Героями не рождаются

      Даелан никак не мог понять, почему перед уходом из Порт Лласта Илэн так и не встретилась с сестрой. Что произошло между ними в тот последний вечер в Невервинтере, он не знал. Чувствовал только, что Арибет мучают воспоминания об этом их разговоре, и что паладин Тира искренне стремится к примирению. Что касается Илэн... Ее чувства казались полуорку каким-то замершими, будто скованными прочным льдом.       Друид вела себя почти так же, как раньше. Но именно «почти». Она не подтрунивала над ним, как прежде. И хотя по-прежнему отчаянно бросалась в бой, вскинув верный скимитар, а на привалах пела негромким голосом протяжные и печальные эльфийские песни, взгляд ее при этом оставался непроницаемым, как стальные двери сокровищницы Халуета Невера. И Даелан понемногу начал понимать, что скучает по прежней Илэн – острой на язык, бесшабашной, плюющей на условности и презирающей опасность.       – Не стоит вам в те места соваться, – рассудительно заметил крестьянин, которого Илэн расспрашивала о затерявшейся в лесах деревушке с названием Чарвуд. – Оттуда никто не возвращается... Мой отец твердил, что однажды побывал там и еле смог вырваться обратно. В Чарвуде царствуют злые чары.       – Чар мы не боимся, – спокойно ответила друид. – А ваш отец – он рассказывал, что видел в Чарвуде?       – Да, – мужчина кивнул, и его взгляд стал совсем мрачным. – Отец говорил, что над этим местом не властно время, поскольку там произошло какое-то страшное преступление, и теперь все – виновные и жертвы – ждут появления Судьи... И все очень странные, сумасшедшие какие-то... Я то же самое и жрецу сказал, который отправился в Чарвуд на прошлой неделе.       – Жрец? – Илэн встрепенулась. – Какой жрец?       Крестьянин равнодушно пожал плечами.       – Пес его знает... Но кому-то он служит. У него на шее был медальон с изображением глаза – вот уж не знаю, какого бога он обозначает...       – Это не бог, – полуэльфийка повернулась к Даелану. – Это член культа, который нам нужно отыскать... Теперь-то мы точно пойдем в Чарвуд!       Она порывисто пожала руку пожилого мужчины и сунула в нее серебряную монету.       – Спасибо, почтенный! Дальше мы сами...       – Храни вас Латандер, – крестьянин благодарно кивнул и поклонился. – И будьте осторожны! Эти жуткие туманы Чарвуда никого не отпускают просто так. Мой отец, когда вернулся, почти месяц лежал в горячке, едва не умер.       – Мы будем осторожны, – заверила его Илэн.       Даелан с трудом спрятал усмешку.       «Будет она осторожна! Как же!»       Чарвуд встретил путников туманами. По мнению Даелана, у них не было ни единого шанса пройти мимо этой странной деревушки – сюда их будто тянуло с того момента, как они, перейдя по мосту через узкую речушку, свернули в лес, следуя по указанной крестьянином дороге. Густые белесые клубы, не пахнущие ни дымом, ни сыростью, окружали их плотной стеной, указывая путь между огромных столетних дубов. Вообще этот лес не был похож ни на один нормальный лес, виденный Даеланом когда-либо. И полуорка это беспокоило. Тем более, что Илэн сразу заявила, что здесь все пропитано мертвой магией, чуждой природе этих мест.       Ворота появились перед ними внезапно. Вынырнули, словно их выбросило из туманной мглы вместе с рослым парнем в грубом балахоне и с факелом в руке, что стоял перед воротами, как охранник.       – Вам нельзя сюда! – человек тут же кинулся им навстречу с выражением испуга на бледном лице.       – Почему? – спросила Илэн, пристально глядя в глаза незнакомцу. – Вы привратник?       – Я? – мужчина в ответ невесело усмехнулся. – Я Квинт Джарег, один из лордов этой деревни. И я же ее проклятие!       Даелан внезапно понял, что ему совсем не хочется входить в Чарвуд. От Квинта, перекошенных ворот и поселка, чьи очертания смутно проступали в тумане, его уже начало тошнить самым натуральным образом. Все выглядело неестественным. Неживым. Таким же, как пустой взгляд лорда Чарвуда...       – Дел?       – Да? – стряхнув с себя странное оцепенение, отозвался полуорк.       – Идем, – сказала Илэн непривычно мягко.       Друид явно чувствовала замешательство соратника, граничащее с испугом. Поэтому она ободряюще потрепала Даелана по могучему плечу и первой прошла в ворота. В этот момент Даелан заметил, что Квинта Джарега рядом нет – загадочный лорд Чарвуда словно растворился в полумраке.       – Нам нужно отыскать члена культа, который приходил сюда на прошлой неделе, – сказала Илэн. – Или выяснить, куда он отправился после Чарвуда... Тигр, ты меня слышишь?       Даелан молча кивнул. Ему почему-то не хотелось открывать рот. Звуки, доносившиеся со всех сторон, казались ему настолько призрачными, что живой и звонкий голос полуэльфийки звучал среди них жутким диссонансом.       Друид нахмурилась и покачала головой. Коул, до этого беззаботно рыщущий по кустам, жался к ее ногам, словно испуганная дворняжка. Серебристо-белая шерсть на загривке у волка стояла дыбом, и Илэн успокаивающе поглаживала своего лохматого спутника по холке. Но даже ее прикосновения не помогали волку. Каждого жителя деревни Коул встречал горловым ворчанием и каким-то затравленным взглядом. Даелан про себя удивился тому, что сами люди на агрессивное поведение волка особого внимания не обращали – напротив, держали себя с удвоенным дружелюбием.       – Какие-то они слишком... очаровательные, – Илэн первая облекла сомнения в слова. – Вроде доброжелательные, но милыми совсем не кажутся. Да и вообще – странная деревня.       Коул неожиданно насторожил уши и почти радостно взвизгнул. Затем он потянул Илэн к стоящему слегка поодаль зданию – судя по вывеске, это была гостиница.       – Что там, мальчик? – друид поспешила за возбужденным зверем. – Знакомый запах? Дел, думаю, он учуял того, кого мы ищем.       Коул с разбегу ткнулся грудью в тяжелую дверь, и та неожиданно легко распахнулась. Илэн замерла на пороге, потянув из ножен свой Ветер пустыни.       – Не входите! Не приближайтесь ко мне!!! – отчаянно завопил кто-то из глубины полутемного просторного помещения. – Убирайтесь к демонам! Призраки, призраки... А-а-а!!!       Девушка и варвар, не раздумывая, ринулись вперед. Их взорам предстала следующая картина: Коул прижал к стене темнокожего мужчину в красном одеянии, размахивающего палицей и вопящего благим матом. Глаза незнакомца беспрерывно вращались, сверкая белками и производя жуткое впечатление. И выглядел он так, будто был не в своем уме.       – Помогите! Призраки! – прохрипел мужчина, заметив их. – Еще призраки!!! Уничтожить!       Неизвестный резко оттолкнул волка и бросился к Илэн. Девушка ловко пригнулась, и тяжелая палица просвистела над ее головой – чтобы со звоном удариться о двуручный топор Даелана. Полуорк ответил выпадом такой силы, что нападавший не смог удержать в руках свое оружие. Палица отлетела в сторону, и Даелан, перехватив свой огромный топор левой рукой, правой схватил незнакомца за шиворот.       – Кто ты? Откуда? – свирепо выдохнул полуорк в самое лицо мужчины. – Зачем ты пришел сюда?       Сначала от вида разъяренного Даелана лицо неизвестного исказила гримаса ужаса. Но он почти сразу разразился безумным хохотом и прокричал, брызжа слюной:       – Древние грядут! Народ Глаза снова будет править в Фаэруне!       Безумец вскинул руку, в которой блеснул короткий кривой нож (мужчина явно прятал его за поясом), но одновременно с его движением сверкнул огненный росчерк скимитара – и отсеченная рука незнакомца упала на деревянный пол. Даелан отшвырнул от себя истекающего кровью вопящего мужчину, а Коул споро завершил дело, начатое его хозяйкой...       – Мы на верном пути, – сказала Илэн, внимательно изучая дневник, найденный в вещах безумного незнакомца. – Он и есть тот самый культист, которого мы искали. Послушай, Тигр, что он пишет... – девушка перелистнула страницу обратно и прочла: – «Королева наша Мораг проснется от сна, и мир вновь населят ее дети...» Тут еще много всякой чепухи, так что не будем терять время! Пусть Арибет с этим разбирается.       – А... а как же Чарвуд? – вырвалось у Даелана.       – А что с Чарвудом? – чуть приподняв брови в недоумении, спросила Илэн.       – Я не знаю, что именно не так, но что-то не так... – сбивчиво пояснил полуорк. – Демоны Преисподней! Ил, да тут все не так! Ты думаешь, нужно просто уйти, сделав вид, что нас это не касается?       Друид тяжело вздохнула и покачала головой.       – Знала же, что не надо брать в напарники совестливого рыцаря без страха и упрека, – пробормотала она. – Да, Тигр, я тоже чувствую, что в Чарвуде все не так. И если ты считаешь, что никому, кроме нас, не под силу с этим разобраться, мы задержимся... Я, конечно, знаю, что пожалею о своем решении, но раз уж тебе хочется выяснить, что стряслось с этой деревней и ее чумовыми обитателями – так тому и быть! Давай-ка для начала побеседуем с мэром...       Мэр Мобли оказался жизнерадостным тучным человеком средних лет. Он охотно общался с новоприбывшими, улыбался, сыпал комплиментами, но терялся от самых обыкновенных вопросов. К примеру, он был уверен, что буквально в прошлом году эльф Халует Невер начал строительство Невервинтера. И от того, что во время этого абсурдного заявления в глазах мэра не появилось и тени сомнения, Даелану стало очень и очень не по себе. Что же касалось Илэн – друид с каждой новой фразой мэра становилась все мрачнее и мрачнее.       – Мэр, скажите: а дети в вашей деревне есть? – неожиданно спросила она.       Мобли сперва радостно подтвердил: есть, конечно, полно детишек – поселение-то молодое, как им тут не быть! Но вдруг его лицо застыло и побледнело, а взгляд стал беспокойным, почти как у убитого культиста.       – Об этом нельзя говорить! – горячо забормотал мэр. – Дети... они все там, с Квинтом! В замке братьев Джарег! Он им читает книги по вечерам!       – Сейчас утро, мэр, – уверенно произнесла Илэн, не отводя взгляда от лица Мобли, стремительно менявшего выражения. – Дети не вернулись? Они провели там всю ночь?       – Нельзя, нельзя! – мужчина отшатнулся от девушки, закрывая глаза руками. – Мы не говорим об этом! Запрещено!       – Вам запрещено, но не мне, – оборвала его друид. – Ладно, мэр, я схожу к этим вашим лордам и выясню, почему они не отпускают детей домой...       – Нельзя! – продолжал бессвязно и испуганно лепетать мэр. – Уходите лучше! Не гневите Джарегов!       Илэн смерила его презрительным взглядом, пожала плечами и направилась к дверям со словами:       – Гнев братьев Джарегов меня вряд ли остановит.       Даелан и Коул последовали за полуэльфийкой, шагавшей слишком быстро – почти бегом.       – Что с тобой случилось? – недоумевающе произнес Даелан. – Ты как с цепи сорвалась.       – Просто я только что поняла, чего именно здесь не хватало, – сквозь зубы произнесла друид. – В Чарвуде нет ни малейшего признака присутствия детей. Но это ненормально! Надо разобраться, в чем тут дело.       Полуорк с трудом удержался от реплики в смысле: «Я же говорил». Вместо этого он расправил плечи, демонстрируя готовность сражаться.       «Если лорды насильно удерживают детей у себя в замке, по доброй воле они пленников не отпустят...»       Но все оказалось хуже, гораздо хуже, чем Даелан мог себе представить.       В замке Джарегов было тихо. Мертвая тишина обвивала каменные своды, стройные колонны, кованые решетки и шпалеры. Ни шороха, ни звука шагов. И вдруг...       – Не оставляй меня! Пожалуйста, не оставляй меня одного! Не надо!       Жалобный детский голос пронзил безжизненное холодное молчание замка. Илэн обернулась на голос с проворством и яростью пантеры, но ее острый взгляд нашел лишь пустоту. Коул снова весь ощетинился, но на этот раз не заворчал, а тихонько и тоскливо заскулил, прижимая уши.       – Не делай этого! Мне страшно!       Снова голос ребенка. Уже другой – и с противоположной стороны. Опять никого, кроме наваливающейся песчаной дюной тишины. И снова полувздох-полувсхлип:       – Не оставляй меня! Пожалуйста!       – Храни нас Сильванус... – еле шевеля побелевшими губами, произнесла Илэн. – Что же это?       – Не знаю, – прошептал Даелан. – Но это приводит меня в ужас.       Тихий и чистый звук металла, ударяющегося о камень, заставил обоих разом вздрогнуть. Обитая железом дверь сама собой распахнулась, словно приглашая войти. Илэн и Даелан, переглянувшись, подошли и осторожно переступили порог просторного зала, в самом центре которого, источая серебристый свет, стояла высокая призрачная фигура.       – Приветствую тебя, Судья, – сияющее создание величественно поклонилось Илэн.       – Я не судья! – возразила девушка, изумленно разглядывая странного собеседника. – Я – друид. А вот кто ты?       – Посланник Латандера, Бога Утра, – ответил тот. – Много лет назад это место было по Его воле вынесено за пределы времен в ожидании твоего появления. Теперь ты здесь, а это значит – всем воздастся по заслугам!       Илэн протестующе взмахнула рукой.       – Говорю же тебе: я не судья!       Но божественный глашатай не обратил на ее возражение никакого внимания.       – Страшное преступление было совершено в Чарвуде много столетий назад, – произнес он плавно, почти нараспев. – Однажды ночью из деревни были уведены все дети. Все до единого. И здесь, в замке, они были жестоко убиты.       Илэн ахнула и прижала к губам ладонь.       – Дети... мертвы? – запинаясь, спросила она.       – Да, – мрачно и печально подтвердил посланник. – Но, в отличие от родителей и лордов Джарег, они обрели покой. Судьба же тех, кто остался жив, в твоих руках, Судья. Только ты сможешь назвать нам виновного и поможешь избрать наказание.       – Но я никогда... – Илэн обернулась к Даелану. – Тигр, что же мне делать?       – Разобраться во всем, – ответил ей полуорк. – Ты это умеешь. Твоя интуиция тебя никогда не подводила.       Даелан говорил спокойно, хотя изнутри его будто жгло раскаленным железом. Он не ожидал подобного поворота событий и теперь почти жалел, что уговорил Илэн остаться – такая безмерная тоска и боль наполнили обычно насмешливый взгляд полуэльфийки.       Впрочем, Илэн овладела собой почти сразу. Друид выпрямилась – медленно, будто через силу – и кивнула.       – Хорошо, посланник, мы разберемся, – твердо ответила она. – Где Джареги?       – Каждый в своем крыле замка под арестом, – пояснил служитель Бога Утра. – Квинту разрешено иногда покидать комнату, но он делает это крайне редко. Его старший брат Карлат никогда не выходит из своих покоев. Выслушай обоих, можешь искать улики в замке – решение в любом случае останется за тобой, и даже Латандер не будет его оспаривать.       – Виновный понесет наказание, – сказала полуэльфийка.       Каждое из произнесенных ею слов падало в пронизывающую пустоту зала, как раскаленная капля воска, мгновенно застывая.       И создание Света, почувствовав решимость девушки, на миг прикоснулось к ее руке, словно желая поделиться собственной силой.       – Я буду ждать тебя здесь... – прошелестел голос служителя Латандера.       В течение всего времени, проведенного в замке лордов Чарвуда, Даелан не произнес ни слова. Даже в бою (а схваток им пришлось провести немало) он так и не смог разжать стиснутые зубы и испустить боевой клич. На сердце его тяжкой могильной плитой лежала вина. Он винил себя в боли, пронзавшей сердце Илэн при нахождении каждой из подробностей преступления далекого прошлого. Он видел, как заволакивало дымкой отчаяния ее ясный взгляд, когда она касалась кончиками пальцев страниц огромной детской книги, навсегда раскрытой на истории про мальчика, пасущего овец. Как она бледнела, читая дневник Карлата Джарега, извлеченный из тайника с ловушкой, едва не убившей их троих. Как замирала, когда под сводами залов и коридоров разносился очередной наполненный страхом детский голосок, моливший о милосердии... Даелан не смог разомкнуть губ даже тогда, когда они вместе отмыли от пятен крови (духи, только не думать о том, чья это кровь!) оскверненную статую Латандера, и Илэн опустилась на колени перед Богом Утра, прося его защитить всех невинных и чистых сердцем. У полуорка не было слов для молитвы. И душевного света – тоже.       