Ключ

Голоса, стук копыт, какая-то возня и множество голосов, которые чертовски раздражают. Открываю глаза, морщась и пытаясь принять вертикальное положение. Чтобы тут же застыть с охреневшим лицом. Какого Графа..? Меня окружает обычный шум города, который я всегда так ненавидел. Откуда-то доносится громкий смех и плач, которые режут слух, и где-то в пяти метрах от меня слышны тяжёлые шаги. Вокруг стоят цирковые шатры, какие-то повозки. Небо затянуто серыми тучами, через которые не видно солнца. Судя по погоде и огромному количеству опавших листьев и голых деревьев, сейчас где-то середина осени. Ещё раз оглядываюсь и резко вскакиваю на ноги. «Где я, мать вашу?» - эта вполне логичная мысль перекрывает собой все остальные и заставляет напрячься. Память услужливо подкидывает последние воспоминания: какой-то Ной с третьим глазом на лбу что-то говорит о том, что использует меня, в то время, как под ногами внезапно появился огромный глаз, где-то на заднем плане слышны крики Токусы и старика Жу. Дальше - какая-то странная вспышка, темнота и вот, я здесь. - Падла! - с ненавистью говорит кто-то совсем рядом. Голос детский, но пропитан таким ядом, что, казалось бы, им и отравиться не долго. Я автоматически поворачиваюсь на голос и кидаю колючий взгляд на стоявшего рядом мальчика, который смотрит на меня с неприкрытым презрением. - Ты кто? - спрашиваю холодно, жёстко. Многие, после того как услышат меня, начинают отступать и даже заикаться, а этот хоть бы хны, даже ухом не повёл. Словно и нет меня здесь. Дерзкий шкет... Бегло осматриваю его, тут же криво усмехаясь. Малявке лет восемь на вид, не больше. В серых глазах плескается презрение, а губы поджаты. Лицо по-детски чуть округлое, даже симпатичное, но в глаза бросается красный след на щеке и фингал. Волосы, каштановые, лохматые, собраны в хвост на затылке. На нём коричневые штаны на подтяжках и грязная поношенная рубашка, в которой ему наверняка не так уж и тепло, а на шею повязан зелёный платок. Очередной дворовый мальчишка, таких я повидал много. Шкет мне не отвечает, лишь как-то настороженно смотрит на меня, сделав маленький шажок назад. Боится, значит... Заслышав шаги за спиной, резко поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, по привычке доставая Муген. Передо мной стоит толстый небритый мужик в костюме клоуна. Он кривит губы в усмешке и с раздражением смотрит куда-то вниз. У него короткие чёрные волосы, чуть горбатый нос и глубоко посаженные тёмно-карие глаза. Никогда не любил клоунов. У нас своих в Ордене хватает. Я ожидал, что он хотя бы отойдёт на пару шагов назад с перепуганным лицом, но он остался стоять на месте с таким же пренебрежительным выражением лица. И чего здесь все такие бесстрашные? Интересно... Хотя нет, мне не интересно, меня просто это бесит, как и вся ситуация в целом. Убираю Муген в ножны, чуть расслабляясь, но всё равно не свожу настороженного взгляда с мужчины, который явно был пьян. Не в стельку, конечно, но, думаю, в таком состоянии он может натворить дел. - Эй, мелюзга, ты с кем так разговариваешь! - клоун кричит и делает шаг вперёд. Проходя сквозь меня. В шоке смотрю вперёд, от удивления чуть приоткрыв рот; губы безмолвно шевелятся, пытаясь произнести: «Какого чёрта?!» - но из горла не выходит ни звука. Замираю на месте, пытаясь прийти в себя. В голове только один вопрос: «Что за чертовщина здесь происходит?!» Всё ещё ошарашенный, краем уха слышу звонкую пощёчину, звук чьего-то падения и шипение, которые помогают мне более-менее вернуться в реальность. Со мной происходило всякое, я попадал в разные передряги, но чтоб проходили сквозь меня - такого я не припомню. Быстро оборачиваюсь и пытаюсь схватить клоуна за его костюм, намереваясь выбить из него все ответы, но рука хватает лишь воздух, пройдя насквозь мужчину. К смятению и недоумению добавляется ещё и злость. - С обычным надутым индюком, который даже два и два сложить не может! - в ответ кричит тот парнишка, держась за ещё больше покрасневшую щёку и вскакивая на ноги. - Тебе слова не давали, дворняга бездомная! - «индюк» пинает мальчугана в живот и тот снова падает, на это раз уже скрючившись на земле. - Если бы не я, ты бы сдох на улице как простая дворняга, но я по доброте душевной взял тебя с собой! Неблагодарный щенок! - слова, наполненные яростью и злобой, сопровождаются всё новыми пинками и криками мальчика, который пытается хоть как-то защититься, но вот решительный блеск в серых глазах даже после всего этого - не пропадает. Мальчуган всё так же злобно щурится, пусть и хрипя от боли. Вместо обычного злобного тона у меня выходит шипение, когда я говорю: «Тварь», - и пытаюсь снова за воротник дёрнуть пьяницу, но результат всё тот же - рука проходит насквозь. Надо его остановить, это я понимаю, но ничего поделать не могу; бессилие жрёт изнутри, разжигает гнев во мне с новой силой, но я лишь