Изумрудная сказка

- Господин главнокомандующий, разрешите? Годжун поднял голову. От стоящего на пороге маршала веяло бедой. - Проходите, - вздохнул главком, - докладывайте. Маршал скользнул к столу и аккуратно разложил перед командиром документы. - Департамент особых исследований требует проведения внеочередной операции. Вот запрос. Все подписи присутствуют. Я жду вашего приказа. Взгляд у маршала стал совсем пустым, а голос – звонким. - Так что, разрабатывать план операции? Годжун смежил веки и потер лоб. Ответственности Тенпо не боялся и планы, самые, скажем так, оригинальные разрабатывал без всяких приказов. Значит, дело предстояло тухлое и противное. Годжун прочитал запрос. - Какого рожна?.. – начал он было, но понял, что вопрос не к маршалу. – Что за координаты? В этом Небесами забытом месте никогда монстры не водились. - Никогда не водились, а теперь завелись, - пожал плечами маршал. – Гигантские змеи-людоеды. Их и необходимо… нейтрализовать. По странному совпадению у главы департамента и его жены завелись драгоценности из тамошних минералов. Видимо, змеи-людоеды мешают увеличить их количество. Не мните бумагу, Годжун-сама. Годжун выпустил из когтей сомнительный запрос, встал и прошелся по кабинету. - Приказываю: план операции разработать. Срок – месяц. И, Тенпо-доно, - драконья лапа опустилась на оплечье маршала, - тасуйте группы, как карточные колоды, но Вниз должны пойти самые молчаливые. Маршал ушел, а Годжун направился в чулан, где хранились книги ценные и редкие, но к военному делу отношения не имеющие. На протяжении следующих нескольких недель плавное течение будней главкома неоднократно прерывалось. - Годжун-сама, я по поводу того дела… - Да, Тенпо-доно, слушаю. - Необходима дополнительная экипировка. Прошу подписать бумагу, адресованную главе департамента финансов. Годжун заглянул в документ, встал и открыл личный сейф. - Чем меньше забрызгаемся, тем легче будет отмыться. - Годжун-сама, я по поводу того дела… - Да… Тепно-доно, у вас ветрянка? - Это комары. Лично произвел разведку местности. Что-то там, действительно, нечисто. - Годжун-сама, я по поводу того дела…. - Кенрен-доно, какого «того»? - Годжун-сама, ну того, по которому сегодня маршал доложить не может. Он отдыхает. - От чего отдыхает? - Мы Внизу решили пройти по разным маршрутам и встретиться у приметных камней. Выхожу на точку, а маршал на валуне сидит и зеленой ящерице что-то рассказывает. Я - ему: «домой пора». А он говорит: «не могу уйти, пока она мне не ответит». Еле скрутил умника нашего. - Годжун-сама, я по поводу… - Тенпо-доно, ящерицы разговаривают? - Виноват, Годжун-сама. План операции сверстан. Разрешите предъявить на утверждение? - Да. Садитесь. Годжун внимательно прочитал документ. - Почему нет перечня конкретных действий по поимке монстра? Мы там что, месяц сидеть будем? - Мы? - Естественно. - Монстр, по данным разведки, редко появляется. И повадки его до конца неизвестны. - Приманка? - Не установлена. - Обычно, это отражено в местных легендах. - Он, предположительно, сокровища стережет. Чем, Годжун-сама, - прищурился Тенпо, - можно приманить стража сокровищ? Годжун оскорбился. - Маршал, у меня всех сокровищ – две тысячи придурков под командой, и перл коллекции - генерал Кенрен. Дракон взял чистый лист и принялся писать. - Теперь, по крайней мере, ясно, что там хочет особо исследовать глава департамента, - добавил он зло. - И, будьте любезны, за день до высадки десанта пошлите кого-нибудь вот с этим письмом к главнокомандующему северной армией. Тенпо вышел в коридор. Он не собирался читать чужую депешу, он просто посмотрел на неё. Кроме печати, конверт скрепляло нерушимое драконье заклятье. Ого! Портал располагался на вершине холма. Принимал десант охотников на змееподобного монстра генерал Кенрен. - Вот, - объяснял он, - местные здесь не ходят. Прямая видимость в лесу – до пяти метров. Есть питьевая вода. Вокруг, цепляясь за валуны и осыпи, росли невысокие пушистые ели. На редких проплешинах виднелись березы. - Это отсюда ещё можно разобраться с направлениями, а если спуститься вниз, ориентиры немедленно теряются. Видите берёзу с двумя стволами? Там лагерь. Правее – ручей. Двигайтесь, а вам, Годжун-сама, я должен кое-то показать. Кенрен повел командира в противоположную от лагеря сторону, где среди деревьев мерещился прогал. - Ну, как вам это? Для наглядности генерал топнул ногой по широкой извилистой тропе. - Дорога. А говорите «не ходят». Близко от лагеря, - с неудовольствием констатировал Годжун. - Дорога? На этой дороге моряка укачает. Ни одного прямого участка. - Между деревьями проложена. - Осмотритесь. И, правда, лес вокруг стоял стеной. - Если уж дорогу прорубать, так ровно. Тут не ходят. И не ездят. Тут ползают. Годжун встал на тропу и волнообразно повел плечами. - Тьфу! Кенрен-доно, маршал с вашей теорией знаком? - Это его теория. - Но настолько крупное создание уничтожило бы все живое. И зимой подохло. - Тенпо говорит, что инфернальное существо может не обладать обычным метаболизмом. Вы, к примеру, едите мало… - Сам он «инфернальный