Шелест карт

- 1 -

Дыхание замирает, а тело словно сковывает льдом, добирающимся до самой души. Двое повстанцев в парадной форме удерживают под руки, но это лишнее, он бы и сам не нашёл в себе сил даже просто сдвинуться с места. Даже отвести взгляд. Холодные струи стекают по волосам и лицу, забираются за шиворот, но Пит не обращает на это внимания, слыша срывающийся стук собственного сердца и тяжёлое дыхание. В сотне шагов, где всего неделю назад стоял президент Сноу, замерла одинокая фигурка. Её руки связаны над головой, а тёмные пряди, мокрые от дождя, липнут к лицу. Низкий голос командора Лайм звучит в нескольких шагах, а Пит ничего не может сделать. Абсолютно ничего. По венам струится препарат, вколотый врачами повстанцев, и пошевелить даже пальцем – невыполнимая задача. В руках повстанца огромный чёрный лук, тот самый, из которого была застрелена Койн, и Пит Мелларк прекрасно знает, что произойдёт совсем скоро. Девушку, которую он пытался всеми силами защитить, забывая о себе – убьют. Пит кричал, срывая голос и надеясь что-то изменить, но разве его послушают, ведь он и сам стал лишним символом революции для женщины, которая захватила власть… Вероятно и от него избавятся после, просто дождавшись повода, которым бы это можно было объяснить. И, что ж, если сломанный нос нескольким высокопоставленным повстанцам – недостаточный, то он предоставит им другой, куда более подходящий. Стрела, несущая смерть, срывается с тетивы, едва уловимая взглядом, и Пит чувствует, что не отвёл бы взгляда, даже имей возможность. Хриплый, полный отчаяния вскрик вторит другому – оборвавшемуся почти сразу. Из горла вырывается глухой крик, Пит буквально ощущает, как отчаяние разливается по его венам, заглушая всё. Лишь одно слово повторяется, словно выжженное в подсознании, и не смываемое теперь ничем. Мертва. Пит вскакивает, тут же сталкиваясь с кем-то, и только теперь понимая, что в светлой комнате он не один. Китнисс стоит, почти вплотную – живая, здоровая и крепко сжимающая его руку. - Это ложь. Приступ, - тихо произносит она, пробиваясь сквозь пелену отголосков других шёпотов, и он неуверенно кивает в ответ. – Я здесь, с тобой. Осознание, заставляющее разлиться в груди теплу, а на губах появиться ещё не верящей в счастье улыбке. Приступы почти прекратились, и от того ужасная, леденящая душу сцена, навеянная повреждённым охмором сознанием, настолько сильно подействовала на него. Он делает шаг вперёд, неуверенно поднимая руку и касаясь кончиками пальцев щеки, осязая гладкую кожу и только теперь по-настоящему веря. Наклоняясь, он срывает с губ любимой поцелуй, ощущая горькие слёзы на её лице. - Всё хорошо, - говорит он, эхом повторяя фразу, прозвучавшую недавно: - Я здесь, с тобой.

- 2 -

Ярко-зелёные радужки затягивает тьмой, и Кастиэль вздрагивает, не в состоянии поверить собственным глазам. Самая прекрасная душа, которую он видел за свою многовековую жизнь, тускнеет, наполняется клубящейся чернотой, и это – самое ужасное, что ангел только мог себе представить. На губах Дина Винчестера появляется неестественная улыбка, а в глубине зрачков виднеется адское пламя. Неосязаемые крылья Кастиэля, реагируя на это, делают несколько сильнейших взмахов в попытке загасить огонь. Тщетно. Он чувствует, как благодать звенит, кажется, ещё мгновение и она начнёт осыпаться острыми осколками, а всё вокруг затянет беспроглядный мрак, оставляя его наедине с самым близким человеком, обратившимся в демона. Охотник, изничтоживший сотни, тысячи тварей, несущих боль и сеющих смерть, стал одним из них, и это… уничтожает. Кастиэль закрывает глаза, не в силах наблюдать за тем, как Дин приближается, а тьма, окутывающая его фигуру, становится почти осязаемой. Он не может принять этого, пытаясь вспомнить, как оказался в этой комнате, как мог допустить такое, как не сумел защитить Дина, не смог сберечь чистоту его души – яркую, сверкающую и так не похожую на все другие. Догадка приходит почти сразу, и он облегчённо вздыхает, открывая глаза и всматриваясь в окружение внимательнее, замечая швы, скрепляющие псевдореальность. Наваждение, ложь. Это всё – обман. Браслеты, приковывающие его руки, впиваются в запястья, но он не ощущает боли, смотря в серо-голубые глаза нависшей над ним Наоми. Кастиэль замечает, как к стальному блеску добавляются растерянность и непонимание, а в следующий миг чувствует, как путы, сковывающие благодать, исчезают, рассыпаясь мириадами осколков. Его благодать сверкает, ослепляя и заставляя её отступить, прикрывая лицо рукавом серого брючного костюма. Уже давно он не чувствовал себя настолько сильным, а ярость, наполняющая его после увиденного, не думает утихать. И, прежде чем Наоми успевает опомниться, Кастиэль ломает железные кандалы, а затем растворяется в воздухе, чтобы оказаться на заднем сиденье Импалы, пытаясь перевести дух и избавиться от образа с затянутыми тьмой глазами и демонической усмешкой на устах. Это – наваждение, ложь. Дин Винчестер никогда не станет таким, он просто не позволит этому случиться.

