Колыбельная для Мордреда

Сын! Тьма, поднимаясь с глубин, Тебя усыпляет Спи, сын! Тьма, поднимаясь с глубин, Тебя усыпляет Глупенький сын! Становишь старше Тем более месть моя крепче и слаще. Дитя моей крови, часть грешной души, Погибнуть, мне трон возвращая, спеши. Преданность, преданность, Преданность только лишь мне. Mordred's Lullaby (оригинал Heather Dale) Мордред сидел на своей кровати, скрестив ноги, его развязанная рубашка обнажала длинную шею, на которой болтался "знак богини" - амулет, который Мордред носил под одеждой в качестве свой веры. Даже став рыцарем, юный друид отказался избавиться от вещи, хотя и понимал, что ее надо держать в тайне, иначе жди беды. Стук в дверь, и бледно-голубые глаза, сжатые в молитве, тут же открылись, сверкнув при этом, словно две искорки огня. Раздражение буквально захлестнуло юношу и в его голосе, сформировавшемся в подростковом возрасте, проскакивали нотки злости. Ему было восемнадцать, но голос звучал так, будто друид жил как минимум три десятилетия, однако в моменты раздражительности, голос приобретал то звучание, которое обычно бывает у всех молодых людей возраста Мордреда. - Кто там? - проговорил юноша, все еще сердясь, что его покой потревожили. - Горячая вода, сэр Мордред, - голос принадлежал одной из служанок, и хотя звуки, проходящие через толстую дверь были приглушенные, было не сложно расслышать застенчивость в словах девушки. Новонареченный рыцарь уже устал от вездесущих взглядов молодых особ, он был их новым увлечением, каждый раз проходя мимо стайки служанок, он ловил на себе восторженные взгляды, обладательницы которых смущенно хихикали ему вслед. Однако, все они были пустышками, и Мордред практически не обращал внимание ни на одну их них. - Я не просил воды! - отозвался юноша, вложив в свой тон достаточно злости, чтобы девушка ушла восвояси, но служанка, уже привыкшая к подобному обращению, все же осталась. - Прошу прощения, сэр, но я обязана относить горячую воду всем рыцарям после дня тренировок, без исключения. - прибавила она. - Хорошо - вздохнул Мордред, открывая дверь и наблюдая, как девушка склонилась в реверансе, почти проливая два ведра горячей воды, которые она держала в руках. Позади него стояла еще одна служанка, держащая свои два ведра. Обе девушки смотрели на него, ожидая приказов. - Просто оставьте их у ванны - вздохнул юноша и жестом указал на пустую ванну, которая стояла в его покоях с первого дня, как он прибыл. Казалось это было целую жизнь назад, хотя едва ли прошло и пару месяцев. Тем не менее девушки не спешили уходить, их взгляд был прикован к бледной накаченной груди, выглядывающей из-под расстегнутой рубашки. Обе служанки старались спрятать свои счастливые улыбки, которые пропали сразу же, как только Мордред обратился к ним, вложив в голос всю суровость, которую только можно было вложить. - Вы свободны, я не нуждаюсь в помощи - может он и не знал, как заставить их прекратить хихикать каждый раз при встрече, но он знал, что испытывает огромное облегчение, когда никто из них не попадается ему на глаза. Рука сама потянулась к амулету, сжимая его в кулаке. Он хорошо помнил, что этой вещичкой он обязан ей. Моргана - ее имя он всегда шептал с неким трепетом в голосе, словно молитву. И словно молитву он смел произносить его только в одиночестве. Он не мог ее убить, даже если она стояла на пути к его цели. Он мечтал пробраться к верху, мечтал найти способ изменит ситуацию для собственного рода. Она же была женщиной, сошедшей с ума от желания сокрушить сводного брата и всех его приближенных. Мордред боялся, что может разрушить все то, что друид мог бы выстроить миром. Сначала он хотел, чтобы Артур умер, но возрастом, юноша начал рассматривать все новые пути для достижения этой же цели. Ведь должен быть способ, который не приведет к жертвам ни той, ни с другой стороны! Однако даже являясь рыцарем, Мордред не получал полного доверия от своих соратников. Они не смотрели на него со страхом, как некоторые горничные, но в их взгляде читалась тревога. Даже друиды, жившие с ним достаточно долгое время бывали испытывали дискомфорт рядом с юношей, а те, кто не имел ни малейшего понятия кем он является, понимали , что Мордред чем-то отличался от них. Мерлина друид старался избегать, хотя и понимал, что тот не решиться раскрыть секрет Мордреда, ибо раскроется сам. Таким образом, сущность Мордреда оставалась тайной, спрятанной под толстой кольчугой и алым плащом, с красовавшимся на нем золотым драконом дома Пендрагонов. Мордред оделся как один из них, но он никогда не станет одним из них. Они улыбаются ему и шутят, притворяются, что являются его братьями, однако друид чувствовал их беспокойство так