Don't Let My Rainbow Pass Me By

      Утром, в день свадьбы Сони Рей и Франко Колуччи, Марисса стояла в своей комнате, рассматривала себя в зеркало и отчаянно молилась, чтобы венчание Сони Рей, которое должно состояться через несколько часов, оказалось последним венчанием Сони Рей, которое Мариссе придется пережить на своем веку. Все эти свадебные хлопоты и приготовления, синхронные причитания Сони, Мии и Хильды, заунывные бормотания Франко и огромная толпа непонятных людей – тут тебе и распорядители, и повара, и флористы, и визажисты, и фотографы – беспрестанно снующих по дому, - девушке уже порядочно поднадоели! Марисса расправила черный пояс на платье и вздохнула. Хорошо хоть не розовое, а ведь вероятность была! Сначала Соня хотела облачить подружек невесты в платья цвета «увядающей чайной розы на закате». Да-да! Именно таким замысловатым названием обозначалась бледно-розовая ткань, из которой были сшиты упомянутые вечерние наряды. Мия, естественно, от подобной перспективы была в восторге, а вот Марисса, отойдя от первоначального шока, категорически отказалась показаться на людях в подобном «непотребстве», губительном как для ее имиджа, так и для чувства стиля. И поставила ультиматум: на свадьбу Сони отправиться кто-то один – или ее родная дочь, или платье «Розовое безобразие». Соня долго не раздумывала, и теперь на Мариссе было надето очаровательное белое платье с черным цветочным орнаментом, сочетающиеся с ним ожерелье из черного жемчуга и браслет. Соня, со слезами умиления на глазах, сказала, что она выглядит как принцесса. Одно только это унизительное сравнение едва не заставило Мариссу голыми руками разорвать на себе дизайнерский шедевр. Чтобы сохранить остатки достоинства и хоть немного стереть с лица матери выражение щенячьего восторга, девушка решительно заявила, что черный лак на ногтях она не сотрет ни за какие коврижки. Ну да ладно! Скоро всё закончится, и Марисса переедет к Пабло. От приятных мыслей ее отвлек звук открывающейся двери. На пороге стояла Мия, также уже облаченная в свое платье подружки невесты.       Мия подошла ближе, критическим взглядом окинула фигуру сестры, начиная с кончиков слегка завитых рыжих волос и заканчивая умопомрачительными туфлями на нереально-высокой платформе, поправила пояс на платье, разгладила подол, убрала выбившуюся из прически прядь и, кажется, осталась довольна результатом:       - Ты выглядишь довольно… сносно.       - А ты похожа на пирожное.       Ничего не ответив на колкость сестры, блондинка взяла Мариссу за руку.       - Ты готова? – Дождавшись кивка Мариссы, она продолжила: - Папа уже в церкви. Соня готова, правда, немного нервничает, как и положено невесте. Тогда я забираю сумочку, и вперед – обвенчаем наших родителей!       Они прошли в комнату Мии. Пока Мия рассматривала содержимое сумочки, чтобы ничего не забыть, Марисса нервно расхаживала по комнате. Наконец, она, нисколько не заботясь о своем наряде, плюхнулась на кровать. Колуччи задохнулась от возмущения, но её гневная тирада так и осталась невысказанной. Вопрос Мариссы, заданный, на удивление, неуверенным голосом, на мгновение лишил ее дара речи:       - Как ты думаешь у них это… ну… навсегда? Мне бы хотелось, чтобы они были счастливы. – Голос Мариссы странно задрожал. – У них же всё получится, правда?       Аккуратно расправив платье, чтобы, не дай Бог, не оставить на нем складок, Мия присела рядом с Мариссой:       - Думаю, да. Они любят друг друга. А это главное! – Встретив взгляд рыжей, Мия уверенно кивнула. – Главное – всегда слушать свое сердце!       - Да? И чего же хочет сердце Мии Колуччи?       Мия мечтательно улыбнулась и закатила глаза:       - Оно хочет Мануэля.       - Мне кажется, мы говорим уже не о сердце. – Марисса состроила брезгливую гримасу. – А о каких-то других органах.       - Вечно ты всё опошляешь!       Тут Марисса вспомнила:       - А где наш подарок?       - О Господи!       Мия вскочила и заметалась по комнате. Началось что-то невообразимое: открывались и закрывались ящики комода, шкафа и тумбочек; выворачивалось содержимое сумок и подарочных пакетов; на пол посыпались разорванные бусы, шпильки для волос и школьные конспекты; одеяло вместе с постельным бельем было сдернуто с кровати и теперь неприглядной кучей сиротливо лежало у стола. Сама Мия стояла посреди этого беспорядка с огромными от ужаса глазами и в полной панике, когда услышала спокойный голос сестры:       - Может быть, конверт с путевками увезли в ресторан? Вместе с остальными подарками?       Мия облегченно вздохнула и рассмеялась.       - Точно, я же отдала конверт курьеру. И как я сразу об этом не подумала?       Марисса знала, как ответить на этот вопрос:       - Потому что думать о деле надо, а не о тощей заднице Агирре.       - И ничего она у него не тощая. – Обиделась Мия. - Очень даже аппетитная.       - А вот по моему скромному мнен… - Марисса запнулась и уставилась на сестру. –Вот как – как? – ты втянула меня в разговор о заднице Мануэля? Господи! Ну почему я вынуждена с утра пораньше слушать о прелестях мексиканца, а? Ты угомонишься когда-нибудь?       - Я тебя втянула? Я?!       - А кто? Ну не я же начала этот разговор!       - Да ты… ты… ты…       - Ну и что я? А? Что?       - Дура! Вот что!       - Ах, ты…       А полчаса спустя, под звуки традиционной органной музыки, по украшенному гирляндами из белых лилий и тюльпанов проходу, расточая улыбки и бесконечные воздушные поцелуи гостям, сопровождаемая яркими вспышками фотоаппаратов, одетая в облако белой тафты и кружев, похожая на прекрасную сказочную принцессу, а никак не на мать девушки-подростка, шла Соня Рей. Шла она навстречу своему счастью. Шла она навстречу мужчине, с которым ей суждено будет прожить всю свою оставшуюся жизнь.       Пабло сидел на жесткой, неудобной церковной скамье, успокаивающе похлопывал по руке заливающуюся рядом счастливыми, по ее уверениям, слезами Хильду и не мог отделаться от ощущения, что Марисса вот-вот выкинет что-нибудь эдакое. Может, в самый ответственный момент она выпустит сотню-другую мышей, или сдернет сутану со священника, или симулирует приступ удушья, или стукнет Мию своим букетом, или… Мысли, одна ужаснее другой, безостановочно крутились в голове блондина, но Марисса спокойно стояла на своем месте и внимательно вслушивалась в многократно повторяемые, но уже много веков не теряющие своей значимости слова священника. Наконец, Франко Колуччи и Соню Рей объявили мужем и женой. Пабло, в конце концов, успокоился. Хильда зарыдала пуще прежнего. Мия прониклась моментом и прослезилась, а Марисса даже не поморщилась, по своему обыкновению, а радостно улыбнулась, когда Соня и Франко, обменявшись кольцами, слились в своем первом супружеском поцелуе. Правда, вскоре она пришла в себя и усилием воли стерла с лица широкую улыбку. Затем проигнорировав протянутую руку Лукаса и оттолкнув от Мии Мануэля, взяла под руку новоиспеченную сестру. Девушки медленно двинулись вслед за родителями по церковному проходу к двери. От переполнявших ее чувств Мия крепко стиснула руку Мариссы:       - Наконец-то! Всё было так трогательно, так романтично!       - Я вот чего понять не могу: ты-то чему радуешься? Ты хоть понимаешь, что теперь все деньги Франко будут уходить на оплату счетов Сони?       - В смысле?       - Вот ты сколько примерно тратишь на одежду? Не отвечай! Вопрос риторический! А Соня тратит в три раза больше! Ты спросишь: почему? – Марисса продолжила, так и не дождавшись от Мии предполагаемого «почему»: - Да потому что у тебя еще есть остатки того, что называют «очарование молодости», а моей престарелой матушке приходиться очаровывать сногсшибательными нарядами.       - Только ты способна говорить такие гадости! – Возмутилась блондинка. – Соня – шикарная молодая женщина!       - Господи, мне ведь только сейчас в голову пришло, - Марисса повернулась к Мии, - они ведь могут нам еще братишек-сестренок понаделать. Или… как там… как бы так поделикатнее… может, нам повезло и у Франко уже эректильная дисфункция? Ты как, не в курсе?       - Ты сегодня просто невыносима!       - Я невыносима всегда! – не без гордости проинформировала Марисса блондинку.       - Совершенно верно! – согласно кивнула Мия, выходя на залитый солнцем церковный двор. – Кстати, давно хотела спросить: а ты никогда не думала о переезде на постоянное место жительство к Мартину или Фабрицио. Уверенна, они обезумели бы от счастья!       - Ну уж нет! И не надейся! Теперь всё официально. – Марисса заговорила высоким голосом, подражая голосу священника, который несколько минут назад обвенчал Соню и Франко. – Отныне и вовеки веков твой тяжкий крест – мириться с моим обществом. Меня, знаешь ли, вполне устраивала роль единственного ребенка в семье.       - Я, к твоему сведению, тоже не просила папочку обзаводиться дополнительными наследниками.       - Ого! Это он что, в завещание свое меня внес, что ли? Как мило! – Марисса сделала свирепое лицо и погрозила Мии указательным пальцем. – Но-но-но, дорогуша! Ты на деньги мамочки не рассчитывай. Она столько лет своими неслабыми телесами в кабаре трясла не ради худосочных блондинок-падчериц. К слову, о насущном: нас теперь-то хоть покормят?       Вскоре свадебная процессия прибыла в ресторан, где Марисса, наконец, поела, пообщалась с Мартином, вместе с Мией вручила свой подарок новоиспеченным супругам, чудом выбралась из объятий счастливой матери, а теперь, в компании Пабло, наблюдала, как Франко ведет Соню, бережно придерживая за талию, в центр банкетного зала для традиционного первого совместного танца.       - А они красивая пара, - заметил Пабло, крепче обнимая Мариссу и прижимаясь подбородком к ее макушке.       - Никогда еще не видела ее такой счастливой, - прошептала она, не сводя зачарованного взгляда со скользящей по паркету элегантной пары.       - Еще бы! Целых две недели без тебя и Мии, - хмыкнул Пабло, - на их месте я бы плясал от радости. Постой! Они ведь именно это и делают!       - Ой, ты такой остроумный! - сказала она, откидывая голову, чтобы посмотреть на него.       - Да, я такой! – довольно подтвердил Пабло.       К ним присоединились державшиеся за руки Мия и Ману.       - А ведь у твоего «папочки» совсем нет причин для подобной вселенской радости, - небрежно махнула Марисса рукой в сторону новоиспеченных сеньора и сеньоры Колуччи. – Не пройдет и пары лет, как Соня, осознав, что старость не за горами, начнет горстями глотать транквилизаторы и заводить бесчисленные интрижки с молоденькими мальчиками.       - Марисса! – шикнул на девушку Пабло.       - Заткнись! Заткнись сейчас же! – не выдержала Мия, - Не сегодня Марисса, не в этот день! Мой отец счастлив, твоя мать – тоже. Так будь и ты человеком, а не фонтанирующей ехидными шутками и пошлыми комментариями эгоисткой, до дрожи в коленях боящейся, что Соня будет любить папу и меня больше, чем тебя! Потому что этого не будет – для Сони ты всегда будешь ее «ненаглядным солнышком»! Порадуйся за них, Марисса! Порадуйся, или хуже будет!       - Ладно, но только на сегодня, - внесла уточнение Марисса, - не думай, что я позволю им расслабиться и спокойно планировать, как они будут вместе встречать закат жизни. Понятно?       Уже ближе к концу вечера к Мии и Мариссе, которые яростно спорили весь вечер, но отчего-то не расставались ни на минуту, подскочил счастливый, улыбающийся во весь рот, прилично подвыпивший (по убеждению Мариссы) Франко. Он схватил девушек в охапку и крепко прижал к себе, затем каждую поцеловал в лоб и воскликнул:       - Наконец-то это случилось! Я сегодня такой счастливый! – он снова обнял девушек. – Я всю свою жизнь ждал именно эту женщину! И теперь, благодаря вам, мы проведем с ней незабываемые две недели.       - Чего это с ним такое? – Спросила у сестры Марисса, когда Франко, снова обняв их напоследок, отошел к стоявшим поблизости Мартину, Хильде и Миччи. – Едва не пляшет от радости.       - Просто он любит Соню, - растроганно улыбнулась Мия.       - За что, интересно?       Что касается Сони… Еще никогда в своей жизни, наполненной боготворившими ее мужчинами и преданными поклонниками, она не чувствовала себя такой влюбленной и такой любимой, как в тот момент, когда священник сказал: «Объявляю вас мужем и женой». А такой счастливой она ощущала себя лишь однажды: когда ей на грудь положили только что родившуюся Марисситу. Теперь же она обрела семью. Настоящую семью. У нее есть любящий муж – лучший мужчина в мире, две дочери – такие разные, но такие похожие друг на друга, Хильда – женщина, заменившая ей мать. Соня, как и подобает невесте в день ее свадьбы, была абсолютно счастлива.       Несколько часов спустя, когда гости, единодушно согласившись, что это была «лучшая свадьба десятилетия», разъехались по домам, когда от былого великолепия банкетного зала остались только увядшие цветы и пролитое на скатерти цвета слоновой кости шампанское, когда молодожены, пританцовывая и беспрестанно целуясь, поднимались по трапу круизного лайнера, когда Мия устраивала Ману сцену ревности в своей комнате, Пабло и Марисса сидели, обнявшись, во внутреннем дворике дома Колуччи-Рей.       Первой тишину ночи нарушила Марисса:       - А где оно?       - Что?       - Ну, кольцо где? Ну то, которое дала тебе Мора.       - Я ношу его с собой. Ты хочешь его увидеть? – Пабло откинулся назад, положил голову на колени Мариссы, и теперь с лукавой улыбкой смотрел на нее снизу вверх. – Но знай: если я покажу его тебе, то будет считаться, что я делаю тебе предложение.       - А…?       - Совершенно верно. И тебе придется или принять его и стать будущей невесткой мэра Бустаманте, или категорично отказать, вдребезги разбив сердце его сына.       - Понятно.       - Так что? – Пабло приподнял голову и его глаза сверкнули в лунном свете. – Доставать кольцо? Я могу даже стать на одно колено. Мне, конечно, не хочется этого делать – слишком уж данный жест отдает экранизированными любовными романами, но ради тебя я готов и не на такие жертвы. Ну?       В эту минуту Мариссе почему-то очень захотелось поделиться своими переживаниями с Мией. Марисса привыкла идти на поводу у своих желаний и по возможности старалась удовлетворять все свои прихоти, поэтому, сказав Пабло, что ей срочно надо что-то взять в своей комнате, побежала на поиски Колуччи.       Марисса влетела в гостеприимно распахнутую дверь розовой комнаты. Пробежав пару метров, она подняла голову и остановилась как вкопанная. В ее сознании отпечатались отдельные детали: светлые волосы, зажатые в мужской ладони, розовые ногти, царапающие смуглую мускулистую спину, и очень-очень-очень много обнаженной кожи. Не давая разрозненным зрительным образам трансформироваться в единую картинку, Марисса зажмурила глаза и для большей надежности еще и закрыла их руками. Она стала задом отступать к двери, бормоча под нос:       - Я приказываю своим зрительным нейронам не передавать полученную информацию в мозг. Я приказываю своему мозгу не анализировать увиденное. – Девушка вытянула одну руку назад, стараясь нащупать дверной косяк. – Я внушаю себе, что видела пустую комнату. Без всяких там голых людей. Абсолютно пустую…       Выбравшись в коридор, Марисса облегченно вздохнула и открыла глаза. Всё! В этом доме она не задержится больше ни на минуту. Хорошо, что сумка с ее вещами уже собрана и лежит в багажнике машины Пабло. Прощай, отчий дом, на две недели! Держа курс на сад, в котором ее дожидался Пабло, она, легко прыгая по лестничным ступенькам, размышляла о том, что Колуччи оказалась все-таки права: у Ману действительно аппетитная попка.