сжимаю кулаки. Ненавижу это бессилие. Ненавижу бездействовать, когда действительно надо что-то сделать. Это избиение заканчивается минут через пять, когда из-за угла выходит ещё один циркач с большим пивным животом. Его качает из стороны в сторону, и он заплетающимся языком пытается сказать: «Выход через тридцать минут», - что у него получается с трудом. Брюнет кривится, что-то бормочет себе под нос и уходит, напоследок посильнее пнув мальчугана в живот. Сжимаю кулаки и пытаюсь пнуть камешек, но нога проходит насквозь. Это лишь сильнее злит меня, напоминая, что здесь я - бессилен. Что здесь я - пустое место, никто. Слышу болезненный стон и автоматически поворачиваю голову в сторону пацана. В волосах запутался всякий мусор вроде фантиков и листьев. На щеке след стал ещё ярче, сильнее бросаясь в глаза. На и без того грязной рубашке виднеются следы ботинков. Парнишка лежит, обхватив живот руками и скрючившись. По грязной щеке пробежала слеза. «Твари», - тихо прохрипел шатен, пытаясь сесть. Мне его если и жаль, то совсем чуть-чуть: я видел и чувствовал многое, таким меня не разжалобишь, всё-таки я - не Линали. - Рэд! А ну, быстро сюда! - Что ж, не привыкать, - прошептал побитый и, прочистив горло, крикнул в ответ: - Блять, сейчас я! В голосе чувствуется хрип и боль, но парень упрямо встаёт на ноги с третьей попытки и, шипя и прихрамывая, уходит. Я хмыкнул, почему-то внимательно смотря ему в спину, пока он не скрылся за ближайшим поворотом. Странное ощущение, словно меня где-то здоровски наебали, не отпускало ни на секунду. Хотя, почему словно? Так и есть, меня здоровски наебали, и ещё как! Я фыркнул и несколько раз сжал и разжал кулаки, считая до десяти, пытаясь успокоиться. Нет, я не в панике, я не в ужасе - я в бешенстве! Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть... Земля под ногами ощутимо дрогнула, и всё исказилось, словно художник неаккуратным взмахом кисти испортил весь рисунок. Вашу ж мать, какого Графа здесь творится?! Я быстро огляделся, офигевая и злясь от непонимая всё больше. Только что вокруг меня были шатры и палатки, откуда-то доносились смех и плач, а теперь я стоял на каком-то отшибе, похоже, не так уж и далеко от того цирка. На небе не было ни тучки, но солнце уже приближалось к горизонту, окрашивая небосвод в цвета очередного заката. Да ещё и ветер сильный, холодный. - Почему ты не плачешь? - спрашивает кто-то, и я поворачиваюсь на смутно знакомый голос. Ах да, это тот же мальчуган, вот только... Он в порядке. Абсолютно. На щеке нет красного следа от пощёчины, а под глазом - фингала. В волосах нет того мусора. А рубашка явно чище и уже зашитая в некоторых местах. Да и откуда эта зелёная кофта взялась? Странно... - Разве тебе не грустно? - спрашивает Рэд (кажется, так его назвали?) у какого-то клоуна, стоящего рядом, смотря на небольшой холмик у дерева. - Очень грустно, готов повеситься, - отвечает ему клоун, каким-то воистину магическим способом так быстро сделав петлю и вид, словно он повесился, отчего повернувшийся к нему мальчик подскочил и вскрикнул от ужаса. - Харе меня так пугать! - крикнул мальчишка, психанув. - Тебе совсем плевать? Мана! - уже тише спросил Рэд. Я замер. Мана... Мана... Где я раньше это слышал? - Нет, мне действительно грустно, - наклонил голову клоун, кажется, улыбаясь. - Он был моим любимым псом. А тебе? - поинтересовался он, садясь рядом с холмиком. - Что мне? - не понял малявка, подозрительно покосившись на мужчину. - Тебе грустно? - пояснил клоун, с каким-то любопытством. Кажется, он всё так же улыбался, но я не уверен, из-за грима. - Мне не грустно, - не очень уверенно сказал Рэд, опуская голову, - совсем... совсем, - но, шмыгнув носом, мальчик всё же расплакался. Какой он всё-таки жалкий... - Пойдём обратно, Аллен, а то нас потеряют. Я напрягся и застыл, словно статуя, услышав то, чего ожидал меньше всего. Как он его назвал? - Я не Аллен,- буркнул мальчик, но всё же пошёл вслед за Маной. Они ушли в сторону палаток и шатров цирка. Я слышал последующую ругань, обрывки фраз и шутки клоуна, которые лишь сильнее бесили Рэда. (Или лучше назвать его Стручком?) Но я остался на месте, словно громом пораженный. Получается, тот шкет - это Мояши? А вон тот клоун - это Мана, или как там его? Чушь. Как такое возможно? Недавно утихшая ярость стала вновь набирать обороты, поднимаясь где-то внутри меня обжигающей волной. Не понимаю... Я вцепился правой рукой в чёлку, пытаясь понять, что же здесь, мать его, происходит. Ситуация складывалась откровенно нереальная и вообще абсурдная. Я что, только что видел воспоминания Мояши? Бред! Я встряхнул головой, усиленно размышляя. Но пока я думал, мир вокруг меня снова смазался и перевернулся вверх дном, показывая воспоминания, никому не доступные, кроме их хозяина - Аллен Уолкера. По крайней мере, раньше никому не доступные. Губы тронула горькая усмешка.

