На дне

Было невероятно тяжело каждый раз прощаться так, будто они расстаются навсегда. И оба понимали, что если этого не сделать, то потом они могут об этом пожалеть. Вот и сейчас Алекс и Пикс посмотрели друг на друга, молча обнялись и застыли так на несколько секунд. — Знаю, что говорить это тебе бесполезно, — медленно произнёс Пикс. — Но будь хоть немного осторожен. — Буду, — пообещал Алекс. — Сегодня точно буду. Он и правда собирался быть не таким безрассудным этим вечером, потому что у них впервые за всё время появились серьёзные планы. И пусть пока эти планы включали в себя лишь открытие маленькой закусочной на углу, это уже было больше, чем Алекс спланировал за последние недели. Пытаясь прикрыть лицо кепкой, он вышел на улицу, — чёртова полиция, казалось, была повсюду. Когда тебя ищут по всей стране, ты подозреваешь стукача в каждом прохожем. И сколько бы Алекс ни успокаивал себя тем, что ни одному человеку в своём уме не придёт в голову искать его здесь же, в Мюнхене, он всё равно безумно боялся. Они с Пиксом скрывались уже два месяца. Кто-то их подставил, засунув в их студию чёртову мёртвую шлюху. Алекс помнил все события того дня в мельчайших подробностях, так, будто это было вчера. Они втроём — Алекс, Пикс и Руперт — решили перекусить где-нибудь вне студии. Они уже две недели торчали там практически безвылазно, и от её интерьера уже начинало подташнивать. Алекс предложил вылазку в китайский ресторанчик, и остальные с радостью поддержали это предложение. "Господи, далась мне тогда эта китайская еда", — с тоской вспоминал после Вессельский. Они задержались там часа на три — обсуждали текст новой песни. Пиксу не нравились некоторые строчки, предложенные Рупертом, и Алексу пришлось всерьёз защищать их — ему самому они пришлись по душе. Когда они наконец вернулись — Руперт и Пикс вспомнили, что хотели до ночи закончить программинг, — здание уже было оцеплено, а вокруг толпились зеваки. Осторожный Пикс — и Алекс до сих пор был ему за это благодарен — оставил их с Рупертом стоять чуть поодаль, на другом конце улицы, а сам отправился к толпе. Вернулся он с очень и очень паршивыми новостями. Кто-то вызвал полицию, и она нашла у них в студии труп девушки. Никто из них не мог и представить себе, как именно труп попал в студию — уходя, Пикс закрыл её на ключ — и кто была эта девушка. Ясно было только одно: они оказались в очень глубокой жопе. Их подставили, и сделали это профессионально. Долгих обсуждений дальнейших действий не было — они поспешили поскорее убраться оттуда. Отправляться в тюрьму до выяснения обстоятельств никому не хотелось. И потом, какие к чёрту обстоятельства? Алекс был уверен, что у полиции есть столько улик, указывающих на них, что никто и не попытается их слушать. Единственным доступным вариантом было отправиться в бега. Руперт настаивал на том, чтобы они разделились — втроём они представляли собой слишком приметную компанию. Пикс хмурился и говорил, что по одиночке их только легче поймать. Алекс тоже был против разделения, но Руперту, который, казалось, был готов взорваться от злости, и явно обвинял в произошедшем их с Пиксом, было необходимо одиночество. Они договорились о встрече на пересечении Майштрассе и Вальтерштрассе — там была небольшая булочная — ровно через два дня. Руперт напоследок окинул их сердитым взглядом и ушёл. Алекс и Пикс остались вдвоём. Ноэль тихо выругался, считая, что нельзя было отпускать Руперта в свободное плавание, но вскоре переключился на следующую важнейшую задачу. Из них двоих только у него были при себе банковские карты, и, по его подсчётам, у них оставалось не так много времени на то, чтобы их опустошить. Через пару часов, утверждал Пикс, их счета будут заморожены, и тогда они будут не только в бегах, но и без средств к существованию. Банкомат им удалось найти быстро, но оказалось, что пресс денег, оказавшийся в руках у Пикса — это ещё не решение проблемы. Им нужно было немедленно разменять крупные купюры, и желательно — в разных концах города. Алекс не хотел признаваться самому себе в том, что он паниковал, и паниковал очень серьёзно — да и как не паниковать, когда ты внезапно оказался по уши в дерьме? Он понимал Руперта, который поспешил сбежать подальше — в одиночестве куда проще предаваться законно положенной истерике, чем рядом с деловитым Пиксом, которому, казалось, всё было нипочём. Его действия были настолько чёткими, что если бы Алекс не знал его уже двадцать чёртовых лет, подумал бы, что Ноэль знал обо всём заранее. Но истина, конечно, крылась в том, что у Пикса был заготовлен план на все случаи жизни, будь то крах их группы, зомби-апокалипсис или мёртвая шлюха