Вопрос веры

Наверное, Бог – как папа. Или нет, как Санта-Клаус, только без подарков. С морщинками у крыльев носа, рубашкой как снег и аккуратным узлом галстука. И обязательно с теплыми широкими ладонями, в которых так легко помещается его ладошка. Джо скучно, а служба все длится и длится. Они с папой еще не закончили разучивать «Я видел три корабля»*, а Рождество уже завтра! Зато витраж над алтарем красивый. Джо даже успел сосчитать там все детали, все триста семьдесят пять. Витраж цветной, а свет над алтарем – белый и прозрачный. А может, сейчас на землю сойдет сам Господь? Нет, пусть это лучше будет папа, и пусть вокруг него будет такое белое сияние. А вместе с папой и он сам. Обязательно. Все-все на них смотрят, но Джо не страшно, и он совсем не стесняется. Папа же будет рядом. Всегда. Джо – пять лет. Серый – цвет пустоты. Цвет гулких и пустых комнат. Цвет матери, то истерично смеющейся, то застывающей на месте, упершись взглядом в одну точку. В доме моль. Полчища моли, слетевшейся на запах материнских денег. С липко-холодными лягушачьими лапами, которыми они тянутся к Джо. «Аура», «эктоплазма», «медиумы», «астральные проекции» – клейкие, как паутина, слова, после которых хочется вымыть руки. Обычно двадцать раз в день, Джозеф считает. А потом обходит дом и как можно сильнее закручивает краны. В ванной на первом этаже, на втором, на кухне. «Какой аккуратный мальчик!» – умиляется очередная пропахшая ладаном и кошками ведьма. Тянет пухлую, как налитая водой перчатка, руку, чтобы потрепать его по голове. Джо не обращает внимания – краны важнее. Он до сих пор слышит глухой стук капель. Кап, кап, кап-кап, кап-кап-кап… Он не видел, как тело отца вытаскивали из воды, но отлично всё слышал. Что, если звук падающих капель теперь останется с ним навсегда? Призраки, Бог, жизнь после смерти – ничего этого нет. Он читает в словаре про слуховые галлюцинации, ведь рядом с ним больше нет того, кто бы объяснил. Он остался один. Джо – двенадцать. Чудес нет, как нет и сомнений. Разноцветные кнопки и бутылка в кабинете не дают канве реальности перекоситься. Отличные перспективы карьерного роста, сшитые на заказ пальто и костюмы, клуб по пятницам, крикет по субботам. Джо верит в полицию, достижения современной криминалистики и органические продукты. Нет друзей – не надо мыть руки после случайных прикосновений или вынужденных рукопожатий. Нет секса – мастурбация гигиеничнее и всегда по расписанию. От микробов на казенной мебели и дверных ручках отлично помогают антибактериальные салфетки. Когда он слышит «Уайтчепел. Бытовое убийство», то соглашается без раздумий. Джо – тридцать. В глазах сектантов восторг. Благоговение. Экстаз. Он стал для них Богом – на ближайшие десять минут. Оказывается, всё до смешного просто. Всего лишь шаг из тени в столп света – и на тебя готовы молиться, перед тобой падают ниц. Пожалуй, Джо даже слегка завидует их слепой вере в чудо, хоть и никогда не променяет на нее свой скептицизм. Он стоит в лучах света и понимает: круг замкнулся. Змея поймала свой хвост. Дело закрыто. Все отчеты написаны, все бумаги подшиты, Майлз улыбается и смотрит по-отечески благодушно. А ощущения «всё, финал!» – нет. Конверт в ящике стола – как последняя часть пазла; рука так и тянется взять и поставить его на место в собранной картинке. Джо знает, что в конверте не окажется ничего важного. Послание с того света – что может быть абсурдней? Но он должен открыть письмо, чтобы поставить точку, раз и навсегда. Чтобы вода, наконец, перестала капать. Он готов к тёмной пустоте, что ждёт под клапаном конверта, а вот волна света застает его врасплох. Ударом под дых, вышибая почву из-под ног и окрашивая жалюзи в кабинете отблеском далёкого взрыва. Пополам, еще пополам, и еще… он методично и аккуратно рвет лист на части. Словно это что-то изменит или поможет забыть прочитанное. Круга нет, только спираль. И две строчки черной тушью: «Не сажай их всех в один фургон». * - популярная английская рождественская песня.