Живи, радуйся жизни

После того памятного случая в коридоре воздух в квартире по улице Скипхольт стал явно разреженнее. Обитатели квартиры контактировали мало. И каким-то невероятным образом они избегали постоянных встреч. Как это стало возможным, не понятно. Колдовство, не иначе. Когда их пути все же пересекались, разговор молил о праве на существование. Но, признаться, выходило ужасно. Неуверенные беседы сменялись долгим молчанием. Дания сильно нервничал. Такое положение дел его сильно огорчало. А Исландия демонстрировала спокойствие чугунного утюга в музее прикладного искусства. Состояние тихого шока, что наблюдалось ранее, сменилось полнейшим безразличием. Сначала это работало. Проводимая по отношению к сожителю политика устраивала Эйрун, она получала желаемые результаты: Хенрик не решался доставать её долгими разговорами. Но потом идеальная тактика начала подводить. С каждым разом игнорировать Хенрика было все сложнее и сложнее. Эта его надежда на поддержание диалога и наивное упорство явно сбивали с толку. Нечего говорить об искреннем разочаровании, что при каждом молчаливом отказе выражалось всем его видом. Было просто невыносимо видеть его в таком неприсущем состоянии. Одним обыкновенным утром после очередной неудачной попытки Дании завязать разговор Эйрун даже пришлось оставить брата одного и спешно удалиться в свою комнату. Дания потихоньку начинал понимать суть происходящего. Со временем он начал примечать, что от беседы к беседе в потухших глазах сестры появлялась некая тень волнения. Крохотная, незаметнейшая тень сильно приободрила его. Ведь такая реакция означала, что Исландия потихоньку выходила из коматозного состояния, что он не зря старался, что не зря было «пролито столько крови» и пережито столько расстройств. Было ясно - лед тронулся. Утром четвертого дня пребывания в квартире сестры Хансен проснулся в хорошем расположении духа. Что-то было в душе у него. Будто ожидание чего-то невероятного. Хенрик быстро умылся, оделся, и хотел было уже по устоявшемуся обычаю уйти на раннюю прогулку, но вдруг его неким образом подхлестнуло предупредить сестру о своей отлучке. Кстати, эти самые утренние прогулки являлись одними из невероятных способов избегания контактов. Они предоставляли обоим уединение и относительный покой. Так вот, Дании что-то стукнуло оповестить Исландию. Но он забыл, которая из дверей вела в её комнату. Поговорка «заблудиться в трех соснах» как нельзя лучше описывала сложившуюся ситуацию. Что-то смутно припоминая, Хенрик постучался в ближайшую дверь напротив. Потом ещё постучался. И ещё раз на всякий случай. В этот момент из соседней двери показалась Эйрун. Девушка впала в ступор. Вслед за ней растерялся и Хенрик. - Ты сказала, - быстро начал он, - что, если что, ты в соседней комнате. Ближняя дверь. - Эта дверь от чулана, - Исландия с деланным интересом уставилась в пол. Повисла долгая пауза. - Ладно. Я просто хотел предупредить, что ухожу. Скоро буду, - и Хенрик спешно покинул квартиру. Вернулся Хансен не так много времени спустя продрогший и уже не такой счастливый, как утром. Дания завозился в прихожей. Оказалось, что развязывать шнурки окоченевшими пальцами не так-то просто. Морозы за окном крепчали. Кинув обувь куда-то в угол, Хенрик поднялся с пола и прошел на кухню, с твердым намерением отогреть замерзшие руки. Поставив чайник, он уставился в окно. - Hæ, – внезапно раздалось негромкое приветствие. Хенрик обернулся. Рядом с раковиной стояла Эйрун, гипнотизируя кипяток в кружке. – Как прогулка? - Ну, - неуверенно начал Хансен, – знаешь, на самом деле холодно. Я бы сказал очень. - Ясно. - Слушай, - вдруг оживился датчанин, – давай, может, чай заварим? - Как хочешь, – удивленно посмотрела на того Исландия. А он уже принялся искать заварку в верхних шкафах. Только вот заварка никак не хотела находиться. Понаблюдала Эйрун за безуспешными поисками, да и вытащила