Голодные игры.Сойка-Пересмешница. Огненная революция

POV Пит На каждом этапе своей жизни, мне кажется, будто я нахожу самую ужасную боль: безответную любовь, смертельные Игры, ссоры с любимым человеком, потери, осознанные предательства, но теперь всё ещё хуже. Раньше я мог двигаться дальше, у меня был выбор, а теперь его ни у кого нет, а жизнь без любимой больше невозможна. Только сейчас всё стоит на кону, но судьба к нам, как всегда, не располагается. Я уже оказался отвергнутым, но всё равно не сдался и это принесло свои плоды, но вот только какие… Я безумно благодарен шансу вернуть свою семью, свою жизнь, но как можно радоваться тому, что для этого пришлось вновь сломать Китнисс? Мне должно быть противно от самого себя, но чувства, посещающие от того, что у меня в объятиях находится самый дорогой человек на свете, преграждают любые другие ощущения. По моей щеке катится слеза то ли от счастья находится рядом с любимой, то ли от пережитого без неё горя и осознания, что не меньше перенесла и она. Ловлю момент, чтоб заглянуть в бездонные серые глаза и замечаю, что девушка уже смогла унять истерику и высушить слёзы. Не могу понять, как у моей хрупкой, чувственной малышки получается быть такой сильной и брать себя в руки за считанные секунды. Не могу оторвать взор от любимого лица, запечатляя в памяти каждую черту и получаю взаимный взгляд от Китнисс. Внезапно её ноги подкашиваются, а руки крепче цепляются за плечи. Вновь виню себя, ведь залюбовавшись красотой и силой духа девушки, совсем забыл о её состоянии. Быстро приношу любимую на руках в свой дом. Укладываю на диван и осматриваю раны. Их ещё больше, чем кажется на первый взгляд. Поражаюсь тому, как при такой физической и душевной боли можно не то что жить, а существовать вообще. Эта мысль заставляет меня волноваться ещё больше, ведь чем дольше Китнисс будет находится в таком ужасном состоянии, тем больший шанс, что она покинет меня в любое мгновение. «Надо срочно вызывать лучших докторов» - думаю я, а Кит будто читает мои мысли и отвечает: - Даже не вздумай делать то, о чём сейчас подумал. - Почему? Так будет лучше. - Позволь мне в кои то веки решать самой, что лучше для меня. Я согласилась попробовать быть с тобой, а не отправиться в психушку. - Я не разрешу им забрать тебя. - Ты каждый раз говоришь эту фразу перед тем, как оставить меня. - У меня не было выбора. - Знаешь, может я действительно изменилась настолько, что веду такой разговор, но мои принципы остались прежними. Когда нас вызволяли с Капитолия, то никто не верил, что группа успеет спастись до взрыва бомбы, даже Гейл, который был готов освободить меня любым путём, отчаялся, но я слушала своё сердце, которое гласило, что… - Выбор есть всегда, - заканчиваю фразу я. - Вот именно. Скажи, разве это не была одна из наших самых удачных операций? Мы всегда стоим на развилке дорог нашего будущего, вопрос в том, какой путь выбираем. Каждый сам творит свою судьбу, но не задумывается о том, что от его выбора может измениться жизнь остальных. - Ты это после ягод на Арене поняла, не так ли? - Да. - Послушай, я не могу разговаривать с тобой, когда ты в таком виде. - Я тебя тощая, бледная и измождённая не привлекаю? - Я люблю тебя такой, какая ты есть: лучшая, храбрая, сильная и неимоверно упрямая. Давай хотя бы твою маму позовём? – её взгляд меняется и это меня настораживает. - У меня нет матери. - Вы снова поругались? - Возможно. - Я уверен, мисс Эвердин уже не обижается. Ты же её дочка, - «теперь единственная» - добавляет внутренний голос. - Нет, она уже давно отказалась от родительских прав. - Когда? – я думал, что если брошу Кит, то ей будет безопаснее, а близкие девушке люди помогут зажить старым