The Beer, the Whore, the Thief

Что для вора может быть важнее денег? Ничего. Звон золотых монет всегда услаждает слух лучше прочих звуков. С ним не сравнится ни шипение пены в доброй кружке темного пива, ни стон трактирной шлюхи, ни предсмертные хрипы в горле неаккуратного стражника. Что уж говорить о том моменте, когда тяжелые кругляшки высыпаются в ладонь. Такие теплые, окропленные потом и кровью, нажитые вполне посильным трудом, добытые из тени, сотканные из мрака и чужих невзгод. Кому какая разница, что станет с прежними обладателями? Главное, в чьи руки монеты попадут дальше. Грязная широкая ладонь, обтянутая зеленоватой кожей, нетерпеливо дернулась, пальцы судорожно сжались. Гоблин, оглянувшись через плечо, в очередной раз поторопил толстого стражника, который все копался в своей сумке, силясь вытянуть оттуда мешочек с деньгами. Слишком подозрительные обороты принимало дело, тем паче, что место не числилось в списке безопасных для проворачивания сделок. Но гоблин уходить не собирался. Даже если это засада - он вытащит золото из глотки или из пуза этого парня, откуда угодно, но без оплаты он свои труды не оставит. Стикс не имел привычки зазря орошать кинжал кровью, тем более - без денежного вознаграждения. Наконец стражник вытащил мешочек. Соленая капля пота скатилась по виску и щеке мужчины, он судорожно облизнул пересохшие тонкие губы и выдохнул, протягивая гоблину обещанные деньги. Стикс быстро выхватил кулек, открыл его, взглядом окинул небольшую кучку серебряных и золотых монет, удовлетворенно кивнул и спрятал награду за пояс. - Ну че, так и будешь здесь страхом вонять? - гоблин сплюнул себе под ноги, прожигая человека перед ним тяжелым взглядом янтарных глаз, и, резко подавшись вперед, рыкнул: - Пошел вон! Стражника как ветром сдуло, только пятки засверкали по каменным плитам. Стикс возвел очи горе и вспрыгнул на ближайшую стену. Отыскав пальцами следующую зацепку в каменной кладке, он перебрался чуть выше, и, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, перелетел на противоположную сторону. Помост, закрепленный на стене, жалобно скрипнул, когда гоблин приземлился, но выдержал. Оставалось лишь преодолеть несколько лестничных пролетов, залезть в маленькую нишу на боковой стороне дома, оттуда перебраться вверх на небольшой балкон и проскользнуть мимо спящего арбалетчика. Несмотря на обилие стражи в этом районе, весь ее штат ночью преспокойно дрых прямо на посту. Мало кого действительно заботила безопасность одной из беднейших окраин города. Но вот патрули, несмотря на недовольства самих стражников, проходили понизу регулярно, каждые пятнадцать минут. И когда Стикс уже залезал в нишу, он тут же услышал гулкие шаги. Еле успели рассчитаться... Стражники прошествовали мимо, зевая и негромко переговариваясь, и скрылись за поворотом. Почесав филейную часть, гоблин полез наверх. Эту дорогу, как и многие другие, Стикс знал наизусть, впрочем, как и время смены караула, расположение постов, факелов, укромных уголков и прочее. Ему даже в голову не могло прийти, учитывая свою осторожность, что кто-то может увидеть его. Однако все бывает впервые. И когда гоблин заглядывал за очередной поворот, позади него послышались тихие шаги и вкрадчивый голос. - Не дергайся, зеленый, - молодой обладатель столь слащавого тона, приставил к горлу вора кинжал. Неприятно, но явно недостаточно, чтобы заставить Стикса просто поднять лапы вверх и сдаться. - Ты меня знаешь, человек, - гоблин развернулся, и глаза его ярко сверкнули, на мгновение заставив стражника прищуриться. - Откуда? - Птичка напела, что в крепости бродит крыса, - спокойно заявил человек. - И крыса умеет не только воровать. Не дергайся, я хочу предложить работу. Стражник медленно отвел кинжал от шеи гоблина, но прятать его в ножны не торопился. Он поманил Стикса за собой и завел в небольшую караулку, где горела всего одна свеча. Прежде чем войти внутрь, гоблин обвел помещение беглым взглядом, дабы убедиться, что в нем есть, по меньшей мере, три