метаболизм», - пробурчал Годжун, ковыряя спрессованные еловые иглы носком сапога. – По одному никуда не отлучаться, парализаторы держать наготове. Идите, я погуляю, присмотрюсь. - Дорогу-то к лагерю найдете? Дракон нахмурился. - Палатку мне поставьте. Развели… панибратство. Перед бойцами стыдно. Годжун ещё в Тенкай понял, что существо, на которое предстоит охотиться, реально. Иначе телодвижения главы особого департамента не имели смысла. Но сначала он надеялся, что Внизу их ждёт какой-то случайный ёкай или крупный представитель местной фауны. Дракон медленно побрёл по проложенной дороге. Идти, вопреки мнению Кенрена, было приятно. Ещё несколько поворотов, и деревья расступились. Стекая в темное озерцо, звенел ручей. Валуны, там, куда долетали брызги, покрывал мох. Подальше от воды, на прогретом солнцем камне грелись ящерки: пяток серых и одна изумрудная. Дракон пошел к воде. Он с удовольствием погладил густой влажный, покрытый жемчужными каплями мох. - Ты пришёл сюда на воду смотреть? От звонкого голоса Годжун едва не соскользнул в озеро. На давешнем камне сидела изящная дама, одетая в диковинное, отливающее зеленью и перламутром платье. - Госпожа? – удивился дракон. Дама засмеялась. - Как ты меня назвал? А сам-то из господ будешь? Или из служивых? - И то, и другое, госпожа. - Знатная у тебя коса. Я такие у солдат видела, только косы те куцые были и тонкие, ровно, как крысиные хвостики. Дама протянула руку и без всякого смущения дотронулась до пряди белых волос на виске дракона. - Ай, - она в страхе отдёрнула руку, - сын мертвой воды! - Мертвой? - Соленой и горькой. - Не пугайтесь. - Как же не пугаться, вон, чешуя! – улыбнулась дама. Годжун коснулся ее белой точеной кисти и спросил: - А разве на этой руке никогда не бывает чешуи? Женщина поднялась. Её глаза загорелись гневом, в голосе прозвучал грохот обвала: - За чьей ты жизнью пришел, чужак?! - Не нравится мне это все, - ворчал Кенрен, помешивая еду в котелке. – Погода портится. Невдалеке погромыхивало. - На грозу не похоже, - успокоил его Тенпо. - И змей пропал. Наверняка заблудился. - Найдем. - Найдем. По запаху… разложения, - буркнул генерал и тут же получил локтем в бок. На поляну вышел Годжун. Плащ на нем был несколько перекособочен, волосы торчали дыбом, но, в целом, главком выглядел обычно. - Если вы это об ужине сказали, Кенрен-доно, то я предпочту сухой паёк. Утро началось для маршала с воплей любимого генерала. - Опять пропал! - Да что ты волнуешься? - Надо что-то делать! - Надо – делай. На тропе поставь засаду. По периметру пробегись, посты проверь. Но неугомонный генерал этим не ограничился. Путешествуя по окрестностям, он уткнулся в ручей, неширокий, но полноводный и быстрый. Следуя за бегущей водой, Кенрен спустился к лестному озерцу, где сквозь клекот и бульканье услышал… - За чьей ты жизнью пришел, чужак?! Дама оказалась могущественной колдуньей. Не будь Годжун стихией, одним валуном в этих горах стало бы больше. Наверху грохнуло, в воду посыпались камни. Применять магию к хрупкой женщине дракон не мог. Но длинные ногти новой знакомой и перспектива попасть под камнепад не оставили ему выбора. Годжун обхватил фурию обеими руками и прыгнул в озеро. Через минуту они мирно сидели на теплом валуне. - Отвернись, - стуча зубами, приказала промокшая красавица. - Дудки! – ответил Годжун, выливая воду из сапога. – Так раздевайтесь. - Да как ты смеешь! - Смею, потому что иначе вы меня, госпожа, по затылку камнем стукнете. - И, верно, стукну! Тогда помоги: распусти шнуровку на платье. - Может быть, в ящерку обернётесь. Быстрее высохнете. - Ой, - засмеялась дама, - скромный какой! Покраснел! Ну и ты тогда стань таким, какой есть на самом деле. - Не могу, не помещусь я на валуне. Дама скинула платье и осталась в шитой серебром рубашке. Годжун разложил сушиться шинель и плащ. - А где поместишься? - Там, - мотнул он головой в сторону тропы. - Чуяло мое сердце беду. Что же тебе здесь надо, воин заморский? Золото и камни дорогие? - Монстра… Чудовище, которое ползает по той тропе. - Чудовище, говоришь? Господа, особенно пришлые, тоже так его называют. А здешние, которые с умом, кличут Великим Полозом. И беды от него не видят. Годжун с досадой стукнул по валуну кулаком. - А вы, госпожа, хорошо этого Полоза знаете? - Встречала. - Так предупредите его об опасности. - Смешной ты, парень. Он меня и слушать не станет. А то, ещё осерчает, хоть я и дочь ему. Отступился бы ты… - Дочь? Не могу, госпожа, долг не позволяет. - Я тебя каменьями драгоценными одарю, отдашь свой долг. Годжун горько улыбнулся. - Вы не поняли. Честь не позволяет. - Честь? В наших краях слова такие редко услышишь. Всё больше о золоте и прибыли говорят. Убьет тебя отец. Дракон отвел взгляд. - Знаю, о чем ты молчишь… Сам силой не обижен, да? - Не печальтесь, госпожа, раньше времени. Годжун обнял притихшую волшебницу за плечи и прижал к себе. - Быстрый какой! Знаешь, что за такое бывает? Дракон некстати вспомнил Кенрена и не удержался – улыбнулся: - В глаз? - В кандалы и в подземелье, если парень из завода, а отец девушки