anorexia

Утро понедельника было оживленным. Солнце светило так, как будто находилось на своем пике, а небесный свод переливался всеми оттенками голубого. Несмотря на такое прекрасное начало дня, Зейн сидел в опустевшем, безлюдном, мертвом парке Брэдфорда и мечтал. Он думал, нельзя ли открыть очередную пачку сигарет и выкурить одну, чтобы заглушить боль. Все от него требовали многого, все пытались приструнить. Он начал курить примерно в то же время, когда начал пить. Курение стало его образом жизни, потому что он знал, что умрет. Смерть — вот что он хотел. — Эй, иди сюда, — парень услышал крик Гарри, — вставай, жирная задница! Сердце Зейна забилось медленней, а голос в голове сказал: Я же говорил. Малик встал со своего места молниеносно. — Слава тебе, Господи, — пробормотал Стайлс, когда прошел мимо Зейна в другую комнату. — Что будешь на завтрак? — спросил Гарри, войдя на кухню и таща за собой друга. Малик покачал головой и ответил: — Я не голоден, — и быстро сменил тему разговора: — У нас первый урок у мисс Иггот. Гарри хихикнул. — И что? — А то, что мы должны сдать проект, тупица, — ответил Малик и быстро вышел из кухни. — Плевать, — пробормотал Стайлс, а Зейн победно взбросил над головой кулак: он вновь не позавтракал. — Зейн? — обратилась к парню мисс Иггот, раскладывая свои бумаги. — Да, мисс? — вежливо поинтересовался он. Мисс Иггот отметила что-то в журнальчике и позволила себе сменить позу, вращая глазами, что раздражало. — Твой проект? — учительница стала нетерпеливой. Малик пожал плечами, за что его оставили после уроков. Парень устал, поэтому он подошел к Гарри и сел на его колени. — Зейн! Встань с него немедленно, ты же его раздавишь! — закричала она. Зейн почувствовал укол. Разве он настолько толстый? Если учитель так сказал, значит, это действительно так. — Зейн, — к нему подошла Перри, — ты стал таким худым. Малик был расстроен. Ах, если бы у него были все шесть кубиков пресса, если бы у него было тело, нормальное для девятнадцатилетнего парня. Но нет. Парень остановился на мгновение и просто улыбнулся девушке, хотя в улыбке была видна фальшь. Он же знал правду. Он знал, как все обстоит на самом деле.