ранам, но теперь меня переполняет злость ко всем тем, кто бросил её одну, в том числе и к себе самому, но я начинаю ещё сильнее уважать Гейла за его отвагу и поддержку. - Как только мне исполнилось восемнадцать. - Прямо в день рождение? - Да, но для меня это не праздник, а напоминание, сколько лет я продолжаю своё жалкое, вредоносное существование, - не выдерживаю мыслей о том, до чего довёл любимую, приношу в комнату аптечку, пытаясь залечить хоть какие-то раны девушки. Она пытается быть со мной открытой, но во время разговора всё же чувствуется некий барьер, образовавшийся за пять лет разлуки. - Теперь ты просто красавица, - говорю я, когда привожу Кит в наилучшее на данный момент состояние. - От хорошего вида, сама я лучше не становлюсь, но всё равно спасибо. - Почему ты так плохо думаешь о себе? - Потому, что должно быть объяснение, почему меня постоянно преследую проблемы, а близкие бросают. Я не подпускаю к себе недостойных и слабых, только самых лучших, в которых уверенна и которым доверяю, следовательно, проблема не в них, а во мне, в большей мере. - Всё-таки пять лет даром не прошли. Я на самом деле перестаю тебя понимать… - Я сама себя уже не понимаю. Поможешь разобраться? – от её слов внутри меня вновь бушует знакомое чувство – надежда. - Я всегда пытаюсь тебе помочь. - Знаю… Ты даже не представляешь, насколько это важно для меня, - теперь я понял по какой причине Кит дала нам шанс… Я не сдался, не ушёл, как делал это всегда, а остался рядом. Это и была настоящая любовь для девушки – просто быть вместе, вопреки всему. На ужин я испёк сырные булочки и заварил горячий шоколад. Во время ужина, невидимый барьер между нами стал стираться, уступая место хорошим воспоминаниям. Мы даже покормили друг друга пару раз, как в былые времена, но тёплая обстановка между нами испарилась, как только наступила ночь. Мы оба понимали, что пришло время сна, но несмотря на то, что он – наше самое слабое место, спать решили отдельно. Поскольку платье Китнисс было порвано чуть ли не в клочья, то я предоставил ей весь свой гардероб. Я позволил девушке выбрать комнату, которая понравится ей больше всего и это оказались мои хоромы. Для меня это было не в тягость, а только служило неким знаком, что она всё ещё хочет быть со мной. Я же расположился в соседней гостевой спальне. Сегодня сон точно не придёт ко мне, поэтому лежу в полной тишине, пытаясь услышать хоть какой-то звук за стенкой, чтоб знать, чем занимается девушка, но к моему разочарованию, до меня доносится лишь щелчок замка, оповещающего, что Кит всё ещё не доверяет мне. Оставшееся время я рисую свою любимую. Когда вдруг, посреди ночи, раздаётся вскрик и я с ужасом осознаю, что наш счастливый смех в прошлом перерос в пронзительные вопли в настоящем. Кажется, что кошмар девушки уже прошёл, но это оказывается не так, когда я начинаю слышать безумный крик. Не могу больше оставаться спокойным, поэтому выбегаю из спальни и начинаю стучать в дверь собственной комнаты, пытаясь разбудить девушку. Вспоминаю, что где-то в подсобке были запасные ключи, быстро нахожу их, а когда открываю дверь, то вижу, как Китнисс лежит на краю постели, подобрав коленки под себя и вздрагивая. Осторожно подхожу к ней, сажусь рядом, беру на руки и укачиваю, как маленькую девочку, ведь как бы рано ей не довелось повзрослеть, в душе она осталась нежной и ранимой. Я нашёптываю Китнисс на ушко успокаивающие слова, провожу ладонью по волосам и через несколько минут она засыпает, крепко обняв меня. Для многих чьи-то бессонница, крики, успокоения могут быть худшим, но для меня это одна из самых лучших ночей, ведь я знаю, что нужен самому любимому человеку на земле и я буду заботится о нём до потери пульса.