богат. Мой же возьмёт, да и превратит тебя в гада какого-нибудь. - А я и так - гад, - ответил дракон, наклоняясь к бледно-розовым губам. - Дурень! Кто Хозяйку поцелует, все на свете забудет! - Кого поцелует? - Я – Хозяйка Медной горы! - Забудет, говоришь? Хорошо бы… Давай проверим, - предложил Годжун. Ответить Хозяйка уже не смогла. Солнце склонялось к горизонту. Исчезли шмели и пчелы, только крупные стрекозы продолжали носиться над зеркальной водой. - А люди меня боятся, говорят, что я жестокая и бессердечная, - Хозяйка нежно погладила чешуйчатую щеку дракона. От этих слов Годжуна буквально подкинуло на месте. - Ох, мне давно пора вернуться! - Быстро же ты в память пришёл! – усмехнулась Хозяйка. – Что, старшой строгий? - Хуже! – ответил Годжун, споро причесываясь пятернёй. - Я сам старшой. - А ты приходи сюда утром, я косу твою волшебным гребнем расчешу, может, тогда ты обо всем забудешь. Придешь? - На рассвете, - пообещал дракон, застегивая плащ. Он пришел к заветному камню, когда небо сменило бордовую окраску на лимонную. Солнце ещё не встало, только у редких облаков алели донца. Хозяйка стояла на берегу и смотрела в дымящуюся туманом воду. - Оставайся, летом в озере будешь жить. Зимой – в горе, там зимой тепло. Годжун подошел к ней и обнял за плечи. - Не могу. И ты не можешь бросить свою Медную гору. - Верно говоришь. - А хочешь ко мне в гости? - Как есть, смешной. Давай я лучше косу тебе расчешу, растрёпа. Следуя за бегущей водой, Кенрен спустился к лестному озерцу, где сквозь клекот и бульканье услышал, как тихий и чистый женский голос выводит грустную песню. Кенрен отвел в сторону густую еловую ветвь. На камне, сгорбившись, сидел Годжун. Тоненькая высокая женщина расчесывала его волосы сверкающим на солнце гребнем. Крик, несущийся от змеиной тропы, заставил всех троих очнуться. - Тревога! Женщина опустила гребень. Кенрен выскочил из укрытия. Годжун, зло на него зыркнув, встал. Он поцеловал женщину в лоб и сказал тихо: - Пора. Прощай. Не поминай лихом. Воины Небес понеслись к тропе. Они не знали, что вслед за ними летит птица с изумрудными крыльями. Годжун успел как раз к тому моменту, когда сверкающий золотой бронёй гигантский змей бросился в атаку на ками. - Назад! Пламя, вырвавшееся из пасти чудовища, натолкнулось на стену воды и с шипением погасло. - Кто ты? – с некоторым удивлением спросил Полоз. - Король-Дракон. - Что тебе здесь нужно? - Я пришёл сразиться с тобой. - Сражайся. Полоз, как кобра, поднял голову, сразу став в два раза выше Годжуна. - Превращайтесь, командир! – крикнул Кенрен. Годжун вытащил катану и, не глядя, бросил ножны в сторону. - Превращайся, кретин! – не своим голосом взвыл генерал. - Остановитесь, - голос соткавшегося из теней существа звучал низко и оглушительно. - Как дух земли, приказываю тебе остановиться, Золотой Змей. - Довэнь, - скрипнул зубами Годжун, - я об этом не просил. - Мне не понравилось твое письмо, Жунь. Миром этого дела не закончишь. Приказать ему сдаться я не могу. Змей, прими вид человека и сражайся на равных. Да, так лучше. И, правда, на тропе вместо огромной змеи появился рослый плечистый воин в сверкающих доспехах. Годжун опустил катану. - Никакой дух не выстоит против стихии. Ты приказываешь ему погибнуть. Я не буду сражаться. - Жунь, приказ подписан Императором. Его невыполнение чревато. - Будем считать, что я струсил и провалил операцию. Департамент особых исследований останется без монстра. Кенрен подскочил к Годжуну и радостно хлопнул его по плечу. - Не останется! Сразу же видно было, что дело – дрянь. Я неделю назад в морозилке припрятал крокодила неучтённого. Отчитаемся крокодилом. Десант собирал палатки, когда на поляну явился Золотой Змей в человеческом обличии. - Прощайте, чужаки. Прощай, Дракон заморский. - Прощай и ты. Но, уважь просьбу, позволь своей дочери иногда гостить у меня. Лицо Полоза исказилось. Человеческие черты начали плавиться, сквозь них проступила морда зверя. Полоз вцепился когтями в белую шерсть драконьей шинели и взвыл: - Как ты осмелился попросить о таком! Мою дочь – в полюбовницы! Даже думать не смей! Годжун пожал плечами. - Я, не раздумывая, взял бы Хозяйку в жёны, но она принадлежит этим горам. В чем оскорбление? Почему ты злишься? Полоз разжал руки и отступил на шаг. - Правду говорила дочь: ты не из другой страны, ты из другого мира. Отпустить, я её не отпущу, а обещание своё исполню. Просила дочь передать тебе подарок. Не носят воины таких украшений, да дело не моё. И с этими словами Полоз повесил на шею Годжуну изумрудное ожерелье. Через два часа, в штабе Западной армии главнокомандующий стоял перед столом адъютанта и диктовал список ближайших дел. - На подпись всё отдадите маршалу Тенпо. Завтра меня практически не будет, и послезавтра, и, вообще… Адъютант, пришибленный ожерельем, и окончательно добитый словом «вообще», отложил перо, но продолжил машинально кивать. В тишине послышались лёгкие шаги: по коридору плыла Милосердная. - Мне тут сказали, что ты вернулся с трофеем. Покажи украшение. Дракон поднял бровь. - Какое украшение? На нем, и