Run? Run

POV Афра.       Я падаю, падаю настолько стремительно, что никто не сможет так же быстро поймать меня, пока я не разобьюсь. Медленно, но неожиданно я сорвалась вниз - в бездну, из которой нет пути назад, из которой никто никогда не смог выбраться. Хотя подождите... Я не падаю только в одну бездну. Я падаю сразу в две. Как только меня затягивает в одну, другая вытаскивает меня и затаскивает в себя.       Но знаете, что меня больше всего тревожит и пугает, от чего я хочу заплакать, уткнувшись в коричневатую майку Ньюта, и чувствовать, как он легонько касается моей спины, проводит своей большой, теплой рукой вверх по бирюзовой, шероховатой ткани моей рубашки, и обвивает другой рукой мою талию, аккуратно поцеловав в макушку, в то время, как я, встаю на цыпочки, улыбаюсь ему, всматриваясь в его красивые, но полные боли глаза, кладу свои руки ему на широкие плечи, и покачиваясь из стороны в сторону под его хриплый, но приятный голос, легонько поддаюсь вперёд и…       От этого не спастись.       От любви не спастись.

***

      Вечером предыдущего дня.       Я сидела, наблюдая за тем, как силуэт Ньюта скрылся вместе с Гэлли возле "кутузки". Огонь, который разгорался на конце факела, был заметен из далека, однако, я не могла разобрать, то ли улыбался Ньют, или же просто насмехался. Если быть точнее, я надеялась, что это будет его улыбка - искренняя, добрая, такая же, как он сам. Я помню, как он сдерживал смех. Смеялся, словно Минхо действительно смешно пошутил.       Сейчас он улыбался, смотря на меня через прутья решётки, сидя на земле и теребя край рубашки. Он помахал мне рукой, а я, улыбнувшись в ответ, отпустила голову вниз, надеясь на то, что у него, возможно, плохое зрение и он не заметит моё покрасневшее лицо.       Возможно, стоя так в сумраке ночи, окрыляемая ветром, я думала не о завтрашнем дне, праздниках или родителях, мои, ускользающие так скоро, мысли были освящены и в тоже время прокляты одним блондином, от которого меня разделяли лишь тонкие прутья.       И, я не заботилась о том, что это розыгрыш, мне просто нравилось это. Нравилось просто стоять и думать о нём, предполагая, что с нами будет завтра - неминуемая смерть, или же тёплые объятия с родными. Мне было плевать на то, что я похожа на маленькую девочку, верящую в Санта Клауса, но не получившую подарок, но которая надеется на зимнее чудо. Я просто стояла в сумраке ночи, нуждающаяся во взгляде двух карих бездн. Мне было без разницы, день сейчас или ночь, конец прошлого или начало будущего, грязная ложь или чистая правда.       Мне ничего не нужно было. Не нужна еда и вода. Я просто стояла в ту ночь, стояла, наблюдая за облаками и луной, такой одинокой, но счастливой, плывущей но темному, синему океану, заключившему в объятия весь мир, но такому бесшумному.       Может, не стоило верить белобрысому красавцу, с умопомрачительной улыбкой и красивыми карими глазами. Может, не стоило вестись на его уловки про доверие до конца жизни. Но, не то, чтобы я верила ему, обожествляла. Я просто хотела верить ему, желала доверять ему.       Может ли это быть Раем, о котором все воспевали? Может ли это быть Адом, в существовании которого никто не сомневался? Может, это Рай посреди Ада?       И, в ту ночь я поняла, что мчалась навстречу собственной гибели, крушения, шторма. Называйте, как хотите, ведь это не имеет значение или сути. Суть заключалась в том, что, например, нам может нравится или не нравится солнце, обжигающее жителей экватора, но как же оно нужно жителям полюсов. Я не знаю, зачем привожу этот чертов пример, может быть, в доказательства того, что чтобы нам не нравилось, оно будет происходить. Может, сейчас оно нам не нужно, а потом мы будем нуждаться и молить о нем, как о лучах солнца зимой.       Но, самое ужасное в этом это то, что мне нравится мчаться и стремится на всречу эту гибели с карими, бездонными глазами. Я желаю этого. Хочу того, чтобы он обнял меня, прижал к себе и не отпускал навстречу тьме. Возможно, мне просто нужна его защита, опека, надёжность того факта, что меня никто не тронет.       Может, это страх сыграл со мной ужасно злую шутку. Да, скорее всего, я допускаю ошибку, подпуская его к себе, разрешая ему ругать меня или ненавидеть. Я слишком боюсь, нет, чего это я. Это просто страх... Или нет? Я просто хочу, желаю, нуждаюсь в его запахе, в его одурманивающей улыбке, в его тепле. Мне просто нужно, чтобы он согрел меня, ведь, я просто девочка, верящая в то, что вселенная не просто забросила меня сюда.       Мне просто нужно чьё-то тепло, такое, чтобы не отпускало меня. Такое, чтобы запосиналось. Такое, чтобы любила.       Возможно, стоя так в сумраке ночи, окрыляемая ветром, маленькая девочка с голубыми глазами и пухлыми щечками поймёт, что все эти книги и сериалы - чушь, а жизнь - другая реальность.