Не нашлось слов у Даелана и для демона Белиала, которого Илэн решила вызвать для допроса. С ее точки зрения, далеко не все прояснили слова обоих братьев – бывшего священника, а теперь местного сумасшедшего Квинта и наполовину превратившегося в лича Карлата. Оба утверждали, что это Квинт привел детей из деревни в замок, но в том, что происходило дальше, их показания существенно различались. Квинт просто впадал в истерику, а Карлат пытался свалить все на брата. Поэтому друиду пришлось обратиться еще к одному непосредственному участнику событий...       – Эти люди так доверчивы! – прогрохотал огромный балор, едва девушка произвела процедуру Вызова. – Достаточно просто пообещать им то, чего они хотят, и они сделают все для тебя... И даже не задумаются о последствиях! Этот кретин Карлат Джарег ни о чем, кроме бессмертия, и помыслить не мог! Ему бы на мгновение прозреть, пошевелить мозгами... Неужели он думал, что я действительно верну к жизни всех детей, принесенных мне в жертву? Я?! Демон?! Да еще подарю ему истинное бессмертие, которого не имею сам? – демон искренне расхохотался. – Ох уж эти люди! Вечный источник удовольствия и развлечения!       – Так тебя повеселило убийство всех детей Чарвуда? – уточнила Илэн спокойным и ничего не выражающим голосом (даже слишком спокойным, на взгляд Даелана).       – Я – демон! – Белиал развел когтистые лапы. – Такова моя природа! Я не только творю Зло сам, но и остальных приобщаю ко Злу! У меня и для тебя найдется предложение, дева! Хочешь, чтобы я вернул тебе навеки утраченное? И тогда ты сможешь просто жить и служить своему богу Порядка, а не метаться по Торилу, как раненая кошка, безуспешно пытаясь заполнить хоть чем-то пустоту твоей души...       Лицо полуэльфийки сделалось таким белым, что Даелан испугался по-настоящему. Казалось, что ее в один момент лишили всех сил и желания жить. Или превратили в статую из мрамора.       – Я знаю разницу между магией Жизни и Смерти, – варвар даже не сразу узнал голос друида, когда он – тихий и звенящий от сдерживаемого отчаяния – пронесся по залу. – Того, кого я потеряла, уже не смогут вернуть даже боги. И не нужно пытаться смутить меня своими лживыми речами, Белиал! Я не Карлат Джарег и тем более не наивный Квинт. Я знаю, чем люди платят за сделки с такими, как ты, при этом никогда не получая желаемого. Убирайся в свою преисподнюю, пока я не рассердилась по-настоящему!       Девушка быстрым движением загасила пламя Призыва, и демон исчез, увлекаемый серыми вихрями обратно на План своего обычного обитания. А Илэн повернулась к Даелану.       – Идем обратно, Тигр, – сказала она еле слышно. – Я готова вынести вердикт.       Полуорк кивнул. Но вместо того, чтобы идти, он положил на мраморный пол свое оружие и обнял девушку, желая хоть как-то поддержать ее, охваченный надеждой вернуть к жизни ту Илэн, которую он знал. Она, помедлив мгновенье, ответила полуорку сильным объятием. Он чувствовал, как она дрожит, словно от холода, и прижимается к нему в надежде согреться – то ли телом, то ли душой. Он молчал, – варвары Утгардта не особенно красноречивы, – поскольку боялся, что любое слово, произнесенное им, причинит ей новую боль. Молчала и она. А потом, когда девушку перестало трясти, она запрокинула голову, чтобы посмотреть в его лицо, и сказала:       – Что бы я без тебя делала, Тигр?       Он, неловко усмехнувшись, пожал широкими плечами.       – Наверное, уже кормила бы червей! – друид решительно тряхнула головой и отстранилась. – Нам пора! А где Коул?!       Волк в ответ издал короткий вой откуда-то из коридоров. Как только они очистили замок от нежити, к четвероногому спутнику друида вернулись его отвага и самоуверенность, и он тотчас же принялся с любопытством изучать внутренние помещения. И оторвался от этого увлекательного занятия лишь после настойчивого зова хозяйки.       Суд над Чарвудом оказался хотя и непростым, но весьма прибыльным заданием. Призрак мэра – последнего, кто покинул зачарованную деревню после суда и оправдания Квинта Джарега, – в благодарность за снятие проклятия указал им место, где был спрятан сундучок с пятью тысячами золотых. С точки зрения обычного наемника – огромная сумма, которая позволила бы отойти от дел, купить поместье или открыть свое дело и жить в покое и процветании. Но, насколько Даелан успел узнать Илэн, полуэльфийка не собиралась переходить к оседлой жизни. Было что-то, о чем полуорк не знал. Застарелая боль сидела в ней отравленным шипом. То, что Белиал назвал «навеки утраченное»...       Впрочем, и сам Даелан не был готов оставить стезю искателя приключений. Еще не были совершены подвиги, которые примирили бы варваров Утгардта с его оркской кровью. Которые позволили бы ему стать равным тем, с кем он рос и мужал. Ведь именно для того, чтобы однажды вернуться с триумфом, он сбежал из клана Красного Тигра! Каждый шаг Даелана по этому длинному и трудному пути был подчинен желанию доказать всем, кто отверг его когда-то, что он заслуживает уважения. И любви...       Костер дрожал, увлекаемый порывами ветра. Даелан подумал, что они зря развели его снаружи, а не в пещере, где устроились на ночлег. Но Илэн, теперь углубившаяся в чтение дневника убитого культиста, заявила, что не желает спать в помещении, где пахнет дымом, и полуорк был вынужден с нею согласиться.       – Иди спать, Дел, я разбужу тебя позже... – даже не повернув головы, проговорила девушка (она будто затылком видела, что варвар не спит).       – Не сиди без сна всю ночь, – настойчиво попросил Даелан. – Иначе завтра от тебя не будет никакого толку.       – Угу...       Но он видел, что мыслями она слишком далеко от него – и даже от дневника, в который смотрела уже давно, не перелистывая страниц.       – Что с тобой творится? – Даелан вновь приблизился к костру и опустился на землю рядом с Илэн. – Ты сама не своя.       Она повернула к нему лицо с расширенными глазами, которые в свете костра казались прозрачно-желтыми, как янтарь.       – Я – слуга природы, – прошептала она.       – Да, я знаю...       – Жизнь ценна каждой своей искоркой! В зернышке пшеницы, в тельце слепого детеныша ласки, в листьях старого дуба... везде она – прекрасный дар Сильвануса! И каждый раз, когда я вижу, как кто-то бездумно гасит эти искорки, меня выворачивает наизнанку! Особенно если они еще не успели толком разгореться и подарить миру что-то важное, что-то свое... О, Сильванус! – она покачала головой, и по ее щекам заструились слезы. – Дел, ты хоть представляешь, как мне, друиду, нелегко убивать?! Каждая смерть (ну, кроме изгнания нежити, разумеется) для меня подобна моей собственной! И я никогда не пойму тех, кто отнимает жизнь легко и бездумно. Тех, кто способен просто убить две дюжины малышей... Просто... убить...       Коул, заскулив, лизнул Илэн в лицо, и она, обхватив шею волка, прижалась лицом к его шкуре. Даелан сжал кулаки, ощутив непривычное чувство бессилия и странную, ноющую боль – внутри, под сердцем. Для него бой был смыслом всей жизни, и единственное, о чем он задумывался, было соблюдение понятий чести воина. Он сам был готов расстаться с жизнью в любой момент, а потому никогда не смотрел на убийство под таким углом. И все же он был согласен с Илэн в одном: для него были невыносимы страдания детей.       Может быть, потому, что он был обречен не иметь своих...