впрямь, не было никаких украшений. Только на плече, в складках плаща хоронилась зеленая ящерка. Но кто её там увидит? Утром Годжун по привычке поднялся ни свет, ни заря. - Пан Лун, я уйду на несколько часов. - Опять ты меня чудно называешь, - усмехнулась Хозяйка медной горы. - Не хочется говорить «Хозяйка». Ты же не называешь меня главнокомандующим? Переводится это имя, как стражница потаённых мест, хранитель каменьев и золота, змея, которая… - Хватит, хватит, - взмахнула руками зеленоглазая красавица, - кличь, как хочешь! - Да, кстати, вчера забыл подарить, - дракон достал из шкатулки нитку ровного крупного жемчуга. Среди жемчужин затаился практически необработанный аметист. - Жемчуг из моего океана, а камень я нашел у тебя на родине. В зависимости от освещения, он может быть почти зелёным, как твои глаза, и почти красным… Хозяйка встала на цыпочки и крепко обняла дракона за шею. - Белый Уж, иногда не надо так подробно объяснять. Годжун шмыгнул носом: - Привык… с бойцами, тьфу, воинами… ну с этими… - Иди и возвращайся скорее. - Не скучай. - Пойду на рыбок твоих дивиться. - Кх… Только не колдуй. Ещё одну малахитовую лягушку я не переживу. - Разве плохо? - Золотые рыбки, если они действительно золотые, тонут. Я не люблю дохлых металлических карасей. - Прости, помнилось, что ты бедно живешь. - Если всё есть, то многого не надо. - Хорошо. Я выращу около пруда незабудки. Дракон поцеловал Хозяйку и унесся по своим главкомовским делам. - Где? Где этот генерал, от всего отвязанный! Я его сейчас! Далее последовала широко распространенная в армии угроза сексуального характера. Тенпо усомнился в способности главкома что-то плохое сделать с генералом вот прямо сейчас. - Тогда, я его потом! – прошипел дракон. - Годжун-сама, я находился под впечатлением, что у вас появился более привлекательный объект… Годжун сграбастал маршала за узел галстука, но заглянул в изумрудные глаза и разжал пальцы. - Тенпо-доно, это не предмет для шуток. - Годжун-сама, простите, никого не хотел оскорбить. А Кенрена я сам не могу найти. - Здравствуй, Пан Лун, - Годжун наклонился и поцеловал свою любимую ящерку в щёчку. Венок из мелких голубых цветов сиял на смоляных волосах Хозяйки. Женщина закончила плести второй венок и улыбнулась дракону. Кроме цветов, около пруда невесть откуда появилось несколько красивых валунов. На одном из валунов Пан Лун и сидела. - Откуда?.. - развел руками дракон. - Твой воин заходил. Чернявый такой. Не принято у нас к чужим женам заглядывать. Вот я и не удержалась. Заколдовала. Прости. Годжун присел на корточки и погладил камень. - А назад? – спросил он тихо. - Нет, ну, если ты так хочешь, пожалуйста, - Хозяйка закрыла лицо ладонью и заливисто расхохоталась. На дорожке показался Кенрен. Прижимая к груди огромный валун, он неверными шажками брёл к пруду. - Полдня таскаю я эти булыжники, - уронив камень к ногам командира, выговорил генерал, - отпустите, Годжун-сама! Через четверть часа Кенрен на трясущихся ногах добрался до библиотеки. - Да, - потирая шишку на затылке, пожаловался он обожаемому маршалу, - случалось, влетало мне от мужей, но только не за ландшафтный дизайн. - Годжун! – рявкнула Милосердная, элегантным движением бедра распахивая дверь кабинета. – Своенравный мальчишка… Конзен, в смысле, отказался стать посыльным. Пришлось самой прогуляться. За столом никого не было. Бодхисатва ухмыльнулась и приоткрыла первую створку шкафа. Книги. Вторую створку. Белая и серая униформа. Сапоги. Потянуло смесью ароматов ваксы, пыли и гари. - Скучный ты, Годжун! В шкафу положено хранить скелет. Желательно не один. И, уж конечно, не свой. Куда ты делся? Бодхисатва прислушалась. За неприметной дверцей, ведущей в личные апартаменты, звякнуло. - Прокололся! Выходи. Никакого эффекта. Заперто. - Годжун! - Его здесь нет, - отозвался глубокий альт. Милосердная удивилась, нахмурилась и от души дернула за ручку двери. - Открывай, клоун, доберусь до твоих яиц - фальцетом запоешь! Угроза подействовала. Дверь распахнулась, бодхисатву обдало волной острого и противного запаха. - Что это? – ахнула Милосердная. На пороге апартаментов стояла тоненькая зеленоглазая дама. - Скумбрия. - Канон, - кривясь от вони, представилась бодхисатва в ответ. - Верно, рыба с запахом. Поэтому и не велено было дверь открывать. А меня зовут Пан Лун. Заходи, раз уж пришла. Ты кто, такая грозная? - Я, вообще-то, богиня любви и милосердия. - Богиня любви? – изумилась дама. – Я, было, подумала, что это генерал Кенрен снова пожаловал. Милосердной очень не понравилось упоминание в таком контексте хамоватого генерала. Какая вопиющая непочтительность! Главная сплетница Тенкай, конечно, слышала, что доселе равнодушный к сердечным делам Годжун привез с собой наложницу. Не то, чтобы Милосердная ревновала, не то, чтобы ей вообще был нужен это рогатый, покрытый чешуей зануда. Однако, при удобном случае, она осведомилась у главы юридического департамента о законности подобного проявления романтических чувств. «Она не ёкай и не человек. Дух. Все законно», - немедленно ответил чиновник. «Точно?» - удивилась