запасных выхода, о которых стражник, конечно же, даже не подозревает. Впрочем, он молодой - ему простительно. Наглость и напористость, с которой тот действовал, приглянулась Стиксу, он не мог не признать в этом представителе людского рода сильной и жестокой натуры. В отличие от многих ему подобных, этот не был трусом, его руки не дрожали, а взгляд был прямым и решительным. - Присаживайся, - любезно начал стражник, закрывая за гостем дверь и погружая комнату в опасный полумрак. Стикс размял шею, глянул на предложенный стул и остался стоять на месте. Его глаза, казалось, стали светиться еще ярче, а татуировка на плече будто превратилась в сверкающий янтарь, текучий и переливающийся. Гоблин аккуратно и неслышно вытащил свой собственный кинжал, чтобы быть готовым отразить неожиданную атаку. - Всю жопу уже отсидел, - "пожаловался" он. - Говори быстрее свое дело. Я не собираюсь долго болтать. - Как скажешь, - кивнул стражник. - Мы с ребятами решили поразвлечься и, как ты понимаешь... Закончить он не успел. Гоблин протяжно завыл, закрыл ладонью лицо и, оскалив прогнившие зубы, процедил: - Да мне плевать! Скажи что нужно, и плати вперед часть бабла. Стражник явно не ожидал чисто делового подхода к делу и поспешно прикрыл рот, хотя вроде бы уже собирался выдать остальную часть выдуманной или не очень истории. Быстро сориентировавшись в изменившейся обстановке, он ухмыльнулся и сам уселся на стул, вальяжно сложив ногу на ногу. Он легко вытянул из-за пояса маленький кожаный кошель и, открыв его, отсчитал десять блестящих монеток. Выложив их на стол, он принялся строить башенку. - Нам нужна шлюха. Где бордель находится, я думаю, ты знаешь? - пятый этаж башенки водрузился на свое место. - Сколько? - гоблин подцепил острием кинжала кончик ногтя и прошелся под ним, соскребая слои многолетней грязи. - Шлюх? - слегка рассеяно спросил стражник, устанавливая последний этаж. - Денег, - спокойно поправил его Стикс. - В десять раз больше того, что лежит сейчас на столе, - человек удовлетворенно оглядел свою постройку и ссыпал все монетки на ладонь. Золотые кругляшки быстро перекочевали в руку гоблина. Он попробовал один из них на зуб, удовлетворенно хмыкнул и, почесав репу, еще раз переспросил, что надо доставить. Думая исключительно о награде, он немного упустил нить происходящего, а заодно и свою цель. На сей раз Стикс услышал все, что нужно, но был немного удивлен, если можно так выразиться. Доставить милую безделушку, украсть что-то со стола начальника, принести отрубленный палец чьего-нибудь недруга - всегда пожалуйста, но доставкой живого товара гоблин еще не занимался. Чесание разных мест, судя по всему, заставляло его ум работать немного быстрее, а потому вор на несколько секунд застыл, рассеянно скребя когтями по бедру, а затем пожамкал губами, потер мощный подбородок и, наконец, согласился. Естественно не со стражником, а с самим собой: перед таким ответственным делом надо бы пойти помочиться на какого-нибудь пьянчужку в канаве и самому выпить доброго пива. Стикс удовлетворенно кивнул, подтверждая собственные мысли еще раз. Монетки ссыпались в его собственный кошель, и гоблин выскользнул из двери сторожки, не сказав ни слова и не издав ни звука. Конечно, в трактире, никаких умных мыслей в голову прийти не могло. Шум и гам окружения, толкучка и потные служанки с выбитыми зубами не способствовали приятному настроению. Но этого Стикс от подобного местечка и не просил. Ему нужно было на время скрыться из города, а главное - вспомнить заветную тропинку к борделю. В конце концов, его нельзя было назвать заядлым посетителем подобных мест. Более того, человеческие женщины абсолютно гоблина не привлекали. Эльфийские - может быть, но те были недешевыми штучками и с таким уродцем точно бы не согласились лечь. А от человеческих гоблин, как он сам говорил, еще неделю бы хрен подорожником оттирал. Наконец, гоблин встряхнулся, встал со скамейки, перемахнул через лежащего на полу стражника и прошел к выходу. Пункт "помочиться