Run? Run

      С детства не любила темноту. Даже не то, чтобы не любила, я её ненавидела. В темноте я чувствовала себя каким – то обделенным человеком. Я чувствовала себя немой обузой, которую всем приходиться тащить вперёд на своей шее.       Я ненавидела это. Ненавидела быть такой.       Скрипы, как будто динозавр когтями проводит по металлической поверхности, наслаждаясь тем, как я схожу с ума от этих звуков, продолжались.       Приподнимаю глаза, в надежде хоть что – то увидеть, и пустота. Нет, не в смысле, что здесь зияла огромная дыра, ведущая бог знает куда. Здесь было темно на столько, что даже собственные руки я не могла видеть.       Пугаюсь, и моргаю, словно если это делать часто, зрение ко мне вернётся. Оправившись от испуга, вспоминаю уроки в школе.       Помню, как нам говорили, что если есть малейший источник света в темноте, то скоро вы сможете увидеть очертание комнаты и предметов. Помню, мальчика которого я любила, его звали… О, ужас! Я не помню, как его звали, и как он выглядел!       Очертания комнаты появляются. Я сижу на каком – то движущемся предмете, или лифте. Кругом стоят ящики разных размеров. Может, я в самолёте с багажом? Хотя какой дурак не различит девчонку и чемодан? А может, меня незаконно перевозят в другую страну, чтобы меня не могли найти родители?       Родители. Я не помню и их. Я помню мамины запеканки по утрам, газеты отца, но их лица и имена, из возраст, адрес проживания - стёрты из моей памяти.       Частичная память.       А может, это кратковременная потеря памяти? Нет, невозможно. Если эта и была кратковременная потеря памяти, то она должна была уже вернуться, и я не могла забыть именно те факты, которые могли мне помочь.       Ненавижу. Ненавижу ничего не помнить.       Кто – то хотел забрать мою память, и кто- то это сделал. Но зачем? Какова их цель?       Резко отползаю назад к одному из ящиков, облокачиваюсь на него, подбираю к себе ноги, и обвив руками колени, начинаю плакать.       Почему я? Почему не другие? Уверена, на Земле ещё огромное количество девушек.       Слёзы безудержно скатываются по моим щекам, а моя футболка уже намокла от них. Судорожно хватаю ртом воздух в надежде, что это сон, и скоро я проснусь.       Ящики грохочут. Видно, что лифт не был создан для перевозки людей, это даже скорее всего грузовой лифт. От этого грохота на меня накатывает тоска и грусть от мысли, что я не увижу друзей и родителей.       «Меня зовут Афродита» - внезапно в голове проскальзывает мысль.       От захлебываний своими слезами меня отрывает это мысль. Неужели меня действительно так зовут? Какими должны были быть мои родители, чтобы назвать в честь греческой богини? Они что, в языческий храм ходили?       Ладно, имя мне известно. Уже хоть что – то. Но возраст я не помню.       Так, ладно, Афра, соберись, ты же не хочешь подохнуть в грязном грузовом лифте?       Встаю, и вытянув руки вверх, встаю на цыпочки. Потолок достаточно высокий, значит, это и правда грузовой лифт.       В темноте не могу ничего увидеть, или разобрать. Хочу проверить один из ящиков, как лифт резко останавливается.       Падаю лицом об решётку, обцарапав себе одну щеку. Перевернувшись на спину, взвизгиваю от боли, и потираю исцарапанную щёку, как вдруг слышу скрип раздвигающихся створок лифта, и кабину заливает яркий солнечный свет.       Из – за света приходится прикрыть глаза рукой, и всё равно слишком ярко. Здесь что, меня само Солнце встречает?Слышу, как кто – то спускается в кабину с таким грохотом, что может показаться, что это слон.       Убираю руку от лица, и вижу размытые лица, смотрящие на меня ошарашенным взглядом, словно никогда человека не видели. Когда зрение чуть адаптировалось под такой яркий свет, замечаю парней разных национальностей, рас и возрастов.       А самое главное, здесь ни одной девушки. А значит, стоит побояться за свою шкуру.       Опускаю голову в бок, и вижу высокого парня со светлыми волосами в потрепанной рубашке. Через его плечо висит кожаная выцветшая сумка, а штаны его заштопывали, скорее всего, пару раз. Посмотрев на его дряхлые кроссовки, я вновь подняла свой взгляд на его лицо. Сейчас оно была шокированным и встревоженным. И видно, ему не до меня сейчас.       Посмотрев на устрашающего негра, который стоял выше нас впереди остальных парней, блондин крикнул: - Алби, у нас проблемы, - и его карие глаза посмотрели в мои, голубые, а пальцем он указал прямо в мою голову. – Здесь девушка. И все встревоженно начали шептаться.