такой решительности бодхисатва. «Точно», - подтвердил глава департамента, любуясь крупным бриллиантом в своем новом кольце. Тогда Милосердная решила получить информацию из первых рук. - И кто же ты такая? Явно не дракон! - Дракон, - улыбнулась дама, - только очень маленький, с ящерку. В горе Нижнего мира живу. «От этих гор – одна суета». Милосердная оценила ладную фигуру, тяжелую черную косу и ясный насмешливый взгляд собеседницы. – Это незаконно: таскать на Небеса всяких… ящериц, - заявила она строго. В изумрудных очах годжуньей гостьи блеснула медь, радужка опасно пожелтела. - Правильно говоришь: нечего нам тут делать. Скажу Белому Ужу, что ты меня гонишь. Дома я и накормлю его, как следует, и среди ночи будить не позволю. Милосердная представила, что именно в отсутствие главкома сотворит с армией не отягощенный административными талантами маршал. И что по этому поводу скажет Конзен. Точнее, что он будет говорить по десять раз на дню. - Ужу, значит, скажешь? – Милосердная ласково улыбнулась. - Ужу! – энергично кивнула Пан Лун. - Бедный дракон… - бодхисатва театрально закатила глаза, - низведен до прозаичного пресмыкающегося. Но, неудивительно, драгоценности он тебе не дарит, платье носишь простенькое, рыбу вонючую заставляют готовить. Это не Уж, это аспид подколодный. С другой стороны, государственными делами не обременяет. Взаперти держит. Да и как тебя в обществе показать? Там нужно поддерживать разговоры о политике и об искусстве, к месту прочесть хокку, сыграть на сямисэне… - На балалайках у нас только пьяные мужики играют. А на дудочке я умею. - На чем? Пан Лун провела перед носом собеседницы перепачканной в муке рукой, на открытом окне колыхнулась занавесь, невидимая флейта запела тихо и печально. - Да, - оценила Милосердная, - отличная песня. Как раз змей заклинать. Хотя, Годжун и так - в вечном трансе. Толку от него. Слушай, а он, вообще, знает, зачем нужна женщина? А ты сама-то знаешь? Могу просветить, так сказать по долгу службы. - Один уже предлагал. Пришлось его поучить маленько. На тебя похож. Тоже цепью обмотался. Хочешь, познакомлю? Будете друг об друга греметь, как каторжники, - Хозяйка склонила голову набок и лукаво улыбнулась. - В нашем мире любой ребенок знает, зачем быка к корове повели. А, как в ум тот ребенок входит, так понимает ещё, что, чем меньше без дела говорить, тем больше силы для дела остается. Милосердная, не отличающаяся мирным нравом, разразилась длинной речью. О любви и милосердии. А потом о милосердии и любви. - И, учти, здесь косы носят только солдаты, - закончила она проникновенную речь. Пан Лун смиренно выслушала наставления и тоже открыла рот: - А теперь, позволь мне сказать то, что я хотела сказать уже давно. Хвост, - ящерка потыкала пальцем себе в темечко, - твой хвост, съехал набок, и выглядит смешно. Слишком тяжелый зажим. Если у наших девиц случаются редкие волосы, они заплетают в них больше лент. Просто и красиво. Кенрен шел к Годжуну, когда наперерез ему кинулся маршал. - Назад. Там Милосердная в гости к Хозяйке заглянула. - Думаешь, подерутся? – загорелся Кенрен, который до сих пор не мог забыть валуны. – Ничего страшного! - Кенрен, ты идиот! Страшное наступит, если они сговорятся! Ох, у Годжуна на этот случай хотя бы заступница есть. Устав от светской беседы, дамы перешли к решению насущных вопросов. Теперь колдуньи весело болтали и смеялись. Они прикидывали, какие самоцветы особенно подойдут к фиалковым глазам Милосердной и как разнообразить гардероб Хозяйки, чтобы он понравился дракону и одновременно соответствовал легкомысленной моде Небес. ИНТЕРМЕДИЯ. СТИХИИ Феникс влетел в комнату совета, осмотрелся, отдышался и радостно сообщил: - Дракон опаздывает. - Это ты опоздал. А Годжуна просто не будет, - проворчал Тигр, плотнее закрывая дверь. - Не удивительно, - пожал плечами Феникс, - такая красотка дома, охота ему на ваши рожи любоваться! - Вот об этом и поговорим. Втроем, - нахмурился Черепаха. – Дракону о совете не сообщили. - Так у нас тут будет заговор против него? – обрадовался Феникс. - Скажешь тоже… - блеснул глазами Тигр. Черепаха нахмурился ещё суровей и заговорил: - Как вы знаете, Годжун привез из Нижнего мира гостью… - Странная тема для военного совета, - воскликнул Феникс, - хочешь посплетничать – так и скажи! Я, кстати, с этой дамой знаком! Она меня чаем поила. Ничего особенного. Я про чай. Зато сласти к нему прилагались очень даже вкусные. - Какие - такие сласти? – недоверчиво фыркнул Тигр. - Фрукты в сиропе, - Феникс от воспоминаний аж глаза закатил. - Варенье, - поправил его Черепаха. – Речь не об этом. - А жаль! Ещё кедровая настойка и медовуха. - Постарайся не открывать рот в течение нескольких минут. Я не шучу! - А я не могу всерьез обсуждать наличие у взрослого мужчины красивой женщины. - Проблема не в ее наличие, а в том, что она – дух земли. - Ну и что? Родится у них, в крайнем случае, какой-нибудь промежуточный дух болота. - Ты не понимаешь? Равновесие стихий нарушилось. Никто не знает, к чему это приведет. И никто не хочет узнавать. Меня уже спрашивали, зачем