у них в студии. И всё, что сейчас происходило, шло по его плану. Они сняли все деньги со счетов Пикса, видимо, опустошив банкомат подчистую, четыре часа мотались по разным углам города, разменивая крупные купюры, и наконец оказались в турецком наркопритоне. Все деньги Ноэль упаковал в специально купленный холщовый рюкзак — он полчаса проторчал в туалетной кабине торгового центра, разрезая подкладку, утрамбовывая туда купюры и степлером соединяя разрезанный край снова. Алекс восхищался им — до такого ещё нужно было додуматься. Основным достоинством наркопритона было то, что там их не только никто не узнал, ими вообще не интересовались. Впрочем, на этом достоинства исчерпывались. Пикс, купивший две порции какой-то жуткой химии, свернулся на грязном матрасе в углу, подложив под голову рюкзак, и уснул. Алекс хорошо помнил, что ему самому в ту ночь уснуть так и не удалось. Он даже завидовал Ноэлю и его непрошибаемому спокойствию, потому что его самого трясло от смеси паники, страха и гнева. Он сидел рядом с Пиксом, прислонившись спиной к стене, сжимая его руку в своей. Так он мог почувствовать, что хотя бы не одинок в том дерьме, в которое он погрузился по уши меньше, чем за сутки. В притоне нестерпимо воняло, но его обитателей это совершенно не волновало — они находились совсем в другом мире. "Даже им сейчас лучше, чем мне", — думал Алекс, оглядывая их из-под полуприкрытых век. Нормальную квартиру они нашли уже на следующий день. Конечно, если бы не обстоятельства, Алекс и на шаг не подошёл бы к этому кварталу, но сейчас именно он был их спасением. Хозяйка — женщина в возрасте, вроде бы откуда-то с Ближнего Востока, — не задав ни одного лишнего вопроса забрала предоплату за три месяца и выдала им два комплекта ключей от квартиры. В тот день, закрыв все двери и окна и проверив, нет ли за ними слежки, Пикс впервые позволил себе расслабиться. Всякий раз после, когда Алекс вспоминал, как Ноэль закрыл лицо руками и повалился в обшарпанное кресло, воя, он не мог сдержать идиотской улыбки. А тогда ему действительно стало страшно. Страшнее ещё никогда не было. Если уж даже Пикс воет, то невозможно не присоединиться к его панике. Но Алексу удалось взять себя в руки, подойти к Ноэлю и просто обнять его. В первый месяц они раз в неделю виделись с Рупертом для обмена новостями. Их искала вся полиция Германии — ориентировки были разосланы по всем городам. Даже Юргена задержали, когда он вернулся из тура по Европе. Ахим тоже проходил по делу. Дело их группы было громким и освещалось во всех СМИ, а потому они узнавали все подробности из газет и телевидения, не подставляя себя. Они были правы, их никто и не собирался оправдывать. Все доказательства указывали на них троих — даже не на кого-то одного. Алекс думал, что было бы гораздо проще, если бы обвиняли кого-то одного, тогда они хотя бы могли понять, откуда идёт подстава. Руперт иногда приносил странные новости об остальных участниках группы. Юрген, как он утверждал, использовал их скандал, чтобы пиарить свою группу. Он даже не пытался их искать. А вот Ахим едва не добрался в своих поисках до Руперта — через общих знакомых. Правда, связаться с ними означало выдать себя, а потому Кеплингер осторожничал. Пикс организовал целую цепочку людей в интернете, через которых они получили сообщение Ахима, состоящее всего из одного слова: "сваливайте". Это было понятно и так: как только дело утихнет и на вокзалах и в аэропортах перестанут проверять каждого лысого высокого парня, нужно было уезжать. Вопрос лишь в том, куда и как. В прессе то и дело появлялись сообщения о том, что Алекса, Пикса и Руперта видели то в Гамбурге, то в Берлине. Алекс не знал, кого благодарить за эту дезинформацию, но она давала ему возможность хотя бы выходить из дома. Они с Пиксом неплохо устроились: в этом доме никто не интересовался своими соседями, а потому они могли заниматься своими делами, не боясь стука полиции в дверь. И хотя они оба вздрагивали каждый раз, когда кто-то проходил по коридору, за месяц тишины и спокойствия их бдительность несколько притупилась. Ноэль раздобыл где-то подержанный ноутбук и зарегистрировал сайт, посвящённый их делу. Так он узнавал не только мелкие подробности, но и общее мнение людей о произошедшем. Алексу казалось, что так он только занимает время, потому что отделить правду от вымысла на этом сайте было невозможно. Однако у Пикса хотя бы было занятие: сам Алекс изнывал от скуки, а потому занимался выдумыванием способов оправдать их. Они понимали, что это бесполезно, но так появлялась хотя бы иллюзия того, что у них ещё есть будущее. По ночам они подолгу лежали на одном диване — второй в их