ты надругалась. Извинись, и закончим на этом. — Лиза пожала плечами, но спорить с демоном не рискнула и, извинившись, ушла в столовую. Последовав её примеру, я пошёл следом, пытаясь убрать из головы мрачные мысли, которые лезли в голову... — Господин, что-то не так? — подняв глаза, я увидел настороженного Себастьяна, его лицо было в нескольких сантиметрах от моего, а дыхание обожгло лицо. Взгляд оставался внимательным изучающим. — Ты чего?! — отпрянул я от него, да так резко, что чуть не разлил чай. — Прошу прощения за моё поведение, но вы выглядели очень странно, и я окликнул вас несколько раз, но вы не реагировали. Просто смотрели в одну точку. — Я оглянулся и увидел встревоженную Елизавету, которая приложила кулачок к груди и смотрела на меня заботливым взглядом. После подошла ко мне и потрогала мой лоб. — Вроде бы жара нет, но, Себастьян, я очень переживаю за его внешний вид. Посмотри, он бледен, как смерть. Ему надо пойти на свежий воздух. — Со мной все в порядке, — хотел я возразить, но меня прервал настойчивый и властный голос: — Да, Себастьян Фантомхайву не мешало бы прогуляться. — Все мы трое обернулись к стоящей в двери королеве тьмы, дочери Азазеля — Элизабет. Внешний вид поверг меня в ужас — чёрное платье, ожерелье с синим камнем и распушённые длинные золотистые ровные локоны, все эту картину завершали по-кошачьи суженые раскосые глаза, которые в упор смотрели на меня. — Элизабет, — вскочил я с места и оперся руками о стол, чтобы не упасть: ноги дрожали, а сердце выскакивало из груди от неожиданности. — Что ты тут делаешь? — Важной походкой от бедра она подошла ко мне и села напротив, глядя оценивающе. Сглотнув, я успокоился и сел на место. Дав знак слугам оставить нас, я посмотрел на неё. — Добрый день, Лиззи. Как поживаешь? — Нормально, — холодно произнесла она и пронзила холодным взглядом. — Сиэль, я пришла для того, чтобы известить тебя о том, что на королеву Викторию собираются напасть, как ты знаешь, у неё 9 детей, а для матери самое дорогое — дети, поэтому передай ей, что заговорщики атакуют её семью. — Ясно, — так же холодно отвечаю я ей. Игра только началась, Лиззи! — А, ещё вот, — она кинула мне конверт. Я вскрыл его и стал читать, письмо оказалось от Азазеля: Мой милый мальчик, Так как я уже увидел тебя в деле, не мог бы ты расследовать кое-что, а именно: В Лондоне происходят странные вещи. На некоторых улицах вырыты огромные ямы, а из морга пропадают трупы. На месте пропажи есть только огромные дыры в полу. Я подозреваю, что это всё происходит по вине моих существ, поэтому ты должен узнать, что именно происходит. Моя дочь, которая сейчас сидит рядом с тобой, будет тебе помогать, надеюсь, вы поладите. С уважением, Король тьмы Азазель. Я отложил письмо и посмотрел на Элизабет. — Значит, пропадают мертвецы? — Лиззи откинулась на спинку стула. Чем-то её расслабленная поза мне не понравилась. — Сейчас я займусь письмом королеве и предупрежу, что на неё собирается покушение, а завтра займусь расследованием. — Мне без разницы, что первым ты будешь делать, Фантомхайв, — деловито начала она, — просто я хочу покончить с этим делом поскорее, вот и всё! — Почему сама тогда не расследуешь это дело? — раздражённо спросил я, а она улыбнулась, глаза её приобрели демоническую форму. Потянувшись ко мне, она нагнулась и прошептала. — Потому что грязную работу я оставляю подчинённым, пешкам. — Меня взяла ярость, я готов был убить её на месте. Она это поняла, поэтому, не сказав ни слова, пошла к двери. На пороге обернулась и произнесла: — Жизнь — это вечная война, Фантомхайв, смотри, чтобы тебя не убили раньше времени! После этого я отдал приказ Елизавете известить королеву, Себастьян же просто делал свою роботу, но от него не укрылся тот факт, что королева может вывести любого из себя. Посмотрим, Лиззи, что ты дальше будешь делать?***
