Sain cuil

Многое мною забыто из моего беззаботного детства. Но я отчетливо помню тот день, когда ты пытался приобщить меня к искусству. Самое теплое воспоминание. Я помню все до последней морщинки на твоем лице. А ведь я раньше не замечал, что у тебя они были. И вот, закрывая глаза, я погружаюсь в воспоминание. ________________________________________ Тогда я был еще совсем маленьким. Мне было не больше пяти лет. Я только недавно научился говорить и еще неуверенно ходил. В тот день ты с таинственным видом повел меня в библиотеку. Мне наша библиотека всегда казалась большой, но тогда для меня она была просто огромна. В тот день в библиотеке стояли непривычные вещи. Я играл с твоими золотистыми волосами, пока ты разговаривал с Элайном. Мне всегда нравились твои волосы. Такие мягкие. А цвет у них был просто божественен. Больше ни у кого я не видел такого насыщенного золотого цвета. - Элайн, передай, пожалуйста, чтобы нас никто не беспокоил. Свой выходной я хочу провести с сыном, - ты сказал это слегка грустным голосом. Тогда я еще не понимал насколько это особенный день. Ведь даже если ты был загружен работой, ты все равно находил для меня время. Всегда. Но тогда ты был со мной весь день. Это было чарующе и волшебно. Наверное, из-за этого я и запомнил именно этот день. Мы подошли к мольберту. На нем был установлен безупречно белый холст. Рядом на столике ютились баночки с красками всевозможных мыслимых и немыслимых цветов. Также там лежали пару кистей и твоих детских рисунков. Ты опустил меня на пол, при этом поцеловав в макушку. До сих пор непонятным для меня движением, ты опустил мольберт до моего уровня. - Помнишь, ты спрашивал, кто это рисовал, - ты присел рядом со мной и показал на рисунки. Я лишь кивнул, завороженно слушая переливы твоего голоса. – Мой маленький листочек, это рисовал я, когда был примерно таким, как ты. И сегодня я хочу, чтобы мы с тобой порисовали вместе. Ты же не против, малыш? Я захлопал в ладоши. Твои зеленые глаза засветились теплым огоньком. Теперь я понимаю, что они так светились из-за твоей любви. Но я сразу же задумался и поник. Я боялся не оправдать твоих надежд. Ты вопросительно взглянул на меня. - Папа, а что если у меня не получится? – с небольшим страхом спросил я. - Глупенький, - ты ласково улыбнулся. – У тебя в любом случае все получится. Как у тебя что-то может не получиться? После этих слов мне сразу стало легче. Твоя улыбка избавила меня ото всех страхов. Так ты улыбался только мне. Нет, не правильно, ты улыбался только со мной. Иногда я тебя не понимаю. Почему ты не взял меня и не ушел вместе с мамой? Что руководило тобой? Наверное, я этого никогда и не узнаю. Ты взял кисть и на миг задумался. Кажется, именно в такие моменты ты был искренним. Твои глаза тускнели, на лицо набегала едва заметная тень. Тогда такие приступы были еще очень редкими. Ты еще с легкостью справлялся с ними. И вот спустя мгновение ты снова улыбаешься мне, и твои глаза лучатся зеленым теплом. - Что ты хочешь нарисовать? – ты вопросительно изогнул бровь. - Я хочу нарисовать мечту. Я уже и не помню, что я подразумевал под этой фразой. Но казалось, ты меня понял. Ты опустил краски ниже, так чтобы я мог их доставать. Ты слегка обмакнул маленькую кисть в воде и протянул ее мне. Я взял ее за пушистый конец. Ты засмеялся. Поправил кисть. - Первый штрих за тобой, мой Маленький принц. И я обмакнул кисть в зеленую краску и сделал первое неуверенное движение. В тот день ты был самым счастливым эльфом. По крайней мере мне так кажется. Мы рисовали весь день. Я весь перепачкался в краске, да и ты был весь разноцветным. Я на всегда запомню твои золотистые волосы все в разноцветных пятнах и взлохмаченные. Когда мы закончили, за окном уже садилось солнце. - Это определенно шедевр, - ты крепко обнял меня. А я еще больше запачкал твои волосы. В этот момент в библиотеку зашли Элайн с Тэйлин. Теперь я понимаю, что Элайн просто хотел