* * *

А у Шпенделя было почти счастливое детство. И он был почти настоящим. Выражался как хотел, делал что хотел, требовал того, что ему было нужно, и ярко выражал свои эмоции; таким он нравится мне намного больше, чем тот Мояши, которого я повстречал в Ордене. Мана Уолкер был до жути вежливым, принципиальным, но добродушным и весёлым человеком. Но он определенно мне не нравился. Вся эта клоунада с масками и прочее, прочее. Я даже не мог точно сказать, что именно в нём меня бесило. Несколько лет жизни Аллена и Маны для меня пробегают за пару минут в виде нескольких отрывков. Это обычная цирковая рутина, драки с другими мальчишками, какие-то игры с отцом-клоуном (в его жизни слишком много клоунов). Но везде - Мояши счастлив. Он беззаботен и весел, даже убегая от разгневанной цирковой труппы. Но, видно, всему приходит конец. И счастливым денькам в том числе. - Мана! – Шпендель кричит, срывая голос, зовёт единственного родного человека, и я резко отворачиваюсь. Мне знакома эта ситуация; и мои собственные воспоминания поднимаются с задворок сознания, принося лишь боль. Я никогда особо и не горел желанием узнать о нём побольше. О его печальной истории превращения Маны в акума знал весь Орден, а значит, хоть краем уха, но слышал и я. Но одно дело - слышать, другое - видеть собственными глазами, находиться там. - Мана! – так же громко повторяет он, захлёбываясь слезами. Я поджимаю губы, от бессилия сжимая кулаки. Чёрт, как же знакомо, как же больно! Медленно, но верно, сюда стекается народ, кажется, кто-то кричит, а кто-то и вовсе падает в обморок. Я стою словно в прострации, словно меня это не касается. Вокруг все кричат, носятся туда-сюда. Я поворачиваюсь в сторону Мояши и сжимаю зубы. Тот плачет навзрыд, срывая голос, зовёт клоуна и отказывается отходить от него. Я знаю, каково это. Я помню. Вокруг наступает темнота. Мальчишка вырубился от потрясения.

* * *

Скудные похороны, устроенные цирковой труппой, лживые слова прощания с покойником, ненужная жалость к Стручку и настоящее равнодушие. Всё настолько пропитано фальшью, что у меня просто чешутся кулаки и просыпается внутри самая настоящая ярость. Воспоминания - смазанные и расплывчатые, всё доходит, словно через толщу воды. Видимо, Шпендель от шока не отошёл. Что ж, пройдёт. Когда все «гости» расходятся, на кладбище остаётся лишь Стручок. Я подхожу ближе, садясь рядом с ним, и смотрю ему в глаза. В них лишь пугающая пустота и обреченность. Цыкнув, отхожу в сторону. Появление Графа не становится для меня неожиданностью и последующий за ним призыв Маны - тоже. Всё идёт по обычному сценарию с маленькой поправкой: пробуждение Чистой силы, уничтожение акума, получение проклятия и появление Мариана Кросса. Я знаю всё наперёд, но я внимательно слежу за каждым движением, каждой репликой. Меня удивляет одна вещь: почему, когда Мояши был один, Граф его не прикончил? Внезапно проснулась совесть? Или Шпендель показался ему настолько жалким, что у него даже рука не поднялась? Кажется, именно с этого момента жизнь Стручка катится по наклонной. Три месяца молчания и жизни человека с нарушенной психикой. Мне знакомо и это (правда без второго пункта), и от этого становится чертовски неприятно. Воспоминания, одно за другим, снова всплывают перед глазами, но я упрямо их отгоняю. Я не хочу вспоминать об этом. Не хочу. Кормящий кого-то с ложечки Кросс - зрелище ещё то. Кого-то ободряющий Кросс - ещё ужасней, особенно если у его собеседника глаза загнанной жертвы. Когда Аллен наконец приходит в себя и начинает говорить, мне внезапно становится легче. Но всё портит один нюанс: он говорит как тот чёртов клоун. Где его борзость? Где тот маленький хам?! Раздражение внутри всколыхнулось с новой силой, я даже слышу скрип собственных зубов. Когда я вижу Мояши таким, мне очень-очень хочется ему врезать.