на безвольное тело" был исполнен, как только Стикс вышел из дверей заведения. Тихонько посмеиваясь и застегивая ширинку, гоблин торопливо направился к северной части города. "Квартал красных фонарей" здесь отличался невиданной тишиной и темнотой, и к слову, совсем не был красным - скорее серым и неприятным. Только около входа на главную улицу моталась грязная красная тряпка с прорехами во многих местах, кровавыми потеками и голубиным пометом. Стикс не удостоил ее даже взглядом, ему не требовалось подтверждений, что он на месте. Тем более, что чуткий гоблинский нюх уже давно уловил доносящиеся отсюда ароматы: страсти, пота и женщин. Вор тихо продвигался вдоль каменных стен, то скрываясь в тени, то сам мелькая тенью по освещенным лунным светом улочкам. Поиски жертвы грозились затянуться надолго. Но удача обернулась к гоблину лицом, видимо, почуяла неладное для собственной филейной части. Из дома, мимо которого крался Стикс, послышалась ругань. Дверь резко отворилась, так что гоблин еле успел отпрыгнуть в сторону и забраться на маленький карниз прямиком над входом. Мужчина, столь бесцеремонно выпихнутый наружу, орал благим матом, нарушая покой всей улицы, поносил шлюху, что жила здесь, последними словами, не забывая всех ее родных, ну и, конечно, держался за причинное место, что стало всему виной. Женщина не торопилась выходить следом, да и молчала в основном, лишь иногда вставляя едкие комментарии. Впрочем, ей очень быстро надоело, да к тому же мужчина предпринял вторую попытку пройти в ее дом, так что дверь быстро захлопнулась прямо перед его носом. Сколько бы несчастный не дергал ручку, она лишь жалобно скрипела и не желала поддаваться. Прошло еще минут десять, прежде чем горе-любовник ушел, и Стикс смог спуститься вниз. Он мягко приземлился на брусчатку и деликатно постучал в дверь, сквозь щели в которой приветливо блестели лучи недешевой магической лампы, окрашивая помещение желтыми и красноватыми цветами. Изнутри послышалась возня, и женский голосок проорал что-то неразборчиво-матерное. Но, не услышав ругани в ответ, женщина, видимо, заинтересовалась происходящим. В окошке появилось ее чуть полное личико. Она тщетно пыталась разглядеть своего посетителя, но гоблин предварительно посильнее запахнул капюшон, чтобы скрыть лицо и уродливо торчащий нос. Мало ли, упадет в обморок еще от его вида. Тяжелая дверь скрипнула, и яркий луч света вырвался на улицу. Гоблин прикрыл рукой лицо, стараясь защитить глаза. Помотав головой, он лишь через несколько секунд позволил себе посмотреть на женщину, все еще щурясь и морщась. Та спокойно стояла и ждала, пока гость соизволит сам сказать, зачем пришел. - На выезд работаешь? - хрипло спросил гоблин, почесывая нос и осматривая "товар". - А куда? - неожиданно жеманно спросила барышня. - В караулку к стражникам, - без обиняков проговорил гоблин и для пущей убедительности звякнул монетами в кошеле. Женщина тут же вышла на улицу, как была - в полупрозрачной юбке и красной блузке с рюшами, причудливо повязанной на груди. В ее фигуре не было ни единого острого угла, даже выступающие скулы были покаты и придавали лицу нежную округлость. Полная грудь ее все еще тяжело вздымалась, после стычки с недовольным посетителем. Бедра она по привычке расставляла широко, и казалось, готова прямо здесь и сейчас принять даже самого Стикса. И похоже, вид гоблина нисколько не удивил ее, словно каждый день к ней в дом стучались такие личности и просили пройти с ними. Впрочем, чего еще можно было ожидать от шлюхи, привыкшей к самым разным экзотическим вкусам своих посетителей? Дверь с грохотом захлопнулась за спиной женщины, и она подхватила опешившего гоблина под руку. - Веди, - она причмокнула губами, вытащила откуда-то из складок на поясе маленький флакончик, кисточку и подвела губы ярким соком, приятно пахнущим какими-то ягодами. Стикс вырвал руку, недовольно приметив ухмылку на губах спутницы, и знаком показал ей следовать за ним. Пройти по пустынным улочкам было довольно легко, а