- 3 -

В солнечных лучах, пробивающихся сквозь окно, клубятся песчинки пыли, тревожимые тяжёлыми шагами экспертов в голубых латексных перчатках. Голос Кейт, стоящей над ним, наполнен горечью и болью, но смысл слов безнадежно ускользает, да и есть ли он вообще? Детектив Райан неловко поднимается на ноги, уходя от осторожного прикосновения напарницы и тут же чувствуя, как его ведёт. Чьи-то сильные руки подхватывают, помогая выпрямиться, но он едва замечает это, ведь перед глазами – она. Светлые волосы разметались по паркету, а свитер с вышитым на нём клевером пропитан кровью. Прекрасные серебристо-серые глаза устремлены в потолок, они потускнели, и Райан ощущает, как его радужки блёкнут вслед за ними. Вдох. Выдох. Напряжение в воздухе почти осязаемо. Он оборачивается, невидяще скользя взглядом по стене, за которой суетятся судмедэксперты, осматривая тело. Хочется кричать – надрывно, срывая голос, как пятнадцать минут назад, в нелепой попытке докричаться до той, кого больше нет, чей голос он никогда больше не услышит, а губы не накроет поцелуем. - Детектив Райан… - вошедшая в комнату Гейтс начинает говорить, но стоит ему посмотреть на неё, как она замолкает, не решаясь продолжить дальше. Райан знает, что она скажет, знает, что капитан, скорее всего, права – ему нельзя заниматься этим расследованием, это окончательно сломит его, но просто не представляет, как сможет отступить в сторону. Он упрямо качает головой, выходя из комнаты, прежде чем кто-то успевает остановить, собираясь, во что бы то ни стало, найти убийцу. И впервые за годы своей службы детектив не знает, как поступит, схватив его. Сердце бьется в грудной клетке, будто пытающаяся вырваться на свободу птица, а ужасные сцены ещё мелькают перед внутренним взором – настолько реальные, что по спине пробегают сотни мурашек, а липкий пот покрывает кожу. Подняв руку, он смахивает капли с брови, пытаясь выровнять дыхание и прийти в себя. Стоит поднять голову, как сердце делает кульбит, а с губ срывается облегчённый вздох. В десятке сантиметров от него спит Дженни. Вместо серого свитера, покрытого пятнами крови – свободная рубашка, едва скрывающая уже немного округлый живот, и Райан не может сдержать улыбки, поднимая взгляд и всматриваясь в близкие, любимые черты лица. Бережно касаясь её живота, он склоняется, накрывая губы нежным поцелуем, и чувствуя, как Дженни просыпается спустя два удара сердца, удивлённо распахивая серо-серебряные глаза, а уже через миг она отвечает на поцелуй, притягивая его за плечи.

***

Шахат взглянула на карты, вслушиваясь в тысячи голосов, доносящихся со всего земного шара, в этот день особенно чутко. Пламя свечи трепетало, а треск, раздающийся в камине, был едва слышим. День всех святых – ночь, в которую могло случиться всё что угодно, время, когда сны, кошмары и наваждения обладали наибольшей силой, а страхи подступали вплотную, впиваясь цепкими лапами в кожу. Она с любопытством смотрела на собственную карту, не представляя, почему её изобразили именно так – безобразной старухой с косой, вселяющей ужас и отвращение. На покрытых кроваво-красной помадой губах появилась улыбка, а в следующий миг бумажный прямоугольник отлетел в сторону, выпадая из затянутых в кожаные перчатки пальцев. Среди тысяч и тысяч судеб, некоторые были наиболее интересны ей. Несчастный влюблённый. Ангел, спустившийся в Ад. Защитник. Закрыв глаза и наблюдая за тем, как каждый из них находится в объятиях возлюбленных, борясь со своими страхами, очнувшимися в эту ночь, Шахат не смогла сдержать мягкой улыбки. Каждый из них не раз сталкивался с опасностью, смерть была за их плечом так близко, но расклад карт Таро молчал. Каждый из них сделал шаг в нужную сторону, навстречу своей любви, не боясь никаких препятствий. Они заслужили хоть немного счастья и спокойствия. И сама Шахат не знала, когда для них раздастся тревожно-прекрасная музыка, заглушая все остальные звуки, а их губы чуть распахнутся в ожидании её поцелуя. Лишь в одном Ангел Смерти была уверена – забирая их, она будет ощущать чувство гордости и горькую печаль. А после, возможно, Шахат будет незримо навещать их, удивляясь полыхающему пламени этих светлых, невообразимо ярких душ.