заварку из нижнего шкафчика. Тем временем в расстроенных чувствах Хенрик слез со стула. Не понятно, зачем парню под метр восемьдесят понадобился стул, но ничто не помешало датчанину им воспользоваться. Эйри продемонстрировала несостоявшемуся чаеискателю пачку и указала на один из нижних шкафов, откуда она была извлечена. Хансен пробурчал что-то, смутно напомнившее: «Всё не как у людей», а исландка взялась за приготовление чая. Некоторое время спустя две чашки уже стояли на столе. - Ну как? - Вкусно. - Правда? – датчанин заметно приободрился. – Чувствуешь? - Да… Вечером все казалось вполне себе обычным. Исландия осталась после ужина на кухне мыть посуду. Дания занял устойчивую позицию перед телевизором. Мелькали на экране люди, животные, машины, лоно природы, всё вместе, один раз проскочила мясорубка и сковорода, Хансен старательно всматривался в названия каналов, пытаясь найти нужный. На кухне тарелки были добросовестно вымыты и оставлены сушиться вместе со столовыми приборами. Исландия вытерла руки полотенцем и отправилась в комнату, путь к которой пролегал через гостиную. Хенрик нашел нужный канал. Эйрикур попыталась как можно незаметнее пересечь гостиную. Но вскоре она была замечена Хансеном, а миссию можно было считать проваленной с треском и фанфарами. - Не составишь компанию? - датчанин похлопал по месту на диване рядом с собой. Исландия не ответила, но компанию все же составила и, сидя перед телевизором, припомнила, что похожее уже ранее случалось. Только теперь на экране вместо полнометражного фильма являлись разнообразные и совершенно бессвязные сцены. Опять мелькнула реклама сковородки. - Я пойду, - Эйрун неуверенно поднялась с дивана. - Что такое? - Дания быстро убавил громкость и с недоумением уставился на сестру. - Устала? - Да. Да, точно. Устала, - Исландия судорожно вздохнула и уже хотела уйти, но была остановлена братом. Тот схватил её за руку. - Всё хорошо? - взволнованно спросил он. - Нет. - Может расскажешь мне? - а ответом ему послужили тихие всхлипы. Хенрик быстро подскочил к сестре, положил ладони на её плечи, пытаясь всмотреться в лицо. А она опустила голову так, чтобы челка закрыла глаза. Было видно только, как слезы стекали по щекам. - Эйри… - Хансен растерялся. События развивались со скоростью пули, выпущенной из ружья. Дания быстро усадил Исландию на диван и сел рядом, не отпуская её плеч. - Эйри, что случилось? И снова ответа не последовало. Только рыдания внезапно усилились. В несколько раз. Слезы полились градом. Хансен крепко обнял сестру. Та вцепилась в его футболку, словно котенок за занавеску. Плач уже медленно переходил в надрывной вой. - Тише-тише, - Дания погладил исландку по голове, рассеянно шепча слова утешения. - Я… я запуталась, Хенрик, - сквозь рыдания с трудом произнесла Эйрун. - В чем же? - тихо поинтересовался он. - Во всем, - Исландия снова залилась плачем. Датчанин сильнее обнял сестру. Когда рыдания чуть приутихли, она продолжила. - Просто… Все было привычно. Я смирилась с происходящим вокруг. Со всем этим. А потом внезапно появился ты, доказывающий всем своим существом, что жизнь прекрасна. Жизнелюбие в чистом виде. И я уже не знаю, что и думать. Не знаю, что делать. Не знаю, как смотреть на жизнь. Все устоявшиеся взгляды рушатся под напором вихря - тебя. Такого живого… - Хенрик заглянул в глаза сестры. Та продолжала тихо всхлипывать. Он осторожно вытер слезы с её щёк. - Все будет хорошо. Поверь мне. - Это сложно. Слишком, - слез уже не осталось, Исландию сотрясали глухие рыдания. - Просто поверь, - Дания усадил сестру на колени и осторожно погладил по спине. Такую хрупкую. Ещё совсем юную. На вид и не скажешь, что пережила десяток столетий. Осторожно обняв вымученную сестру, Хансен принялся что-то шептать ей, бережно укачивая. Так они и уснули. Обнявшись, сидя на диване, не обратив внимания на бормочущий телевизор. А за окном падал снег.