* * *

Ученичество у Мариана Кросса - штука суровая. Раз за разом мир переворачивался вверх дном, закидывая меня то в какой-нибудь захудалый бар, то в какой-нибудь отель, пару раз закинуло в подозрительный тёмный переулок и меня даже умудрились отправить в Россию, где Стручок с криками бегал по лесу, случайно увидев медведя. Каждый раз, наблюдая за тем, как ругают Мояши, как ему достаются все шишки, как он бегал от брутальных качков, которым задолжал Кросс, или просто понимая, что я теперь знаю, куда можно надавить (психологически) этому Шпенделю, я не чувствовал злорадства, - лишь лёгкое сочувствие и странную обреченность, мол, опять он вляпался. Это было странно, даже очень. Хотя, наверно, это не так странно, ведь вообще то, что я каким-то образом видел воспоминания Мояши - само по себе бред сумасшедшего. - Учитель, почему вы тогда приехали в тот город? - спросил Аллен, задумчиво глядя в потолок. Они были в очередной гостинице очередного маленького городка, который они покинут уже завтра. Они объездили их уже столько, что если бы меня попросили назвать точное их количество, я бы не смог. - Глупый ученик, с чего бы? - Кросс растёкся по креслу, выдыхая клубы дыма в тот же самый потолок. Надо сказать, на этот раз была зима, и в комнате было очень тепло, почти жарко. Аллен разворошил камин, поглядывая на генерала через плечо, всё так же улыбаясь. Я вот не понимаю, улыбка у него приклеенная, что ли? Или нарисованная? Как у него только харя не треснула столько улыбаться?! - Просто интересно. Ведь если бы вы не приехали сюда, я бы либо умер, либо там бы и остался один, всеми презираемый, - внезапно разоткровенничался Мояши. Я нахмурился. Внутри поднималось раздражение - колкое, неприятное. Вот в такие моменты мне очень хотелось ударить Стручка. И сейчас хочется, да только возможности не было. Я недовольно отвернулся от источников шума, смотря в окно, за которым хлопьями валил снег. Выйти из комнаты я не мог, ведь это лишь воспоминания, за пределами этого помещения - лишь пустота. - Я хотел повидаться с ним. - С кем? - не понял Стручок. - С Маной. Стручок поперхнулся воздухом, удивленно взглянув на Кросса. Я закатил глаза в раздражении. Сейчас начнётся... - Почему? Зачем? Как давно вы были с ним знакомы? Вы были друзьями?! - посыпались вопросы. Кросс раздраженно фыркнул, а я закрыл уши руками. Голос Мояши резал уши и сильно раздражал. - Да, были хорошими знакомыми, когда-то неплохо дружили. Глупый ученик, сходи за выпивкой! Сейчас же! - вдруг гаркнул генерал. Кросс умел переводить темы, ничего не скажешь. - Но мне просто не дадут... - Мне всё равно, - отрезал Кросс, и Стручок, явно приуныв и сильно хлопнув дверью, ушёл в никуда. Я хмыкнул и тут же закрыл глаза, заметив, как вокруг меня смазывается иллюзорная реальность. От этого сильно кружилась голова, но выбирать не приходилось. Мне было его откровенно жаль. В Чёрном ордене всем известно, какая Мариан Кросс скотина; о его долгах ходили легенды. Когда Мояши впервые пришёл в Орден, никто даже не поверил, что он его ученик, ведь выдержать его обучение было нелегко, очень. Что ж, мне удалось побыть свидетелем его обучение, и скажу честно, все эти байки - правда. Я ожидал, что мир опять перестроится под новое воспоминание, но этот раз что-то пошло не так. Внезапно я почувствовал сильный удар по лбу и чёртова реальность встретила меня буйством красок и голосов, из-за чего резко заболела голова. Передо мной сидел Шпендель, крутя головой в разные стороны, закрывали лицо руками Нои и остальные. Я внимательно посмотрел на Стручка, и на сердце внезапно потеплело. На языке словно горчило от его воспоминаний, в которых было слишком много чёрного, и я внезапно понял весь смысл фразы, когда-то брошенной Тупым Кролем: «Вы похожи!» Как в воду глядел, чёртов пройдоха. Но размышления пора оставить на потом, как и должок Мояши*. Алма пробудился...