Ответное похищение
29 октября 2014 г. в 02:04
POV Китнисс
За дверью я слышу взволнованный голос Гейла:
- Китнисс, ты там?
- Да.
- Надо быстро идти в укрытие.
- Не могу, дверь заело. Вот, послушай – я ввожу код и даю Гейлу прослушать автоответчик.
- Чёртов Капитолий, сейчас мы что-то придумаем, эти отсеки не выдержат бомбы – у друга подрагивает голос, это совсем нехорошо, он, даже в самых критических ситуациях, держит себя под контролем, а сейчас его всё больше охватывает страх. Вокруг всё содрогается и в ушах звенит от внезапного шума, это была первая бомба. После неё наступает тишина, а потом пронзительные крики людей, сопровождаемые выстрелами.
- Гейл, скажи что-нибудь – стучу я в дверь сама не своя.
- Ты тоже это слышала?
- Беги.
- Нет, я не могу тебя оставить.
- Но помочь можешь мне только живой, а не мёртвый – слышу его тяжёлое дыхание и удаляющиеся шаги. Я ловлю каждый звук и до меня доносится тихое шипение. Оно уже мне знакомо. Именно оно убило Меггс. Я панически оглядываюсь по сторонам, когда из нижнего вентиляционного блока мои ноги парализует густой туман, заставляя упасть на пол и полностью окунуться в ядовитую бездну. Я сопротивляюсь изо всех сил, последнее, что я вижу, это открывающуюся дверь, в которую заходят экипированные миротворцы и, подхватывая меня, уносят во вражеский планолёт.
POV Пит
Я просыпаюсь от болевого ощущения в руке, а когда мои глаза приобретают фокус, я вижу, что опять нахожусь в белоснежной камере, передо мной сидит Джоанна и возле нас обоих капельница, через которую девушке вводят тёмно-серую жидкость, а мне жёлтую. Поворачиваю голову и вижу перед собой Сноу.
- Где остальные? – спрашиваю я.
- Отбывают свой вид наказания, ваша пламенная речь безумно вдохновила народ, вдохновила быть одним целым, вместе… - после паузы он разозлено продолжает – с повстанцами. Вы подставили не только нас двоих, но и всех своих соратников, хотя, я допускаю, что это была в неком роде месть – он указывает на Джоанну – она ведь тоже сделала ваши страдания напрасными в прошлый раз. Мне это нравится, поэтому я могу оставить вас живыми, но не безнаказанными.
- Что вы нам вливаете?
- Для мисс Мейсон инфиниторный биошок. Это вещество, сопутствующее деградации мозга, сокращению элементарных человеческих возможностей. Для вас, мистер Мелларк – охмор. Вы уже встречались с ним ранее, на своей первой арене – я вспоминаю чудовищные галлюцинации, жестокие игры разума, мучающие меня после укусов ядовитых ос, и начинаю вновь ощущать приливы подобных симптомов.
- Почему нам дали разные препараты?
- Она не представляет больше никакой ценности. У неё были фанаты, но основная часть населения Джоанну Мейсон не переносила, поэтому я должен её устранить, но не убить, иначе будет новая волна бунтов. Что касательно вас… Вы важны для Капитолия, вы важны для повстанцев, вы важны для народа и самое главное вы важны для Китнисс Эвердин. Нельзя не использовать такой шанс. Я поиграю с восприятием мисс Мейсон и с вашим сознанием. Возможно, очень скоро, мы станем друзьями – он покидает комнату. Внутри, меня пожирает скверное предчувствие. Я не дам этому случиться. Я тянусь, чтоб перекрыть капельницу, но только сейчас замечаю, что сижу на железном стуле, прикованном к полу, с прикреплёнными к сидению металлическими наручниками, руками. Я утопаю в безнадёжности, пытаюсь сохранить остатки контроля над разумом. Капельница должна длиться непрерывно целый день, когда она заканчивается, нам приносят новую дозу, а в этот промежуток всё тело схватывают судороги.
- Давай поболтаем, отвлечёмся от этого состояния – предлагает Джоанна.
- Давай, какие предложения?
- Расскажи про свой дистрикт.
- Это место, вечно окутанное тёмным туманом угольной пыли, люди там голодают, в самых бедных семьях, когда умирает член семьи, то его не сжигают, не хоронят, а едят. Наш дистрикт поделен на три части. Первая – город, вторая – Шлак, третья это окружение – лес – даже при таком грустном описании, в душе зарождается радость от воспоминаний о былых временах.
- В какой части ты жил?