***

      В ту ночь, такую особенную, невозможную для меня, я всё думала о том, зачем же Ева нарушила запрет Господа. И меня беспокоила мысль о том, всегда соблазн так коварен и хитёр. Можно ли не поддаваться соблазну, или же он в любом случае поддержит вверх. Я не хочу допустить малейший просчёт, и всё, что добилась за эту неделю, когда я пребывала в Глэйде, разрушилось к чёрту; но в это же время я не хочу терять свой шанс. Я осуждала Еву, вспоминая, как мама водила меня в церковь молиться. Я знаю, что мать осуждала Еву за ее поступок, называла то, как она выглядела "непристойным". Тогда я не знала значения этого слова... Славное было время, наверное. Жаль, что я не помню этого. Не помню имени матери, или же его образа... Не помню нашего дома, отца, бабушку и её очки, который папа прозвал "очки Лепса". Я смеялась над этим, когда была маленькой. Хотела бы я это вернуть. - Дура... - прошептала я самой себе, накрывая губы ладонью. Не хотела что-либо нарушить в этом покое.       Чисто-белая луна плыла по небу, такому темному и мрачному, но умиротворенному, что, наверное, я была бы не прочь заснуть здесь, рассекая его так, словно лезвие по коже. Плавно, ровно, бесшумно, так, чтобы никто не мешал ей. Нет, я всё же смотрела на это сотканное Богом полотно, укрывающее весь мир. Наблюдала за маленькими бриллиантами, сверкающие в космосе - пространстве, где нет недостатка места или перенаселения, пространстве, где время - не важно, где существуешь только ты, распоряжаешься тем, куда ты будешь плыть без гравитации. Я бы хотела потерять гравитацию и взлететь в космос.       Я медленно присела так, чтобы мне открывался вид на Глэйд, в котором все уже либо спали или собирались засыпать. Костёр уже погас, лишь маленькая дымка веялась от него к грозному небу, да и её было сложно увидеть. Свет в домах погас, скорее всего, минут десять или двадцать назад. Деревья слегка качались из одной стороны в другую из-за легкого ветра, и я, поддавшись сну, облокотилась на старый дуб, чьи мощные корни уже более десяти лет находятся под землёй. Трава щекотала мои оголенные руки и мне пришлось скрестить их на груди. Посмотрев со стороны, можно было бы подумать, что я обнимаю кого-то.       Было действительно тихо, лишь отдалённые стуки в Лабиринте. Скорее всего, деревья есть и там. Шелест листьев, свист ветра, холодное касание одежды и приятный аромат ночи - всё пыталось убаюкать меня, как маленькую девочку, кем по сути я и являлась. Я была бы не против оказаться на десять лет младше, сидеть на коленях моей матери, наслаждаясь её мягким, уставшим, но близким голосом. - Афра, ты не спишь? - кто-то легонько потряс меня за плечо. Я не заметила, что закрыла глаза. Открыв их, я судорожно вздохнула, будто бы проснулась от кошмара. Но оказалось наоборот, я была бы не против заснуть сейчас. Я чуть было не забыла про ночного гостя, когда сумрак уже спустился над Глэйдом, и было почти не разобрать лица людей. - Минхо? - Я сонно протерла глаза, приподнимаясь, и наблюдая за тем, как на его лице появлялась улыбка. Я не знаю, почему, или зачем, но мне показалось, что стоит улыбнулся в ответ, что я и сделала. Следовало бы быть осторожней, ведь мы не знакомы, но я не видела в парне передо мной опасность, я видела одного очень храброго бегуна. - Рад, что ты меня узнала, - его голос, как снотворное для меня. Дурманит, отравляет, но манит к себе. Не знаю, что на меня нашло, но мне захотелось обнять его, но, слава богам, я одумалась. Он не сводил с меня взгляда, но это не раздражало меня, мне даже казалось, что так должно быть. - Ты не замерзла? - Угадал, я и вправду замерзла тут, когда уснула, видимо, - горько усмехнулась я, посмотрев на его расстрепанные волосы, которые симпатизировали мне, как и он сам. - Я, правда, не думаю, что смогу сегодня уснуть, пока не увижу рассвет, - произнесла я, почти шепотом, но он, кажется, услышал. - И, скорее всего, замерзну тут. - Я не позволю, - ответил он так же тихо, как я. - Иди сюда, - я медленно продвинулась к нему, а он аккуратно и легонько, почти невесомо обвил мою талию своей рукой, отчего по моей спине побежали мурашки, и я негромко вздохнула, чтобы он не услышал. - Стоит заметить, за два дня твоего пребывания здесь я ни разу с тобой не общался, - он убрал выбившуюся мою прядь волос за ухо, но делал это так осторожно, будто бы боясь сломать меня. - Ты сказала, пока не увидишь