И это - Собор Парижской Богоматери

"Собор Парижской богоматери" Виктора Гюго я могу, нисколько не кривя душой, назвать одним из своих самых любимых произведений. Вообще, книгу мне советовали давно, очень давно, но звучало это как «эй, детка, убери с полки свою фантастику, читай лучше классику». А при таком подходе, конечно, мало что путного выходит. Есть такие книги, которые нужно читать в определенное время. В свое время, когда душа готова к ним, когда она достаточно созрела для этого и жаждет этого, как наивысшего наслаждения. Так получилось, что когда я наконец взяла в руки эту книгу, когда я открыла ее, оказалось, что я готова к ней, и что я очень-очень давно искала что-то хоть отдаленно похожее. Читала взахлеб, отрываясь с трудом, кажется, не пропуская даже описания самого Собора. Хотя, казалось бы, причем тут конкретно Собор, если только не как красивое место действия? Ведь такие персонажи, такие характеры, ведь книга… О чем? О людях? Несомненно. О любви – вряд ли. А ведь в любви клянутся главной героине ни один, ни два, а три персонажа, три абсолютно разных персонажа. Один из которых – классический герой девичьих мечтаний, капитан королевских стрелков, красивый и обольстительный мужчина, Феб де Шатопер. «Феб». «Солнце». Такой легко очарует любую, но и сам может пасть, сраженный красотой юной, легковерной девушки, ведь, как правило, на самом деле давно уже обручен. Такие были всегда. Такие есть и по сей день. Второй - не красавец, не юноша, и даже не мирской человек. Священник, архидьякон. Тот, чья молодость прошла в стенах библиотек, и чьими подругами были только книги – впрочем, книги отдавались ему полностью. Изучивший все науки, а после перешедший к лженаукам, вроде алхимии, изучивший и их тоже, а сердце, а разум требуют развиваться дальше, и выбрав развитие разума Клод Фролло пренебрег сердцем, а ведь сердце – и есть душа, и хотя в святом отце есть – было? – место для любви и к родителям, и к брату, и к приемному сыну, и вообще, Бог есть Любовь, но катализатором для проявления этой любви, человеком, на которого обрушилась вся сила и сумятица чувств, что прятал, как в сундуке, в себе архидьякон, стала именно Эсмеральда. И третий, кажется, что и не человек даже. Чудовище, урод, коронованный толпой король дураков. И вместе с тем – единственный, как оказалось, друг юной цыганки, и пусть самое уродливое тело – но душа, видимо, куда красивее, чем у кого-либо еще. «Добрый мальчик», как часто говорит автор. И вот он, Квазимодо, составляет странную пару с Фролло, уж не нарочно ли? Двадцатилетний мальчишка и мужчина, которому нет еще и сорока, приемный сын и строгий, но вполне справедливый отец. У одного уродство снаружи – это безобразный горб и лицо, которое с легкостью можно принять за фестивальную маску… А у второго, должно быть, внутри. Но кто она, та, что свела с ума, околдовала, очаровала, заставила позабыть и невест, и богов? Разве опытная, искушенная в утехах женщина, разве демон-искуситель во плоти, какой рисует ее молва? Нет… Нет. Девушка, девчушка, легкая и веселая, как песни, что поет она на площади, как цыганские танцы, что приковывают взор, девчушка, которая наивно в своей наивной простоте делит мир на черное и белое, невинная девчушка. «Добрая девчушка» - хотелось бы ее назвать. Но ее доброта распространяется на уродливого звонаря, над которым надсмехались на площади, на человека, которого хотели повесить нищие и цыгане… Однако, доброты по отношению к священнику она не проявляет. Ведь, разве много нужно человеку, который влюблен, так страстно, так пылко? Всего лишь доброе слово, жест принятия. И пусть этого он просил взамен на спасение ее жизни. Разве цена велика? Разве она, в конце концов, не сумела бы вывернуться? А ведь это не любовь вовсе. Нет ее в произведении. Квазимодо путает это чувство с жалостью. Ведь его никто никогда даже и не жалел, а на площади, когда судья вынес ему приговор, человек, которого он считал своим отцом, сделал вид, что даже не знает его. И пожалело звонаря существо столь прекрасное и невинное… Легко перепутать. Очень легко. Феб путает эту любовь с обычным человеческим желанием. Хотя, пожалуй, даже любовью это назвать сложно. Просто Эсмеральда для него – чуть более экзотична, нежели остальные. Да у него вообще невеста есть, и бросать свою невесту ради цыганской девицы он и не собирался. К тому же, даже желание его оказалось не настолько сильно, чтоб помочь девушке избежать приговора. Клод Фролло, пожалуй, ближе всех прочих. И пусть желание сжигает и его тоже, но это несравнимо с тем, что испытывает Феб. Это что-то отчаянное, яростное, это пробуждение его души, которую он преждевременно похоронил под стопками книг. Когда ради женщины человек – священник! - готов отказаться даже от собственной веры – это всегда страшно… И сильно. Настолько сильны были его чувства. «Знаешь ли ты муку, которую испытывает человек долгими ночами, когда кипит кровь, когда сердце разрывается, голова раскалывается, зубы впиваются в руки, когда эти яростные палачи, словно на огненной решетке, без устали пытают его любовной грезой, ревностью, отчаянием! Девушка, сжалься!» Вот только что делать с чувствами столь сильными? Его никто не научил… Он не умеет. И сердце его пылко, как сердце юноши, а гордости и самонадеянности – столько, сколько и положено по возрасту. Он даже не думал о том, что встретит отказ. Автор словно говорит нам – смотрите, как мелочны и уродливы человеческие желания, как легко можно вывернуть даже самые прекрасные стремления любой души. А действительно красивое и вечное – что-то вне нашего понимания. Что-то старое, что-то, что переживет и этих людей, и еще других, вслед за ними. И это – Собор Парижской богоматери.