***
Я распахнул глаза. Повсюду было темно, но я чувствовал себя куда лучше, чем обычно. Не было уже привычной тяжести в груди, трудности в дыхании, затуманенного взора, почти полной отрешённости от реальности и осознания своей сломанной психики. Обстановка не напускала страх — не было слышно душераздирающего крика или вещей куда хуже этого. Перекинул ноги через бортик койки, спрыгнув на пол. Оставшись сидеть на корточках, я лёгким движением руки схватил с тумбочки лист со своим художеством и взмахнул им, опуская на пол. Карандаш оказался в моей руке, в который раз за этот весенний месяц я начал вырисовывать непонятные никому образы. По крайней мере, мне так рассказывали. Сам я тогда в сознании не был, подобно лунатику. «Стоп, что я делаю?» — пронеслось у меня в голове. Именно с того момента я начал понимать происходящее вокруг. Мне всё это казалось реальностью, но это был сон. Хотя… Я не был уверен ни в чём. Я следовал инстинктам, словно животное. Повернувшись на стопах, я увидел перед собой чуть светящийся силуэт. «Что? ..». Всё оборвалось. Глаза застлала темнота ночи…Часть 3
8 октября 2014 г. в 20:15
Я огляделся, чтобы понять, где я и что со мной происходит. Перед моим взором открылись серо-белые стены. Бледный свет сумерек сквозь окно проникал в помещение, освещая тем самым половину комнаты. Где я? Чёрт, я даже не помню, как здесь оказался. Что это за место? Неужто я опять сплю? Мои странные рассуждения прервал звук открывающейся двери.
В неведомое мне место вошла какая-то женщина, её одежда была больничной. Я повёл головой, украдкой взглянув на окружающие меня вещи. Сам я лежал на обычной кровати, которые обычно есть в больницах. Видимо, я был в палате, но… Тогда я не помнил, какой больницы.
Я вздрогнул от прикосновения рукой ко мне. Зрачки в моих глазах увеличились от страха. Я не знал, как попал сюда. Я вообще ничего не помнил.
— Как тебя зовут? — услышал я сквозь замутнённое сознание. Но я не мог ответить, так как ничего не помнил. Я повернул голову в другую сторону от медсестры. Глаза почти полностью покрыты белой пеленой, казалось, что я слепой. Но нет. Это происходило из-за моего равнодушия, страха и отрешённости.
Я пожал плечами, не в силах выдавить из себя хоть какой-то звук. Единственное, что крутилось в моей голове — это отрывки песен, некоторые имена, моменты жизни. Голова кружилась, движения сковывало необъяснимое нытьё в теле. Я и не заметил, как недавно стоявшая возле меня медсестра удалилась из палаты. После хлопка дверью я приподнялся и обвёл глазами всех находящихся здесь людей. Моя койка оказалась ближе всех к окну, по правой стороне комнаты. Всего было четыре. Один из моих соседей был в смирительной рубашке, из-за чего я сильнее вжался в свою лежанку.
Внезапно захотелось спать, веки опускались сами собой. Но я боялся засыпать после месяца мучений с теми снами, из-за них каждый шорох казался зловещим. Словно сейчас кто-то схватит тебя за шею, холодные пальцы будут оплетать её, сжимая сильнее. Пока весь воздух не выйдет из лёгких…
Невольная дрожь пробежала по моему телу. Пусть я больше ничего не помнил, но сны будут кровавым отпечатком в моей памяти, я ни капли не сомневаюсь. Показалось, что холод проник через открытую форточку, пробежал по коже…
— Тоже не помнишь, как тебя зовут? — произнесла девушка, лежащая на койке слева от меня. Я медленно повернул голову, не сразу сообразив, что она сказала и уставившись на неё удивлённым взором. — Не удивляйся сильно. Небось, даже не знаешь, где ты. — Сказать мне было нечего. Я лишь слабо кивнул. — Психиатрическая больница… Повезло тебе, чего уж тут.
Я ещё больше распахнул глаза от смешанных эмоций. Слишком много информации лилось в мою голову, поэтому я предпочёл отвернуться и попробовать заснуть с надеждой, что в этом месте у меня всё пройдёт. Я перевернулся на правый бок, к окну, сжавшись чуть ли не в комок. Желание спать стало пропадать, я прикрыл глаза, по-прежнему немного осматривая помещение. На маленькой тумбочке с закруглёнными краями возле меня лежал тот же лист формата А3. Тупой карандаш лежал рядом.
Я знал, что это мой рисунок, который каждый раз, после каждой ночи, я прорисовывал всё чётче. Но пока там не было изображено хоть что-либо понятное. Я сам не знал, что я рисую. Просто отдельные линии, каждую ночь складывающиеся в неизвестный мне силуэт. «Теперь я точно сумасшедший…».