Конец октября
(примерно через пол года после 6й книги ШНыра)
«Сделайте меня невидимой! Ну, пожалуйста, пусть я буду невидимой...» − мысленно умоляла Яра, забившись в дальний уголок электрички. − «Ну хотя бы только живот, этого было бы достаточно!» Вот только с каждым днём это помогало всё реже. Она всё больше ощущала себя какой-то бесполезной, бездарной, всё валилось из рук... В нырки её не пускали: перепады давления не для беременных, да и «нельзя так рисковать». Смотреть за пегами мешал уже Ул, отбирая даже грабли, казавшиеся ему слишком тяжёлыми. Суповна бегала за ней с поварёшкой, убеждённая, что есть ей теперь надо за двоих, то есть тройную порцию. Даже новички смотрели на неё странно-снисходительно... или это уже было плодом её воображения? В любом случае, она просто устала. Устала от приторных улыбок прохожих, от дурацких слов «в твоём положении». Какое же такое у неё «положение»? Она же не хрупкая китайская ваза? Сказал бы кто это Улу... И не инвалидка. И не древняя старуха. Просто в ней живёт какой-то мелкий паразит. Возможно, симпатичный. Может, чем-то на Ула похожий... такой же решительный, сильный, прямолинейный... И даже если нет. Интересно, каким он будет? Что изменится потом? Всё? Или всё-всё-всё? «Только не раскисать! Слышишь?» − твердила она себе. − «Ты всё ещё шныр. Что бы там ни говорили. В любом из положений. Ты шныр. А значит не ной». За окном проносились полупустые ветви деревьев, постепенно согревающиеся последним осенним теплом. Насыпь размазывалась мелькающими титрами песчаных полос. Порой окно туманилось от её дыхания и непролитых слёз. Но небо было ярким и синим, каким бывает только осенью, свет − прозрачным и ясным. Жизнь... жизнь продолжалась. Она же всегда продолжается.* * *
Уютный городок пятиэтажек. Тихие дворы, усыпанные шуршащими ворохами листьев. Дворники сгребают их, и дым осенних костров стелется повсюду, наполняя воздух горьковатой сладостью. Круглые бока каштанов скользят под ногами. Изморось притаилась в тени, окутав каждую травинку белёсым пушистым ковром. Это мир её детства. Просторные поля вокруг Копытово, где ветер сбивает с ног, сумрачные леса вокруг ШНыра, серые московские проспекты − всё это было уже потом. Сначала были школа, шорох листьев и эти вот каштаны, которым уже непонятно, сколько лет. Солнечный свет льётся потоками по дворам, уже не сдерживаемый прозрачной сетью ветвей. Яра долго смотрит на их дом, но так и не решается войти. Она ещё не готова услышать всё, что «должна». Ей не хочется быть должной. Ей хочется просто быть... Думать обо всём сразу, но ни о чём конкретно. Бродить и слушать, и впитывать в себя эту осень. Неповторимую, как и все, что были до неё. Ещё немного помедлив, Яра повернула от дома к гаражам в надежде встретить там ВикСера.* * *
ВикСер перебирал яблоки. Раскрытые шахматы на столе говорили о том, что и БорБор не так уж далёк. Яра села на перевёрнутый ящик и смотрела, как спокойно и неторопливо двигаются его руки. − Деда, может, тебе помочь? − Что ты, доча, зачем? И снова только лёгкий перестук спелых яблок. Румяные − в корзину. Гнилые − в ящик. Зеленоватые − в другой. − Деда, а что с нами будет? Что будет потом? − Всё будет хорошо, доча. А ты никак хандришь? Это всё осень... Ещё три яблока неспешно легло к спелым, два к зелёным. − Может, пентрицитинчику? − Что ты, беременным же нельзя пить таблетки! − Яра улыбается и болтает ногами. Так тепло просто находиться с ним рядом... − Тогда чаю, − уже без вопроса говорит ВикСер и тянется за термосом. Пар облаком поднимается над колпачком, когда туда льётся прозрачно-рыжая струя. У ВикСера всегда чёрный чай. Чуть-чуть сладковатый, как осень вокруг. Яра сидит и греет об него руки. А яблоки снова падают с лёгким стуком: налево-направо, направо-прямо, снова налево... И что-то меняется. Что-то становится проще и легче. Что бы ни случилось, и что бы ни было потом. Лёгкий пинок изнутри. «Ты тут, малыш?» Яра приложила руку к животу... и тут же лёгкий толчок − прямо ей в ладонь: «Конечно, я тут. Где же мне быть? Я с тобой. Я в тебе...» − Деда, а почему каждый год бывает осень? Чтобы было время погрустить и подумать? − Может, и так. А может, для того, чтобы потом снова пришла весна. Вон у негров всё время лето, но разве в этом счастье? − А в чём счастье?.. − Яра заедает чай кислым яблоком. А ВикСер молчит. Он точно знает, в чём счастье, но молчит... Яра уже почти и не ждёт ответа. И тогда он отвечает тихо и загадочно: − Счастье − о нём не поговоришь. Его просто чувствовать надо... Слышишь? Синички прилетели! − прерывает он сам себя и идёт давать им семечек. А Яра смотрит ему вслед и чувствует: счастье − это вот так, когда есть, к кому вернуться. Когда солнце и листья. Это всегда, пока ты живёшь. Пока чувствуешь. Пока любишь...