ясно, как если бы они говорили о нем вслух. Король Артур, несмотря на его доброту, которую он всегда проявлял к другим, никогда не одаривал Мордреда особой теплотой, что бы юноша не делал. Да и в последнее время, ему казалось, что он больше не хочет пробовать добиться доверия. Королева Гвиневра была немного лучше своего мужа, каждый раз элегантно проходя мимо него, она одаривала юношу вежливым кивком, но не более. Иногда она что-то шептала мужу, и Мордреду казалось, что речь снова шла о нем. В такие моменты в нем рождалось чувство презрения и еле сдерживаемой злости. Ты никогда не будешь походить на них, и за это они всегда будут ненавидеть тебя. - прошептала Моргана ему в ухо, в тот самый вечер, когда предложила ему разделить с ней ужин, в обдуваемой ветрами, крепости. Она никогда не смотрела на него со страхом или беспокойством, только с любовью и теплотой в глазах. В его жизни никто никогда не смотрел на него так. Там во внутреннем дворе, где она вновь увидела его после стольких лет разлуки, ее глаза расширились от удивления, зеленые, какими он их и запомнил из детства. Один из наемников пытался заговорить с ней, но она одарила его презрительным взглядом, как будто этот человек был не чем иным, как гудящей мухой, все ее внимание было приковано к Мордреду. Он снова почувствовал себя ребенком, когда она положила руку ему на плечо и произнесла его имя, казалось, что его дух вернулся из потустороннего мира, на его лице появилась радостная улыбка, которая была адресована только ей. В любой другой ситуации он бы ухмыльнулся или изобразил бы краткую усмешку, но улыбки, они принадлежали только одной Моргане. Возможно его мать была такая же, если бы она не покинула его. Из-за собственной смерти или нарочно, Мордред никогда этого не знал. Иногда, в темноте ночи, он задавался вопросом, знала ли его биологическая мать , что он жив, а не погиб, когда его оставили умирать в холодных лесах, в другие моменты, он спрашивал себя, были ли некоторые слухи правдивы, и он действительно является ребенком Фэйри, существ старой магии. Все, что он знал - это то, что он был безымянным мальчиком, которого боялись собственные родители, он понял это, когда вырос. Друиды спасли его, дали ему имя, но они никогда не любили его. "Мне жаль...мне так жаль". Шептал он в благословении, погружаясь в горячую воду, нагревая ее своей магией, пока она не ошпарила его, как будто в наказание за предательство. Ее взгляд, когда он воткнул нож ей в спину, был уже достаточным наказанием. Он никогда не чувствовал себя настолько несчастным. Тот факт, что он сделал это, стал его самым глубоким сожалением, и оно съедало его каждый день, словно омертвелая плоть, высасывала из него жизнь. " Я прикажу слугам принести тебе что-нибудь поесть". Она шла грациозно, как и любой дворянин, высоко подняв голову, не обращая внимания на одежды и юбки, тянущиеся позади, оставив наемников во дворе смешиваться с ее грубыми саксоми. Они ждали дальнейшей работы, и Моргана оставила их, чтобы они могли найти свой собственный очаг на ночью. Но Мордреду не разрешили отказать ей в компании, не то, что он бы жаловался, и поэтому он последовал за ней, оглядываясь, пока она не скрылась внутри. Это место было не достойно ее, но он пришел и понял, что тут она просто выживала, под всеми этажами она искала что-то, то, что навсегда избавит ее от руин, таких как эти. Она подошла к нему ближе и, размотав шарф, приложила ладонь к его щеке. "Такой холодный. Неужели ты не мог развести себе огонь про помощи магии, чтобы согреться?" "Я был с наемниками и выдавал себя за одного из них, я не мог позволить себе действия, которые могли бы выдать меня. Тем более я не имею такую власть над ними как вы, миледи" На ее лице отразилось неодобрение обращения, они оба остановились в зале. "Мордред, я понимаю, прошло много времени, но разве ты не помнишь, что я тебе говорила?" "Верно, прости ...Моргана" - он опустил голову, пытаясь побороть застенчивость, которая буквально изводила его. Он не мог позволить ей думать, что он все такой же кроткий. Ему было почти восемнадцать, в этом возрасте человек вырастал во всех отношениях. Так почему она все еще могла заставить его почувствовать себя снова ребенком? " Идем, я посмотрю можем ли мы найти тебе одежду по-лучше, тебе пора избавиться от этих лохмотьев." Она снова начала прохаживаться, Мордред не мог отвести взгляда от ее горой походки. ЕЕ уверенность витала вокруг нее, как оранжевый ореол вокруг огня. Она изменилась, ее испуг сместила твердость, и Мордред не мог понять восхищает его это или заставляет беспокоиться. И все же в ней было столько материнской любви, казалось, что ничто не изменилось, но он знал, что это не