- В городе, в пекарне, очень престижно считалось. С Капитолием, конечно и близко не стоит, но это было место, которое по важности шло после дома правосудия.
- А Китнисс где жила?
- Её дом находился в Шлаке, но по-настоящему живёт она только в лесу. Целыми днями охотится, исследует, стреляет, собирает разные лечебные травы. Её мама – лучший врач в Дистрикте 12.
- Не с кузеном случайно?
- С кузеном – пытаюсь не выдавать боль, терзающую меня.
- Знаешь, он такой красавец. Не будь он Китнисс роднёй, я б подумала, что они вместе. Честно говоря, от экрана не могла отлипнуть во время интервью с родными на 74-х Играх.
- Да, хоть он из Шлака, но считался завидным парнем. А что за жизнь была у тебя до Игр?
- Я жила с семьёй в Дистрикте 7. Папа нас бросил. Я не училась, постоянно ссорилась с близкими. Просто так. Мне было скучно. За предыдущие года, моё имя ни разу не вытянули, и было много ребят, которые проскочили. Я потеряла страх, набирала тессеры, насмехалась над Играми, оскорбляла участников, принимала это, как телевизионное шоу, даже ждала следующего года. Так было, пока меня не вытянули. Я прошла через сущий ад, лишь для того, чтоб вернуться обратно к семье. Я на самом деле начала её ценить. Вот только получив победу, я потеряла их всех. Жители дистрикта уже возненавидели меня за пренебрежение к Играм и нашим землякам, поэтому, вернувшись, дома, я получала лишь насмешки. Больше я никогда туда не ездила – в забвении, не моргая, рассказывает свою историю Джоанна. Её взгляд останавливается на мне и становится безумным за долю секунды. Тело скручивает, лицо приобретает уродливые гримасы. Так проходит около часа и, казалось бы, недавно передо мной сидела здоровая девушка, со способностью говорить и мыслить, сейчас передо мной даун с выдвинутой вперёд челюстью, мычащий что-то невнятное и искривляющийся в чудовищных позах. Она держалась так долго, почему сорвалась? Мы ведь отвлекались от препаратов. Тут до меня доходит, она говорила о том, что ей дорого, что у неё забрали, теперь главное и мне не повторить ту же ошибку, чтоб лекарство не взяло верх. Я повторяю себе миллион раз не думать о Китнисс, но вместо того, чтоб отвлечься, мой разум делает её главным героем моих галлюцинаций.
На всё то время, что охмор захватил мой разум, я будто канул в небытие, в памяти чистый лист. Очнувшись, я очутился в больничной палате.
- Такая огромная и неожиданная для вашего организма доза охмора выбила вас из колеи на несколько дней. Предлагаю вашему взору видео, это приказ президента – говорит врач и включает телевизор. Там я вижу себя, орущего не своим голосом. Я опрокинул капельницу, ворочался, меня схватывали судороги. Меня отковали от стула, я вцепился мёртвой хваткой в миротворца. Игла всё ещё оставалась в вене. Я разрезал себе пальцы и писал на полу, на стенах, везде лишь одно заветное слово. Сейчас я пребываю в состоянии шока. Врач помогает мне подняться.
- Ваши пытки пока закончены и вас перевели в обычную камеру – сообщает лекарь. Моё внимание привлекает рука, только что упавшая из-за ширмы – О, уже пробуждается, я думал, на восстановление уйдёт больше времени.
- А что с этим человеком? – потихоньку возвращаюсь в сознание я, всё ещё не отрывая свой взгляд от шрама на руке.
- Бедняжке неудачно вырезали датчик, поверьте, это её далеко не самое ужасное ранение – зайдя за перегородку между нашими кроватями, врач положил руку обратно на койку. Затем, дал знак подняться, на что я никак не отреагировал – если хотите, чтоб миротворцы палками загоняли вас в камеру больше, чем спокойно пройтись до неё со мной, то я могу позвать стражу – с неохотой пополам, я всё же решаюсь следовать за врачом. Из головы не выходит истощённая рука. Лекарь помещает меня за решётку, и тогда я начинаю соединять факты между собой. Этот человек – один из победителей. Шрам свежий, датчик вырезали недавно и по виду видно, что довольно грубо. В моей голове эхом проносятся воспоминания о том, как нас забирали с Арены,окровавленную кисть, слова Гейла и доктора « Она могла умереть от потери крови… Никто не может быть в порядке, когда возвращается с Арены… Это её не самое ужасное ранение…» Я, как ошпаренный вскакиваю с пола и кричу, что есть мочи имя Китнисс.