вот забраться потом наверх, чтобы пропустить мимо себя многочисленные патрули, а потом еще как-то прокрасться с дамочкой мимо караульных, представлялось несколько сложной задачей. Белые юбки засветят их при первом же удобном случае, да и сама барышня не отличалась тихим шагом. Впрочем, гоблин не был бы вором, если бы не умел преодолевать и такие трудности. Это было сродни тому, чтобы обокрасть стражников, предварительно повесив на шею колокольчик, а на ноги - железные тарелки. Снова зачесалась задница. Наверное, это к золоту, - мечтательно подумал гоблин, обрывая собственные мысли о деле. Первая часть пути действительно прошла гладко. Ни один сонный стражник не торопился выходить на патруль, все они только похрапывали, прислонившись к стенам, столам, стульям, чужим спинам. За это время женщина успела рассмотреть своего спутника. Он двигался уверенно, быстро перебирая мощными ногами, замотанными в лохмотья. Его одежда была потрепанной и грязной, словно он только что вылез из канализации, да и пахло от него не многим лучше. Но к противному запаху сточной канавы примешивался странный и еле заметный аромат. Таким порой обладали редкие эльфы, что забредали в дом к человеческой шлюхе. О, она хорошо знала этот запах мужчины, и он определенно ей нравился. А когда гоблин поворачивался к ней, чтобы проверить идет ли та следом, сердце женщины на мгновение замирало. Янтарные очи сверкали в темноте, и казалось, что белка в этих необыкновенных глазах и вовсе нет. Эти капельки чистейшего света слегка подергивались, когда гоблин осматривался, и неизменно внимательно впивались взглядом в любую деталь и мелочь. Большие руки с широкими ладонями и крепкими пальцами, которыми гоблин ловко цеплялся за стены, когда ему требовалось осмотреться с вышины, казались одновременно и грубыми, и необычайно ловкими, почти нежными, особенно, когда дотрагивались до замков на дверях, что стояли на пути. Черствое женское сердце странно трепетало от необычного чувства. Казалось бы, что может быть для нее привлекательного в гоблине, но что-то было в нем, что заставляло не замечать ни уродливости, ни зеленой кожи, ни неряшливого вида, а только заворожено следить за его движениями. За всю дорогу, женщина даже смогла выучить, что уши ее проводника возбужденно приподнимались, когда он вслушивался, не идет ли кто. А когда гоблин, напротив, был занят собственными мыслями - уши безвольно висели. И ей безумно хотелось протянуть руку и проверить, так ли они тонки и нежны, как на вид. Конечно, она оставляла без внимания, а может, просто не видела, несколько блох, проползших по тем самым ушам, а так же грязных разводов и кровавых расчесов. Так что появление опасности женщина тоже благополучно проигнорировала, засмотревшись на предмет своего минутного обожания. Поэтому когда гоблин резко схватил ее и прижал в переулке к стене, ему пришлось еще и зажать ей рот, чтобы никто не услышал торжествующего стона. Шлюха всем телом прижалась к мускулистой груди Стикса, вызвав у того почти рвотный рефлекс, который он с превеликим неудовольствием подавил. Заставив себя перетерпеть близость с человеком, Стикс попытался отпихнуть от себя шлюху, как только опасность миновала. Но та настырно дышала ему в ухо, ладони ее уже норовили пробраться за кожаные ремни, стягивающие одежду вора, а пухлые губы почти касались зеленой грубой кожи. - А ну, вон! - зашипел гоблин, отпихивая от себя женщину и стряхивая невидимую грязь. Шлюха испуганно и обиженно надула губки, явно не понимая, за что с ней так. Все бы ничего, но спать с ней Стикс точно не собирался, тем более, что впереди у нее был целый десяток желающих с кошельками, полными монет. Кхм... Ну, может и без кошельков, когда они в запале празднества их случайно обронят прямиком в ловкую воровскую руку. Но это уже не проблема Стикса: будут те расплачиваться с шлюхой чем-нибудь другим или просто выгонят взашей. У него было слишком много собственных проблем, чтобы еще обращать внимания на трудности бытия продажной