Сжечь - не значит опровергнуть.

Дверь открылась и еретика буквально выбросили в камеру. Он очень сильно ударился при падении ногой, но это ни в коей мере не интересовало его тюремщиков. Дверь быстро захлопнулась, оставив Джордано корчиться на полу от боли. Кое-как доползя до стены, он облокотился на неё и закрыл глаза. В камере единственным источником освещения была небольшая щёлочка между огромной дубовой дверью и полом, так что попытаться увидеть что-то в темноте было бы довольно глупо. "Господи, прости их и помилуй, они не понимают, что делают..." - он начал шептать заученную наизусть молитву, ежеминутно прерываясь в попытке перевести дух - сломанные рёбра давали о себе знать. - А ты понимаешь? - спросил его голос из темноты. От неожиданности Джордано потерял дар речи и замер, прислушиваясь к малейшим звукам, доносившимся из другого конца камеры. "У меня начинаются галлюцинации," - решил он. Как ни странно, это его немного успокоило. Он продолжил читать молитву: "Отче наш, иже еси на небеси Да святится имя Твое, Да прииде..." Джордано не успел закончить предложение, как голос снова прервал его: — Так ты веришь в то, что ты прав, Бруно? С одной стороны, ничего удивительного в том, что галлюцинация знает его фамилию, не было. С другой стороны, ему запросто могли подсунуть кого-нибудь в камеру, чтобы тот всё-таки заставил Джордано отказаться от своих убеждений. — Я знаю, что я прав. И Коперник был прав. А вы просто закрываете глаза на очевидное! — Ты считаешь, что всё заключается только в правоте чьих-то убеждений? — А за что, по-вашему, вы собираетесь сжечь меня?! - возмущённо воскликнул Бруно. Голос рассмеялся. — Тебя хотят сжечь не за правду. И ты действительно глуп, если считаешь так. Опешивший еретик не знал, что сказать. Тем временем, голос продолжал: — Согласись, довольно глупо сжигать человека только за то, что он что-то сказал. Ведь сказать можно что угодно. Но человек до конца не поверит до тех пор, пока это не будет подкреплено фактами. Так что, если ты надеялся, перевернуть весь мир такими методами, то эта идея изначальна была провальна. — Но разве было бы плохо перевернуть перевернутый мир? — А ты смог бы? Ты веришь, что совершаешь благое дело. Так и есть. Но ты делаешь это не в том месте, не перед теми людьми. Еще не время. — А когда же это время наступит? Может быть, сейчас даже слишком поздно! — Это произойдёт, когда люди научатся самостоятельно видеть и думать. — Почему это не может произойти сейчас? — По той же причине, что и всегда: людям не нужно это. Им духовное благополучие диктует церковь, материальное - государство. Если ты живёшь по законам - ты состоявшийся человек, а что ещё нужно для счастья? — Но каждый же человек индивидуален, каждый способен думать и видеть! - Джордано несколько смутило такое презрительно-снисходительное отношение к людям. — Если человек может - это не значит, что ему нужно. Многие времена большую часть человечества устраивал такой расклад. Джордано очень удивился бы тому, как дерзко высказывается этот человек, если бы был в менее бедственном состоянии. Но он определённо не похож на его прежних мучителей. Либо это была очередная ловушка. — Скажи тогда, - Джордано зашёлся в приступе кашля, - возможно ли то, что через много лет люди захотят познать истину? Научатся быть самостоятельными? - после всего пережитого его клонило ко сну, но, пожалуй, впервые ему попался собеседник, который не набрасывался на него за "богохульные речи". — Если им это будет нужно. Рано или поздно всё может произойти. — Они смогут когда-нибудь увидеть те миры, что видел я? - совсем уже засыпая, спросил Джордано. — Если научатся видеть, - ответил Бог.