* * *
Песня «Инкогнито» вплелась в репертуар, как влитая, щеголяя завидным дуэтом и полусерьёзным видеорядом. О том, кто же стал вторым вокалом, разговоров было много, но негатива не было. Стас умел петь не хуже, чем играть. И хотел не меньше. — Может, заведём свою группу? — ненароком спросил, отпивая что-то ледяное из высокого бокала. Фруктово-химический напиток отдавал солью, апельсином и хулиганствами. Отдохнуть удавалось лишь летом, и то недолго. Гастрольный график многого не позволял. — А петь мы что будем? — Анатолий взглянул на него с интересом. — А петь будем песни, — улыбнулся Стас. — Мои. — Ты и так уже песни поёшь, свои, — отозвался Алик. — Или тебе мало? — Во-первых, почти не свои, а во-вторых, почти не пою, — Стас отставил бокал, расправляя плечи. — «Пикник» — не моя группа. Объяснить это друзьям и знакомым удивительно нелегко. Много ли свободы в группе, которой три десятка лет? Конечно, она проглатывала изменения, подчиняя себе пространство и время, но крупинками, и кипятила в себе потом месяцами, как удав. Стас и сам был младше «Пикника», в котором играл, и в целом казался себе… Особенным. Новым. Совсем другим. — Поедем ко мне, я вам покажу, — улыбнулся он. Братья переглянулись, но возражать не стали. Всё равно расставаться со Стасом не хотелось. Свободным он бывал нечасто, и неизвестно, когда им удастся посидеть втроём. — И инструменты там есть, и мои все за городом. Серо-голубые сумерки загустевали; щурились цветные огни; мелькали, сливаясь, прутья мостов. Скрипели ножки стульев, принесённых из кухни. Щёлкал выключатель, наполняя мастерскую неожиданно ярким светом. Чужие инструменты были непривычными, и сама мысль о том, что будет дальше — тоже, но все трое делали вид, что ничего особенного не происходит — только улыбались нахально и торжественно. Группа «Инкогнито» родилась не как музыкальный коллектив и не могла им стать.* * *
— Толик, ты сейчас сбился, — нахмурился Стас. — Вот-вот, — серьёзно добавил Алик. — А ты фальшивил в прошлый раз, — покосился на брата Анатолий. — Заново! Хуже редких репетиций только репетиции частые — это группа «Инкогнито» поняла быстро. Или даже не поняла пока. Одно было ясно: репетиции — это тяжело. Где-то чудовищно далеко, за обитыми колючим войлоком стенами щебетали бодрые люди, разливались лужи и правила весна. Им же, как честным благородным музыкантам, собравшимся теперь уж точно играть вживую, полагалось усердно репетировать. Новый барабанщик Саша был настоящим профессионалом, но сработаться с ребятами пока не успел. Мироновы срабатывались всю жизнь, зато не успели пока стать профессионалами. Стас включал в себя двух-трёх музыкантов опционально плюс певца, и им всем нужно было поладить между собой. Казалось странным, что в свободные выходные они вместо отдыха приходят в студию вчетвером. Но и работой это не было. Терпеливые, но настойчивые придирки Стаса, слишком уж хорошо знающего, как что нужно делать, десятки случайных сбоев и значительных мелочей — жизнь бесшумно звенела, смешивая четверых человек и соединяя в целое. Мозаика вышла интересная. — Вот, теперь не фальшивим, — бодро заключил Стас, выводя последнюю ноту. — Мы-то не фальшивим, а ты съехал, — буркнул Анатолий. — Я просто устал петь одно и то же в пятнадцатый раз. А у нас сегодня не одно, так другое. — А должно быть «Одно на другое», — отозвался Алик. — Непорядок! — Тяжело в учении, — улыбнулся Саша. — Не ворчите, скоро по домам пойдём. — Может, перекусить заодно заедем? — добавил Алик. — Поболтаем спокойно, без инструментов. Посетителей в кафе было полно, но никто не приметил знаменитого Стаса. Пока Саша объяснял братьям что-то околомузыкальное, но далёкое от «Инкогнито», он прихлёбывал горячий чай и глазел в окно. Пить после долгого пения хотелось ужасно. Ребята выглядели уставшими и голодными, хотя время едва подползло к полудню. Жизнь музыканта куда сложнее, чем кажется, а у них пока и была только запись альбома да репетиции. А потом начнутся концерты, дороги, гостиницы, декорации, постановка звука, света и всего на свете… И не разбегутся они, как мыши, от таких перспектив? — О чём задумался, Стас? — окликнул Толик. — Лучше супчика съешь, пока не остыл. Бодрое довольное молчание говорило больше, чем слова. За маленьким столиком четверо друзей возвышались тяжёлыми мраморными колоннами, новейшими небоскрёбами, и изредка сталкивались локтями пересмеиваясь. Нужно было больше хлеба, салфеток и места. Больше еды и сладкого горячего чая, в конце концов. — А тут мило, — заключил Алик, когда все пообедали и пришли в себя. — Может, в следующий раз опять зайдём? — Зайдём обязательно. За мой счёт, — улыбнулся Стас.* * *
— Все готовы, ничего не забыли? — иронично спросил Эдмунд. — Да вроде, — ответил Стас. — И никого. Инструменты там уже, и Домбровский подъехал. Он обещал отзвониться, если что-нибудь не найдёт, но у нас пока и забывать-то нечего. — Волнуешься? Первый концерт, как-никак. — Да какой первый! — отмахнулся Стас. — Это у Толика с Аликом он первый, а я привык давно. Серебристый блеск в глазах и непривычная молчаливость выдавали обратное, но спорить Эдмунд не стал. Тревога ни к чему хорошему не приводит. Куда важней мастерство, опыт и вера в себя. Маятник качнулся, разгоняя новую удивительную историю, и ничто уже не могло её остановить. Оставалось вцепиться покрепче. — Песни-то доделали наконец? — тихо спросил он. — Партии немного другие, и на репетициях всё отлично, даже совсем свежее. Но доделали… Как их доделаешь? — Сегодня вечером и доделаешь, — заметил отец. — В каком смысле? — Стас нахмурился, цепляясь пальцами за кромку стола и уставившись в пол. Присесть за весь день ему так и не удалось, но сегодня Эдмунд жалеть его никак не мог. — Не хватало, только чтобы что-нибудь навернулось. — У нас что только не наворачивалось, — улыбнулся Эдмунд. — И ничего, как-то обходились. Не думай о плохом. Сегодня ваша группа по-настоящему зазвучит. Осталось сделать самое главное. — Главное? — удивился Стас. — Всё главное сделано давно! Группа собрана, альбом выпущен, песни гуляют в чартах и играют на радио, интервью даны, диски продаются, даже клип снят! — Осталось тронуть живых слушателей, — закончил Эдмунд. — Последний штрих! Просто сделайте, чтобы дома без ваших песен казались им чужими, боль отзывалась внутри твоими словами, а каждый концерт стал праздником. И начать лучше прямо с этого. Стас поднял взгляд: растерянный, но со знакомым задорным вызовом.