сдержать смех. Но тогда я испугался, что ему плохо. Тэйлин же заливисто засмеялась. Она подошла к нам. Ты уже успел отстраниться от меня. - Давайте я заберу Леголаса и постараюсь его отмыть? – она бережно подняла меня на руки и понесла прочь. Последнее, что я увидел, это то, как Элайн помогает тебе подняться на ноги. - Тебе нужно больше времени проводить с сыном, - в его голосе отчетливо слышалась радость. - Если бы я мог… - я не знаю, действительно ли ты это сказал, или мне просто послышалось. Но этот день запомнился мне не только твоим смехом и улыбкой. В тот день я совершил самую большую ошибку. Ты как обычно пришел улаживать меня. С твоих волос капала вода. Но кое-где все еще была краска. Ты поцеловал меня в лоб. - Что ты хочешь услышать сегодня, Листик? – спросил ты, как делал это всегда. - Папа, а где наша мама? – для меня это был обычный вопрос. Я задавал таких тысячу за день. Но тебя мой вопрос ранил. Ты не думал, что так рано придется рассказывать мне эту историю. Ты был не готов. И именно поэтому ты не мог справиться с чувствами так, как делал это обычно. Ты присел на край моей кровати, а по твоей щеке сбежала предательская слеза. Я и раньше видел как ты плакал, но тогда я понял, что все не так просто. - Мой маленький Леголас. Как бы я хотел тебе сказать, что наша мама скоро придет. Но это не так. Твоя мама покинула нас. Она теперь там, откуда не возвращаются. - Она умерла? Как дедушка Орофер? - Нет, мой лучик, она не умерла, - ты сглотнул. Объяснение давалось тебе тяжело. – Давай я расскажу тебе все по порядку. Совсем недавно была большая война. В ней принимали участие многие народы. И большое количество людей и эльфов забрала эта война. Твой дедушка, Орофер, не хотел меня пускать на эту войну. Потому что уже тогда мы знали, что твоя мама ждет ребенка. Но я не послушался его. Я пошел на войну. И, наверное, это было ошибкой. Твоя мама очень переживала за меня, за Орофера. И когда пришло время рожать, она совсем была без сил. А я как раз вернулся с плохими новостями. Когда ты появился на свет, она отдала тебе все силы, которые были у нее. И ее собственный свет погас. Она очень сильно заболела. И вылечить ее мог лишь Валинор. Ты запнулся. По твоим щекам одна за другой бежали слезы. Теперь сил у тебя хватало только на дыхание. До этого я не видел, чтобы ты так плакал. Это было завораживающе. В лунном свете твое лицо сверкало словно серебряное. Я понял, что это мой вопрос так сильно расстроил тебя. - Прости меня ада, - я обнял тебя так сильно, как только мог. Ты посадил меня к себе на колени. - Ты не виноват, мой сын. Просто эта рана еще слишком свежа. Я засыпал. Ты начал бережно покачивать меня на руках и напевать красивую мелодию. Сейчас я уже и не вспомню ее. Но я помню, что она подарила мне спокойствие, тепло и надежду. Самую сильную надежду. Я уснул у тебя на руках. А ты так и остался со мной на всю ночь. Не смотря ни на что, это самое счастливое и теплое воспоминание. Хотя после этого мы больше никогда не рисовали вместе. Да и не было у меня тяги к прекрасному. И о маме мы старались больше не вспоминать. Теперь для нас обоих это была не самая приятная тема. После, ты все больше времени проводил за делами королевства. Но нашу картину ты повесил в своей спальне. Это был невероятный фейерверк красок. Настоящая мечта. Элайн привез эту картину. Теперь она висит у меня в гостиной. На самом видном месте. Этот «шедевр» обладает особой энергетикой. Когда мне тяжело и грустно, он поддерживает меня буйством красок и разнообразием чувств. Но иногда, я задаюсь вопросом, как бы сложились наши взаимоотношения, не задай я тогда тот роковой вопрос? Был бы ты более открытым со мной? Или наоборот еще больше бы замкнулся в себе. Но точно я знаю лишь одно: тот разговор изменил нас обоих. Меня он научил думать, прежде чем спрашивать. А тебе, как по мне, он дал понять, что ты никогда не забудешь ту боль. Что она всегда с тобой. Она внутри тебя.