так. Он задался вопросом, был ли он единственным, к кому она была привязана, но гордость не позволила бы ей ответить. Позже, пожирая мясо и обгладывая кости, он рассматривал Моргану из-под ресниц, длинных и густых, как и ее собственные. Она могла показаться его биологической матерью, взгляд обоих был одинаково устрашающ. Глаза у них были разные, но обладали одинаковым внутренним светом. Он усмехнулся, поскольку заметил, что у них даже скулы были похожие и волосы цвета вороньего пера. Также, была схожа и их ухмылка - приподнятый уголок рта, краткая, словно у кошки. Она все еще была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел, как будто Богиня выбрала каждую особенность вручную, чтобы создать идеальное сочетание. Она пристально наблюдала за ним, и он заерзал на жестком деревянном стуле. Поймав ее взгляд, он уткнулся глазами в свою пустую тарелку. на ждала ответа, но ему нечего было сказать, и она продолжила." Магия для нас опасна". Её слова скрывали за собой очевидную скуку, как если бы Моргана говорила их настолько часто, что они стали также не значимы, как тупой клинок. "Это было нелегко." Его ответ был таким же усталым, и он слабо улыбнулся, надеясь, что они могли бы поговорить о чем-то еще, но в глазах Морганы отражались ее намерения, как, впрочем и всегда. Он произнес эти слова на выдохе, уход от правды, которую ему удалось понять самому, зреющую под тяжелой рукой многих, кто презирал обладателей старой крови, боль предательства от тех, которым он ошибочно доверял, делали его слова тяжелыми, а его память придавала им особую яркость. Моргана откинулась кресле, нарезая острым кинжалом яблоки, с такой кровожадностью, будто перерезала горло одному из своих многочисленных врагов. Она широко улыбнулась, показывая свою гордость за Мордреда. " Ты многого достиг". "Я научился" - его голос почти сорвался на шепот- "Я должен был". Он набрался смелости и рассказал, как отряд упустил Артура. Эти красивые глаза загорелись ненавистью и всепоглощающей злобой. " Я хочу видеть, как ворон будет клевать его внутренности!". Мордред пытался успокоить ее, но ничего не вышло, тогда то он и начал думать, что она не могла ему помочь. Мордред понял, понял, что злость погубит ее, а также понял, что он должен был попытаться предотвратить это, нужно было найти лучший способ, чем нож в спину. Закрытые веки распахнулась, и он увидел себя в зеркале на другом конце комнаты, темная челка спадала на лоб, как будто делала это специально, чтобы скрыть вину в его глазах. Был ли он неправ? Была ли Моргана безумна или действительно говорила истину? Ненавидел бы Артур его, как и все остальные, узнав правду? Ее слова вновь прозвучали в голове "Ты никогда не будешь походить на них, и они всегда будут ненавидеть тебя за это." Ее голос преследовал его, даже когда он попытался заснуть, положив раскалывающуюся от боли голову на подушку. "Мордред..." вновь прошептала она, юный друид лишь сильнее зажмурился и закрыл уши руками, только бы не слышать ее голос. "Прости..." - Зарыдал он, слезы, которые он так долго сдерживал, наконец вышли на волю."Пожалуйста..., Пожалуйста, поверь мне..." "Ты предал меня ради этих убийц и трусов. Они овцы, а меня убил ты. Как ты мог?" В ее голосе проскакивали нотки обвинения, боли и печали. "Я думала, ты любил меня, как я любила тебя, ты был единственным, кто у меня остался, и ты оставил меня умирать." "Нет!"- взревел он, приняв на кровати вертикальное положение, слезы буквально струились из глаз. В комнате было темно и тихо, тонкий лучик луны, проходящий через щель между занавесками, отражался в ванной, которой он так и не воспользовался. Она не может быть мертва, он не смертельно ранил ее, он только хотел остановить Моргану, но сейчас это было слабым утешением. Он забрался под одеяло, боясь закрыть глаза и вновь увидеть ее полное боли лицо, обвиняющее его. Мордред скучал по ней, скучал по ее улыбке, скучал по тому, как она касается его лица и думает о нем как о равном. Она была самым близким человеком, которого он когда-либо имел. Нет, Камелот не заменит ему этого. Поэтому он все же закрыл глаза, наслаждаясь ее голосом каждый день, пусть даже этот голов винил его. Каждый день он се больше представлял ее на троне место служанки, на которой имел глупость жениться король. Каждый день ее злоба се больше проникала в его собственный ум. "Они будут служить тебе, я обещаю. Я добьюсь этого" - он присягнул Моргане, которая появлялась каждую ночь. "А если они этого не сделают?" - этот диалог стал для него колыбельной, безумной колыбельной, но не менее успокаивающей. Он улыбнулся темноту, улыбкой, которую дарил только ей. "Тогда убью их, я убью их всех...Я сделаю это для тебя, мама"