рассвет. Метафора? - Любила Джона Грина, - я говорила, не поворачиваясь к парню. - Он любил метафоры и часто использовал их, - я рассказывала и одновременно вспоминала то, что прочла в последний раз. - Джон Грин - мой любимый автор, а моя любимая книга, пожалуй, "В поисках Аляски", - выделив в воздухе кавычки, смотря в небо, пролепетала я. - Метафоры помогают более точнее выразить свои чувства, когда нет синонимов или гиперболы не помогут. Я тоже люблю метафоры*. - Этот автор наверняка очень потрясно пишет, если его истории покорили тебя, - сказал Минхо, проводя пятерней по волосам, улыбаясь. У него красивая улыбка. Очень-очень красивая, такая же, как он сам. - Вы с Ньютом похожи. Он тоже первую неделю вспоминал книгу... Как же она там называется... "Генерал в лабиринте", вроде как, - я впервые подумала о том, что Ньют может быть похожим на меня, особенно похожим, ведь я тоже читала эту книгу. - Я читала эту книгу, она удивительная, - прервала его я, хотя это было случайно. Я не хотела его затыкать, я бы с радостью послушала его дальше. Я не знаю почему, но тембр его голоса, такой грубый и низкий почему-то создавал для меня атмосферу надёжности и защиты. - Афра, - обратился он ко мне, и его карие глаза словно выискивали что-то в моих, голубых. Его руки коснулись моих плеч, и я снова вздрогнула, ощущая, что сердце бьётся сильнее. Он лег на траву, рядом со мной, смотря в небо, накрыв нас своей кожаной курткой, которая была весьма потрепанная, но я не обратила внимания. - Расскажи что-нибудь. Что-то, чем ты восхищаешься. - Дай подумать, - попросила я и принялась вспоминать, откинув волосы с лица. Я пыталась вспомнить около трёх минут, пока в моей памяти не всплыл отрывок из книги, которую мне читала бабушка. - Я вспомнила, - прошептала я, и взяла его за руку, но, не дождавшись ответа, продолжила. - Подружились два самурая и обещали быть друг другу братьями. Братство для самураев очень важно. Жили они далеко друг от друга и находились у разных господ. И один самурай сказал второму: "Чтобы ни случилось, жди меня, когда расцветут хризантемы". "Хорошо, я готов, буду ждать", – ответил тот. Но в клане того, кто обещал приехать, возникла одна беда, и его заключили под арест. Письмо послать не давали. Так прошло лето, осень и наступило время цветения хризантем. Самурай так и не смог исполнить своего обещания, и повидаться с другом. А обещание - превыше всего. И тогда он сделал харакири, и став духом, преодолел расстояния и пришел к другу. Любуясь цветами хризантем, они наговорились вволю и на этом его земной путь окончился. - Трогательно, - прошептал Минхо. - Кто тебе рассказал это? - Бабушка. Это из книги, но я не помню какой, - этот рассказ заставили меня вспомнить о Ньюте, не знаю почему. - Я восхищалась их дружбой, понимаешь? Они готовы были убить себя, но сдержать клятву. Ты понимаешь, да? - Да, - Минхо приподнялся, нависая надо мной. Меня эта близость действительно смущала, но одновременно мне было приятно находиться рядом с ним.       Я не знаю, зачем или почему, но я обвила руки вокруг его шеи, в то время как его глаза не отрывались. Я почувствовала его пальцы, скользящие по моей талии и бедрам, как бы очерчевая эти линии. Я судорожно вздохнула, не отводя взгляд от его глубоких, понимающих глаз. Он приоткрыл рот, и выдохнул. Аромат мятной жевачки защекотал мой нос, и я, поддавшись иллюзии, медленно прикрыла глаза, когда поняла, что именно со мной случилось, и что произойдёт сейчас.       Моё сердце билось так, что биение, скорее всего, можно было слышать за метры. Я видимо сошла с ума, но поддалась вперёд, чтобы почувствовать его. Вздрогнула, почувствовав лёгкое касание его искусанных губ. Я хотела продолжения. Я запустила одну руку в его волосы, приоткрывая рот и как бы давая разрешение. Он понял это, и я не чувствовала что-то вроде отвращения. Я почувствовала, как тысячи бабочек взлетают вверх где-то на другом конце света, почувствовала ту неведумую радость от того, что я не одна, и про поцелуй, возможно, я буду жалеть, но сейчас это не важно. Не важно то, что случится завтра. Важно то, что сейчас происходит. И, пока наши языки танцуют страстное танго, мне плевать на то, что подумают другие.       Возможно, лежа так в близости с парнем, который ей не безразличен, окрыленная ветром маленькая девочка с голубыми глазами и каштановыми волосами поймёт, что она потеряла свою гравитацию.