Дверь в комнату отворилась, и тёмная фигура остановилась возле спящего мальчика. Бесшумно, словно призрак, он подошёл к кровати и посмотрел на спящего ребёнка. — Сиэль, мой милый дорогой Сиэль, как жажду я сказать тебе всё, показать свою любовь, быть рядом и защитить ото всех, чтобы нас никто больше не разлучил. Убью каждого, кто притронется к тебе или не так посмотрит, лишь позови, и я с тобой. Я люблю тебя, малыш", — не отдавая себе отчёта в том, что делает, Михаэлис сел возле ребёнка и нежно прикоснулся губами к мягонькой щёчке, после же провёл рукой по волосам и аккуратно укрыл его одеялом. Некоторое время он просто любовался им, а после вышел. — Спи, родной, я и Елизавета всегда будем рядом, моя любовь защитит вас обоих. И мне неважно, буду я жить или нет, прошу одного, ты сбереги себя, любовь моя, жизнь, счастье, всё в тебе, Сиэль. До конца самого я буду с тобой!Скучать я по тебе не устаю… Я словно на краю уже стою, А там внизу — обрыв крутой-крутой, И я в него, как в омут с головой! Люблю тебя… Но ты молчишь опять, Мне это грустно так осознавать… Хочу, чтоб твоё сердце растопилось, И с сердцем моим рядом вместе билось… Ты знай, что я мечтаю о тебе! Хочу, чтоб был всегда в моей судьбе… Услышь меня, прошу тебя, скорей! Молчать в ответ, молю тебя, не смей, Сиэль
Елизавета, которая наблюдала за всем этим, тихо произнесла с грустью в голосе, глядя прямо на Себастьяна:Мы однажды придумали сказку, Сочинили историю счастья. Нацепили блестящие маски И сплели на удачу запястья. Мы однажды поверили в сказку, Разучили отчаянно роли, Без опаски и без огласки, Генерируя к сердцу пароли. Мы однажды разрушили сказку… Что теперь? Как нам быть? Я не знаю! И теперь твою лживую ласку Я тебе навсегда возвращаю.
А Сиэль, который в эту ночь не спал, просто лежал и не мог понять, что происходит. Поведение его демона сильно пугало, а теперь ещё и это! Мысли витали где-то далеко, но самая основная мысль была о ней, той, которая изменила его жизнь раз и навсегда.Открытая душа моя, как рана, В неё легко насыпать соль. Недобрым словом иль обманом Мы так легко наносим боль, Как близких часто обижая, Свою храним мы правоту, А ведь как просто, ободряя, Шепнуть — тебя я подержу! Понять другого так ли сложно? Ведь все мы дети у творца, До сердца достучаться можно, Где не имеется замка. Замок не вешайте на сердце, Он не поможет вам в пути, Лишь только вместе с Богом в сердце Мы можем силы обрести!
Лиззи стояла на крыше, и ветер пел ей песни, а она шептала одни и те же слова:Такое чувство иногда, Что не увижу никогда Я взгляд твоих очей. Бессонных тысячи ночей Лишь твой я образ вспоминаю: Всё больше, лучше понимаю, Что умираю без тебя... Но жить одним тобой нельзя! Мне нужно про тебя забыть; Я запрещу себе так жить... Забуду образ твой и взгляд: В мучениях ты виноват. Но нет, нельзя! Уйди, прошу! Я существую — не живу. Лишь о тебе я говорю, Я не прошу уже — молю! Ты как виденье... Я ищу Тебя в толпе. Себе шепчу: «Уйди, покинь меня навек!» А в сердце лишь холодный снег Скрывает чувства. Я молчу, И говорить я не хочу Ни с кем. Забыла я тебя... Всё, сердца нет уж у меня. Не полюблю после тебя Я никого — ведь демон я...