маленькой квартирке не был предусмотрен — и молча смотрели друг на друга, пытаясь понять, как же им действовать дальше. Пока понимание не приходило. Спустя месяц после инцидента, когда пришло сообщение от Ахима, Руперт сказал, что меняет место дислокации, и пропал на неделю. Они уже начали волноваться о его судьбе, когда Кеплингер прислал сообщение о том, что всё в порядке, но его чуть не поймали, а потому он заляжет на дно. Пикс каждый раз неодобрительно качал головой: ему казалось, что Руперт слишком неосторожен, и это может ему навредить. И вот наконец Руперт позвонил. Он назначил встречу в каком-то баре в соседнем с ними районе. После недолгой перепалки было решено, что на встречу идёт Алекс. "Бар" оказался невзрачной забегаловкой, полупустой в светлое время суток. Алекс не сразу узнал Руперта — он сделал всё, чтобы его не узнавали. Кеплингер отрастил окладистую рыжеватую бороду, обзавёлся идиотскими очками в толстой чёрной оправе и не менее идиотской бесформенной шапкой. В мешковатой куртке он был больше похож на бомжа, чем на их бас-гитариста. Алекс сел на стул напротив него, оглянулся и снял кепку — голова под ней жутко чесалась. — Я уже говорил тебе, что ты похож на сраного турка? — буркнул Руперт вместо приветствия. Алекс заметил, что его характер испортился за то время, что они были в бегах. Ну да, у него отросли волосы, и теперь он не похож сам на себя. Но это совершенно не было поводом называть его сраным турком. — А ты похож на бомжа, — ответил Алекс. — Хипстера, Алекс, я похож на хипстера. Они замолчали, разглядывая друг друга. — Я уезжаю, — произнёс Руперт. — Из страны. — Далеко? — В Австралию. Сделал новые документы, жду визу теперь. — Неплохо. Ты сейчас где поселился, там безопасно? — Алекс всерьёз переживал за него. — У фанатки. Да, вполне. Правда, теперь придётся забрать её с собой, но это уже мелочи. — Боишься, что сдаст тебя? — Конечно. Пришлось даже жениться на ней. Зато теперь она может отказаться от дачи показаний, даже если нас раскроют. — Благородно, — усмехнулся Алекс. — Ладно, я не о себе пришёл болтать. Человек, который сделал мне новые документы, может и вам помочь. Нам нужно съёбывать отсюда, Алекс, и как можно быстрее. Говорят, полиция уже поняла, что мы никуда не делись из Мюнхена. Счёт пошёл буквально на дни. Куда-нибудь далеко вы свалить явно не успеете, но тур по Европе на год вам вполне подойдёт. Парня я предупредил, вот его номер, — Руперт протянул кусок картона с отпечатанным номером. — Скажите, что вы от Ланге. — Твоя новая фамилия? — Алекс покрутил в руках картонку. — Забавно. Кеплингер смерил его тяжёлым взглядом. Да, это был уже совсем не тот весёлый парень, который год назад пришёл к ним в группу. — Знаешь, — произнёс он. — Когда я к вам пришёл, я думал, что это мой шанс. — Даже не пытайся, — отмахнулся от него Алекс. — Ты здесь не один такой пострадавший. — Привет Пиксу, — Руперт не любил долгих прощаний. Он поднялся с места и направился к выходу. Алекс остался сидеть за столом ещё минут на десять. Он задумчиво смотрел на телефонный номер, думая о том, как на новости отреагирует Ноэль. Руперт оказался хитрым засранцем — женился, закосил под бомжа, собрался в Австралию. Когда его уже прямо спросили, будет ли он что-то заказывать, или посидеть зашёл, Алекс поспешил уйти. Он снова надел кепку, пряча лицо, и погрузился в их с Пиксом совместные планы. Да, было бы неплохо уехать куда-нибудь на восток, туда, где о них ничего не знают — почему-то на ум приходила только Чехия, наверное, это из-за пива. В последний месяц Пикс ввёл сухой закон — боялся, что от скуки Алекс начнёт делать глупости. Это было бесполезной мерой: если он и хотел делать глупости, то и безо всякого алкоголя тоже. Однако мысль "надо выпить" преследовала его постоянно. В любом случае, теперь у них с Ноэлем появился шанс сбежать. И хоть им уже никогда не придётся заниматься музыкой, по крайней мере, они всё равно остались вместе. Год спустя — Передайте вашему повару, что это не стейк, — пожаловался пожилой чех официантке. — Это кусок пережаренного мяса, да ещё и старого. Официантка пропищала извинения и унесла тарелку на кухню. Через пару секунд дверь распахнулась, и оттуда вышел дородный мужчина в поварском фартуке. В руках у него был сырой кусок мяса. — Это кому тут не нравится стейк? — пробасил он на весь зал с сильным немецким акцентом. — Успокойся, — тихо произнёс второй повар, показываясь у него из-за спины. — Просто сделай другой стейк. Алекс Вессельский тяжёлым шагом направился к столику, за которым сидел пожилой чех, но ничего не успел сказать. Как только он открыл рот, за окном послышался звук полицейских сирен.