я подсунул наивному ребенку свою креатуру. - Да этот ребенок кого угодно забодает! - расхохотался Тигр, параллельно соображая, что такое «креатура». - Но, на Небесах полно всяких мелких духов-прислужников. И никто не дергается, - удивился Феникс. - Вот именно, это слуги. Годжун слишком серьезно к гостье относится. - Годжун ко всему слишком серьезно относится. Что ж ему теперь, одному куковать? - Я об этом подумал, - ответил Фениксу Черепаха. - Годжуну нужно жениться на высокородной ками с большим штатом обслуживающего персонала. Тогда в его доме появится много женщин. Одну лишнюю никто не заметит. - Неизвестно, как к этому отнесется Хозяйка, - засомневался Тигр. - Насколько я успел заметить, Пан Лун не по-женски здравомысляща. - Внешность у дракона подкачала. Но если осторожно намекнуть на его полную индифферентность к будущей жене, желающие найдутся, - приступил к планированию Феникс. - Если акцию грамотно пропиарить, тщеславные отцы невест Годжуна на кусочки разорвут. Дочь – королева драконов, - внёс свою лепту Тигр. - Это ему может не понравиться. Поскромнее. Кстати, для разработки плана действий я привлек солидного эксперта. Слышите, идёт? Милосердная грациозно проплыла мимо стихий и рухнула в предложенное кресло. - У меня своей работы полно. Некогда. Устала дико. Вам-то, воякам, какое дело до милосердия? - пробурчала она, сдувая с носа прядку. - Мы - касательно любви, - приступил к объяснениям Черепаха, - … и, мне кажется, будет неплохо, если вы замолвите слово, - закончил он. - Замолвлю, - пообещала бодхисатва и вдруг оживилась. - А перед кем? - Перед родителями невесты. Надо тонко объяснить им ситуацию. В случае, если вы будете свахой, успех мероприятия гарантирован. - Ну… пошли. Для начала, сообщим жениху, что он жених. Жених встретил делегацию неприветливо и лапидарно. - Чего надо? Он потоптался на пороге, ожидая ответа, зевнул и по-собачьи клацнул зубами. - У самой глаза слипаются, - посочувствовала Милосердная. - Пан Лун спит? - Она уехала. - Правда? - Правда. Так что вам нужно? Всем. Черепаха взял слово. - … и, думаю, лучше всего подойдет женщина упитанная, золотоволосая. Для контраста… Годжун проснулся. Чуткий легкокрылый Феникс вынырнул из-под загребущей драконьей лапы и прыгнул в распахнутое окно. Черепаху и Тигра выручило то, что, следуя спасительному инстинкту, они брызнули по коридору в разные стороны. Годжун, ослепленный яростью, заметался, и момент был упущен. Перед дверью осталась только Милосердная. От смеха она не могла сделать и шага. Годжун ткнул пальцем в ее теплый мягкий бочок. - Твоя идея? - Д-д-довэня…. - Промахнулся он с культурно-историческими реалиями. Не додумал. Ну, я ему завтра додумаю, - пообещал дракон и ушел спать. КОНЕЦ ИНТЕРМЕДИИ. Годжун любовался озером, которое теперь считал своим, чисто умытым небом и буйной травой с вкраплениями мелких цветочков. Дракон, уже несколько дней гостивший в Медной горе, сказал Пан Лун, что хочет пройтись. Высокие своды чудесных пещер тяготили духа воды. Ящерка поняла любовника и отпустила. - Я так и думал! Густой низкий голос отвлек Годжуна от созерцания пронизанных светом водорослей. - То-то Хозяйка суетится, еду готовит. Обычно, ее не допросишься. Как же ты осмелился сюда явиться? - Здравствуй, Полоз, - сказал Годжун. - Являются привидения. Военные прибывают. Полоз усмехнулся. - Опять, милок, биться пожаловал? - Нет. - А что так? Давай силой померяемся. - Не хочу. Устал я. Полоз вздохнул. - И чем же ты, такой несуразный, дочь мою околдовал? От чего устал-то? - Воевал. - Гм. А скажи, вояка, камень этот разбить можешь? - Нет. Жалко. Красивый камень. Полоз хмыкнул: - Жалко камень? Древний змей подумал и улыбнулся. - Сабля у тебя, не ребячья ли? Годжун отстегнул ножны и передал оружие отцу своей Пан Лун. - Знатный клинок, - удивился Полоз. - Мастер ковал. Откуда? - От отца. - Жив? Годжун склонил голову. Полоз скривился, глубоко вдохнул лесной воздух, огладил ладонью кору старой ели и спросил. - А твоя мать? Как дочь мою встретила? - Мать ушла вместе с отцом. Полоз долго молчал. Молчал и дракон. - Хороший меч у тебя, а рукоять плоха. Тряпкой какой-то обмотана. Годжун оживился. - По ней рука не скользит: кровь впитывается. Рукоять потом можно заменить, зато клинок и хозяин останутся. - Ишь ты! А у нас мечи любят каменьями драгоценными украшать. - Это для гордости, не для войны. Воин не будет рисковать ради бахвальства. - Да? Заметил я, чудно вы живете. - По-всякому… - Воины твои, они как обычные люди были. - Они боги. Небеса принадлежат им. А я – дракон. Мне принадлежит четверть драконьего мира. - Что же ты чужим служишь? - Я защищаю Небеса от скверны. - Мы, значит, скверна?! - Заметь, сражения не случилось. Тебе я открою правду. Небеса думают, что я сражаюсь за них. Пусть думают. На самом деле, я сражаюсь за свою родину и защищаю её от Небес. - Мудрено. Мне проще. Вот золото, - Полоз топнул ногой, мох расступился. – Захочу - подарю, захочу - отниму. Пошли ко мне, такого нигде больше не увидишь. Своды пещеры встретили хозяина и гостя золотым светом огромного очага, черной