человеческой девки. Остаток пути был труден для провожатого и весьма приятен для "товара". Каждый раз, когда нужно было куда-то вскарабкаться, гоблину приходилось подпихивать мадаму то с одной стороны, то с другой. Его руки становились подставкой для ее ножек, обхватывали ее широкие бедра, скользили по талии и, наконец, крепко хватали ладони женщины и затягивали ее наверх. При всем при этом женщина практически и не устала, хотя висеть на руках ей было весьма непросто, зато вор намучился. Он скакал вокруг нее, стараясь везде поспеть, да к тому же сделать все тихо. Так что, когда до пункта назначения оставалось всего ничего, гоблина уже можно было выжимать. Глаза его поблекли от усталости и постоянного нервного напряжения: как бы кто не услышал и не пришел проверить, что за слон пытается вскарабкаться по стене. В каморке стражника все так же горела одинокая свеча, и сидел молодой представитель закона, недовольно посматривающий на входную дверь. Когда та открылась и в нее протиснулась фигура гоблина, человек аж подскочил, впрочем, он быстро совладал с собой и сел обратно. Его зрачки расширились в предвкушении обещанного. И стоило шлюхе войти в дверь, как ей тут же было услужливо предоставлено место. Женщина села, в одно мгновение преобразившись и сменившись в лице: вместо беззаботной и обиженной физиономии - лукавое личико и задорные ямочки на щеках. Она вся готова уже была выполнять свои обязанности. Вот только взгляд ее неизменно возвращался к темной фигуре, пересчитывающей свою выручку в углу. Стражник терпеливо ждал, пока вор соизволит уйти, но тот был нетороплив, разглядывал монетки, перебирал их, каждую вторую пробовал на зуб. Наконец затянувшееся молчание было прервано гулом голосов, и в каморку зашли остальные участники маленького празднества стражей. Гоблин тут же собрался, сгорбился сильнее, а руки его незаметно сдвинулись в сторону кинжала. Не то чтобы он боялся или нервничал - он был спокоен, но осторожность еще никогда не мешала ему. Шлюха недовольно скривилась, смотря на новоприбывших - видимо, не на такое количество клиентов она рассчитывала. Хотя где-то в глубине ее глаз сверкали алчные жилки, требующие обобрать присутствующих по полной за весь перечень услуг. В конце концов, она не выдержала - дернулась, встала и решительным шагом подошла к вору. Тот даже головы на нее не поднял - продолжал, как ни в чем не бывало, действовать стражникам на нервы. Единственной целью этого было - заставить их со страстью неделями голодавшего пса рвануться на добычу, забыв о своей будке и хозяйском доме, который он должен охранять. Сам того не ведая, молодой и бесстрашный страж только что открыл для вора новый уровень доступа в город - все ближе к его основной цели. Но вернемся к шлюхе. Взгляд ее пылал решимостью, какая бывает разве что у праведников, стремящихся защитить собственную душу. Женщина решительно двумя пальчиками дернула гоблинский подбородок вверх и впилась в его губы терпким и сладким от сока поцелуем. Слегка охреневающий объект внезапной любви сопротивляться не сопротивлялся, но очень аккуратно сдвинулся в сторону выхода, уже видя боковым зрением, как звереют лица стражников. И когда один из мужчин кинулся разнимать "голубков", гоблин легко поднырнул под руку шлюхи, одновременно толкая ее под удар, так что кулак солдата врезался прямиком в ее округлую скулу. Женщина взвыла, стражники ринулись бить "крысу". Вот только гоблина уж и след простыл. Лишь на полу ярко поблескивала золотая монетка, выпавшая из второго, срезанного по дороге кошеля. Стикс шел по узкому карнизу над улицей полной стражников, поигрывая плоским ярким кругляшком. Снизу доносились ругательства, крики, вопли, звучный и слегка визгливый от напряжения голос молодого стража. Вполне довольный собой гоблин утер губы и подумал о том, что человеческие женщины к чему-то все-таки пригодны. Наверное. Задница зачесалась, и далеко наверху грянул гром. К дождю, наверное, - подумал гоблин. Конечно же, про гром. Задница - это к деньгам.