Серый

А ты слышишь его? Этот крик, что звучит, средь миров. В Мироздании противнее слов не звучало. Они тихо, но чутко поют прямо в душу. Пальцы скрестив, но, конечно, касаясь подбородка твоего. И снова зачем-то поют о самом лихом, о чём бы лучше ты не вспомнил никогда. И снова ты будешь молится богу, которого никогда не видел, чтобы снова влюбиться в того, чьи мысли никогда не были рядом с тобой, кто был рядом, но никогда не был близко. Ты чувствуешь это? Как будто снова распадаешься на сотни, нет, миллиарды маленьких осколков, душа в душу совпадающих с его кровью, пролитой на твои же руки. Они уже по локоть в крови твоих друзей, которые в последние секунды своего бытия молили тебя о том, чтобы ты спас их души, чтобы ты протянул эту чёртову колбу с зельем. Но ты говорил нет, ты отказывал тем, кто дороже всех, кто был дороже, чем этот мир, чем этот титул. Ты ломался. Каждый раз снова, каждый раз отчётливо понимая, что так надо. Что архидемона не победить, если жалеть. А жалеть нельзя, ты горько и терпко чувствовал на языке, что такое смерть, что такое боль и обида за любимых. Ты слушаешь меня, милый? Почему ты отмахиваешься рукой, словно я муха, которая мешает тебе спокойно поесть в харчевне. Почему ты опять не хочешь меня услышать, называя сумасшедшей и сбредившей, хотя сам опускаешь взгляд, думая, как же ещё отвлечь меня от этой темы, чтобы я снова и снова не говорила тебе о долге, чтобы ты не вспоминал. А помнишь, серый? А помнишь, как ты, с презрительным выражением убил ту женщину. Говоришь, это было порождение тьмы? Что ты не такой, как эти "судьи мира", провозгласившие себя храмовниками? Тогда я встану на сторону монстров: почему бы не убить тебя, ты же серый страж. А, точно, что же ты думаешь о храмовниках? Свирепые, тупые, пустоголовые, несправедливые идиоты с железными шлемами вместо головы и пустыми черепными коробками? Потому что ты маг? Потому что они запирали тебя, обучая всему, что ты знаешь сам сейчас? Спасая тебя и людей от твоего дара? Что-что? Ты был в заточении? И я тоже была в заточении. И меня убивали. И почему ты смеёшься? Почему твои волосы цвета льна, так грязны? Нет, не в том дело, мылся ты сегодня или нет. Они такие тёмно алые, все в крови, кончики запачканы в уличной грязи, уличной пыли. Почему ты плачешь? Ты же выполнил свой долг? Почему твои синие глаза, цвета глубокого моря, так печальны и грустны? Почему они наполнены слезами? Что-что? Ты поступил не так, как хотел, а действовал по воле судьбы и пророчества? А что такое пророчества? Может, Богиня, в которую ты не веришь, а, серый? Что ты хочешь сказать? Ах, тебе трудно говорить из-за слёз, застрявших в горле комом? А почему ты раньше не плакал? Почему ты резал руки, почему не плакал, почему пытался потушить боль болью? Почему ты не хочешь спеть со мной? Я не исчадие Пустоты, и я не посмею осуждать тебя, серый страж. Я всего лишь рассказываю тебе горькую историю бренного мира. Нет-нет, я совсем не про тебя говорила. Ты мне не веришь? Ну и глупый, лучше послушай мою новую песенку, про то, как серые стражи от Мора избавили Лоттеринг. И почему ты снова плачешь? Может, потому, что вся земля, на которую ты приходил, стала буреть от крови? Почему ты закрасил тот город чёрным на карте, не возвращаясь туда больше никогда? Ты не забрал оттуда никого. Не попытался даже спасти тот город, ведомый лишь долгом перед серыми стражами. Серый, ты снова стоишь на пепелище. И больше никогда не сойдёшь с этого места, пока не почувствуешь на губах своих вкус пепла. Это вкус победы, Серый.