кованой мебелью и запахом жареного мяса. - Расщедрилась. Полгода отца голодом морила, - ухмыльнувшись, пробурчал Полоз. – Садись, угощайся. Годжун осторожно пристроил тощий зад на изукрашенное тонкой вязью сиденье. - Нда, если в ярости плюешься огнем, то держать деревянную мебель убыточно. Полоз захохотал. - Это ты меня тогда, по чести сказать, оплевал с ног до головы! В пещере этой все по-моему устроено: пол из золота, мебель чугунная. Мой любимый сплав, и мастера лучшие ковали. А тебе какой металл больше по сердцу? - Сталь с повышенным содержанием марганца. - Ась? - Впрочем, я не специалист, - смутился дракон. - Заметно, - буркнул Полоз. – Нет бы тебе в русалку какую влюбиться. - У русалок тоже отцы есть. - Давай, хоть, тогда поборемся с тобой, без мечей. Для порядка. - Какого порядка? – удивился Годжун. - Бока тебе намну, душу свою успокою. - Ничего себе, порядок! Ладно, давай. Далее следовало. Полоз ударил Годжуна кулаком в лицо. Годжун увернулся, зацепил стул и с чугунным грохотом рухнул на пол. Полоз по наивности прыгнул к поверженному дракону. Годжун пяткой выбил из-под Полоза ноги. Полоз отлетел к стене, по дороге перевернув скамейку с райскими птицами. Оба поднялись. Годжун умудрился схватить Полоза за запястье и заломить ему руку. Полоз умудрился ударить Годжуна по голени и таким образом освободился. Он немедленно протянул руку к белой косе. Годжун мотнул головой. Зажим косы ударил Полоза по носу. Полоз временно ослеп от слёз, но нашарил противника и повалил его на пол. Клубок тел столкнулся с массивным столом. Лежащая на столе жареная курица улетела вдаль. - Ах, вы! – раздалось с порога. – Я старалась… Клубок распался. Полоз поднялся и, держась за поясницу, побрел к курице. - Вот для этого и нужен золотой пол: все стерильно. Годжун, кряхтя, вернул мебель на место. - Вот для этого и нужна чугунная мебель: все цело, - проворчал он. Курицу положили на серебряное блюдо и вернули на место. Полоз налил в два кубка чудом сохранившуюся медовуху: - Отдам тебе мою ладушку. Сражаться, если судьба приведет, за нас будешь? - Да, - поклялся Годжун. В чайной, куда обычно забегали перекусить неженатые офицеры, стояла мертвая тишина. Причиной ее безжизненности был главком Годжун, обедающий в центре зала. Прямой, серый и опасный, как ствол орудия, дракон сидел перед большим чайником и, судя по всему, собирался так сидеть долго. С его приходом сразу завяли цветы на столах, а у окружающих пропал аппетит. За окном противно моросило. Один их высокородных князей, торопящийся на важное совещание, обратился к Годжуну, как к духу воды: - Нельзя ли, уважаемый, дождь прекратить? - Плановое мероприятие, - единственным тусклым глазом созерцая чашку, ответил дракон. - На время хотя бы? – немедленно пошел на компромисс чиновник. - Я должен на кнопочку какую-нибудь нажать? Или кран закрыть? – осведомился Годжун, демонстрируя чашке клыки. Князь ничего не ответил, только рукой махнул и ушел в дождь. Все в Тенкай знали, что дракон, после бунта своих подчиненных и длительной командировки на Запад, сильно изменился. Он раздался в плечах, утратив былую хрупкость, жемчужная чешуя на лице загрубела, а огненный взгляд помрачнел. Но это было ещё не всё. Характером дракон стал мерзок и на расправу скор. Пожалуй, только к своим бывшим попутчикам он относился более-менее терпимо. Но однажды, в недобрый момент на Высшем Совете, Конзен посмотрел дракону в лицо, содрогнулся и с тех пор старался обходить бывшее транспортное средство стороной. После путешествия секретарь Милосердой сделался очень чутким, когда дело касалось неприятностей. Маршал, вынужденный часто общаться с драконом, всегда был с ним предельно вежлив. Только генерал… Вот сегодня, например, Кенрен, проходя мимо драконьего стола, неожиданно брякнул: - Ну, что? Погода шепчет: «займи, но выпей»? - Сутки ареста, - не поворачивая головы, откликнулся Годжун. Кенрен уполз к маршалу и там, отряхивая намокший плащ, пожаловался: - Совсем озверел. - Слушать твои шутки – большое испытание даже для существа, доброго от природы. - Но, согласись, озверел? - Если тебе от этого будет легче, то – да – озверел. И это неплохо. Порядка теперь больше. - Тебе хорошо говорить… Маршалу, действительно, стало проще служить. Армия работала, как хронометр. Маршал перестал заниматься рутиной и полностью отдался науке. Генерал продолжил нытьё. - Был такой безвредный, как ящерка, а теперь - настоящий варан: хвостом с ног сшибает и живьём жрёт, – Кенрен содрогнулся, вспомнив неприятный момент из прошлого. - Поговаривают, огнем начал плеваться… - Кто поговаривает? – ухмыльнулся Тенпо. – Доиграешься, сплетник! Погоди, как ты сказал? - Огнем. - Нет, не об этом. Некоторое время маршал размышлял, потом сказал генералу: - Надо кое-что сделать. - Я всегда - пожалуйста, - приготовился к подвигам Кенрен. - Иди-ка ты на губу. Это дело я лучше проверну сам. - Не опасно одному? - С тобой опасней. На другой день, испросив отпуск по личным обстоятельствам, маршал отправился вниз. Он с трудом нашел ту гору, рядом с которой несколько столетий назад встретил изумрудную ящерицу. За долгую жизнь Тенпо видел много всяких чудес, но в этих горах, впервые в маршальской жизни, животное весело засмеялось над сказанной невзначай шуткой. - Зря ты пришел к этому озеру, чужеземец. Отсюда не возвращаются, - женский голос звучал жестко и ровно. - Неужели, ты людей стала губить? – ахнул Тенпо, поворачиваясь к черноволосой красавице. - Они давно сюда не захаживают, это ты не учён пока, - вздернула бровь женщина. Воцарилась звенящая тишина. - Если вы меня сейчас убьете, я так и останусь неученым, - заметил маршал. Хозяйка Медной горы отвела тяжелый взгляд. Для Тенпо мир опять наполнился звуками. - Говори, что тебе надо, и уходи от греха. - Позвольте рассказать вам о Годжуне. Порыв ветра пригнул траву. Озеро покрылось рябью. - А есть, что рассказывать? - надменно спросила Хозяйка, но потом все-таки шепнула. – Он жив? - Жив. Выслушайте. Через неделю после того, как Годжун вернулся отсюда домой, на Небесах произошел бунт. - Кто же бунтовал? – ахнула Хозяйка. – Неужели он? - Я бунтовал, вообще-то, - потупился Тенпо, - и ещё кое-кто, но это мелочи… Годжун пытался нас остановить и был серьезно, почти смертельно ранен. Не нами. Несчастный случай. Когда он все-таки умер, нас, бунтовщиков, отправили на перерождение. А потом, чтобы мы смогли заслужить прощение, - в опасное путешествие. Годжун нас сопровождал. Совсем недавно прощение состоялось. Все вернулись к прежней жизни и к прежним обязанностям. - Ты что, чужеземец плетешь? Как это он поехал, если умер. - Оговорился, простите. Когда он выздоровел. - Вот так сказка! – горько усмехнулась Хозяйка. - Столько лет минуло. Нежели нельзя было весточку послать?! - Наверно, он не хотел, чтобы вы видели… - Что видела? - Раны, уродство, - Тенпо показал пальцем на своем лице. – Чтобы вы увидели его слабость и смерть… шрамы. Поверьте мне. - Да ты ж толком ничего мне не сказал! Только все путаешься, то жив, то умер! – возмутилась Хозяйка. - Я погиб раньше, чем он… был ранен, - пожал плечами маршал, - и подробностей не знаю. - Погиб? А кто мне сейчас сказки рассказывает? - На Небесах можно воскреснуть. Вы же там были. - Я к Годжуну в гости ездила, а не за загадками вашими. - До нашей… экспедиции у меня не было возможности с ним поговорить. И потом, во время путешествия, я тоже вопросов не задавал. Только после возвращения на Небеса узнал некоторые подробности. Годжун нашел в себе силы написать правдивую историю бунта. Теперь настала моя очередь отдать ему долг: рассказать вам о том, что произошло с ним. Тенпо запутался и решил больше не мудрить. - Короче, он жив, очень тоскует и любит вас. Всё! Долг отдан, можете превращать меня в камень. Хозяйка задумалась. - Ступай домой чужеземец. Жив он… Хорошо. Живи и ты. - Пойдемте со мной. - Уходи, пока я не разгневалась. - Без вас не уйду, - решительно заявил маршал. Тенпо почему-то представил себе Кенрена, который с воплем «Сжалься, красавица! Спаси! Он нас загрыз совсем!» падает перед Хозяйкой на колени. Вероятно, это был тактический просчет - оставить генерала в Тенкай… - Госпожа, вы тоже тоскуете… Лицо женщины исказилось от гнева, и она крикнула: - Говорливый больно! Так будь ты... Тенпо понял: сейчас произойдет что-то не самое лучшее в его жизни, и тоже завопил: - Он нас загрыз совсем! И себя тоже! Пощадите! Его, в смысле. Хозяйка осеклась, подумала и вздохнула: - Хорошо, пойду, посмотрю на него. - Кто там? – спросил Годжун, раздражаясь на стук в дверь. - Маршал Тенпо, - отчеканил Тенпо и открыл дверь. Дракон стоял у открытого окна. Он даже не удосужился повернуться к вошедшим. - Быстро же вы, маршал, умеете улаживать свои личные дела. Острые когти Хозяйки пропороли на маршальском предплечье и рубашку, и халат. Тенпо взвыл: - Это были ваши личные дела! Обернитесь хотя бы, осел! После этой тирады маршал, посчитав свою миссию выполненной, сбежал из кабинета. Дракон яростно крутанулся на каблуках и захлебнулся воздухом. Он несколько раз зажмуривался, но морок не исчезал. Понимая, что сходит с ума, Годжун со всей дури впечатал кулак в оконную раму. Треснуло древнее дерево, посыпалось битое стекло. - Не ждал? Годжун помотал головой. - Неужели прогонишь? – улыбнулась Хозяйка. - Я… - попытался ответить дракон. - Молчи, а то скажешь глупость какую-нибудь, потом корить себя будешь, - остановила Пан Лун своего Белого Ужа. Она подошла к дракону, погладила шрам и сказала укоризненно: - Возьми платок. Ты руку порезал. Не мальчик уже, стекла бить. Справившись, наконец, с чувствами, Годжун прошептал в смоляные волосы своей сердечной подруги: - Пока я был в отлучке, почти весь мой сад погиб, только лазоревые цветы у пруда остались. Я часто туда хожу. Пойдем к ним вместе? На следующий день, когда Годжун покупал в чайной пирожные, мимо него совершенно случайно прошел Кенрен. На траверзе дракона Кенрен писклявым голоском затянул: - Пооони мальчиков катает, пооони девочек катает… Годжун нежно улыбнулся, с трудом сфокусировался на генерале и сказал: - Сутки ареста. О том, что было дальше, история умалчивает. Нет ей дела до нашего любопытства.