Шрамы

Я всегда удивлялся людям. Некоторые из них прекрасны, некоторые уродливы, даже противны, а есть что-то среднее. Я узнал, что внешность человека зависит от шрамов на сердце всего несколько лет назад: насколько оно изранено любовью, настолько и тело человека изуродовано. На теле моей матери и на теле отца тоже было много шрамов. Они есть и сейчас. Когда я спрашивал про эти шрамы, они отшучивались, но с каждой их ссорой шрамов становилось больше, а во время одной из них мама лишилась мизинца на правой руке, отец ногтя на этом же пальце. Только тогда меня посвятили в эту правду, недоступную еще тринадцатилетним детям в нашем мире. Оказалось, что женщины намного чувствительней, и тела у них изуродованы намного больше, чем у мужчин. В тот день я был очень благодарен родителям за то, что родился мужчиной. На несколько лет я забыл думать об этом вопросе и вспомнил только, когда мне было семнадцать. Мне нравилась девушка. Она была очень красива, невыносимо красива, но также холодна, как лед. Я получил первый отказ в своей жизни. Кольнуло сначала в груди, а потом на руке, на предплечье появился синяк. Тогда я вспомнил и мне стало очень интересно, как же люди получили свои шрамы, и как они обходили любовь стороной. Я пошел в парк. Там всегда гуляло много народу, и всегда было с кем поговорить. На скамеечках в тени деревьев сидели девушки и парни, женщины и мужчины, старики и старухи. И на каждом из них было разное количество болячек, синяков, шрамов. Я сел к старичку. Он одиноко сидел на краю кованной скамейки и смотрел на ясное голубой небо. На его руках не было никаких следов неудавшейся любви, лицо было только в морщинах от старости. Я уверен, он был красив в мои годы. Я украдкой поглядывал на него и не знал как начать разговор. Не спросить же напрямую. Он начал разговор. То ли ему было просто одиноко и он хотел с кем-нибудь поговорить, то ли он сразу понял, что я от него хочу. В любом случае я был ему благодарен. — Мальчик, — позвал он, не отрывая свои поблекшие голубые глаза от созерцания ясного неба. — Да? — я подвинулся к нему поближе. — Ты молодой, а тебе уже было немного больно, — сказал он, взглянув на мой синяк, а затем в глаза. От этого пристального взгляда у меня по телу пробежали мурашки. Старик снова поднял свои глаза на небо, — Скажи, как тебя зовут? — Эрнест Халь, — без промедления ответил я, а потом поспешно добавил: — Друзья зовут меня Эрни, — я не люблю, когда меня называют полным именем — слишком долго. — Эрни, — повторил старик, — Ты, наверное, хочешь знать, почему мое тело тронула только старость, — я кивнул, а старик хитро сверкнул своими поблекшими глазами, рассматривая меня. — Тогда сначала расскажи, как ты получил этот синяк, — он взглядом указал на мою руку. — Я просто полюбил и был отвергнут, — ответил я, пожав плечами. Старик улыбался. — Значит, не сильно любил, — я опешил, а старик продолжил. — Синяки появляются только от не сильной любви. Скажи, а она, твоя избранница, любила другого или была тверда, как сталь и холодна, как река зимой? — Как река зимой… — мы помолчали. Он снова начал рассматривать небо. На синей глади виднелись призраки облаков, а солнце светило так ярко, что глаза слезились. — Я расскажу тебе, — опять первым начал старик, за что я снова был ему благодарен. — Но ты пообещай мне, что сможешь вывести мораль из этой истории, основу нашей жизни и выбора людей. — Обещаю, — сказал я и приготовился слушать. — Это было зимой… "Моросящий, совсем не зимний дождь омывал землю и готовил ее к предстоящему снегу. Небо было скрыто за тучами, а солнце совсем не освещало землю. Все нормальные люди в такую погоду сидят дома или на работе, пьют теплый чай или горячий кофе, но только не парень, который шел по мокрым дорожкам. Он постоянно оглядывался и одного взгляда на него хватало, чтобы понять: он от кого-то убегает, пусть и шел он всего лишь быстрым шагом. Стоило парню вздохнуть, поняв что за ним никто не идет и немного замедлить шаг, как перед ним появилась девушка. Черные волосы выглядывали из-под шапки, натянутую на самые глаза, а на кистях рук, на которых не было перчаток, горели глубокие порезы, и раны пузырились кровью. — Привет, — она махнула рукой, и из одной раны на пальце к запястью скатилась капля крови. — Мари, — парень нервно улыбнулся, посмотрев сначала в ее каре — зеленые глаза, а затем спустившись взглядом к шее, где виднелся синяк. — Давно не виделись. — Да, давно, — отречено ответила девушка. — Прогуляемся, Маркус? Мы давно не разговаривали. — Да, давай, — согласился парень и понял, что поговорить со своей подругой детства ему все — таки придется, хоть он пытался старательно избегать ее. Ведь он знал причину ее шрамов. — Мы тут недавно с мамой к вам заходили, — начала Мари с грустной улыбкой, смотря себе под ноги. — Тебя не было, — Маркус промолчал. Что он мог ответить? Ничего, решительно ничего. — Почему ты так резко перестал со мной общаться? — задала так долго интересующий ее вопрос девушка и с надеждой посмотрела на парня. Тот тяжело выдохнул. — Не отвечаешь, — констатировала факт Мари. — Прости, — все что смог выдавить из себя Маркус. — Тебе не за что извинятся, — улыбнулась она, засунув руки в карманы куртки. Они прошли еще немного времени в немой тишине. Даже тарахтения машин не было слышно. Было очень неловко, а Маркус видел как с каждым шагом, Мари становится все тяжелее от слез, которые давили ей на душу, которые она пыталась скрыть от него, но он только сделал вид, что не замечает этого, и на первом же повороте они расстались. Через несколько дней они снова встретились, только теперь на лице Мари была только решительность, которая сделала черты ее бледного лица немного грубее. Не осталось и следа той грустной улыбки, а раны на руках перестали кровоточить. Обменявшись рядовыми фразами, они опять шли в институт молча, но вокруг них витало напряжение в и так холодном воздухе. — Я тебя люблю, — вдруг выпалила Мари и остановилась около ворот института. Маркус тоже остановился и посмотрел на подругу, недоумевая. — Я тебя люблю, — зачем-то повторила она, и по ее щеке потекла слеза. — А ты меня нет. Маркус молчал и смотрел, как на руках и шее девушки остаются следы боли ее сердца. Она продолжала говорить. Все ее эмоции вылились в эту пару предложений, как-будто прорвало плотину. — Ты — бессердечный, ты хочешь лишится настоящего счастья из-за внешности. Я тебя ненавижу! — выкрикнула последнее предложение Мари, будто против своей воли, продолжая лихорадочно дергать замочек своей куртки. — Успокойся, — ответил на ее слова парень, не переставая следит за появлением новых ран на ее теле. Одно обстоятельство удивило его. Лицо осталось прежним. Никаких порезов, никаких синяков, гноящихся болячек, косоглазия. Ничего. Оно было все так же прекрасно. Мари замолчала и опустила голову, давясь слезами. Было больно в душе, и эта же боль тот час сказывалась на теле. Она медленно отвела взгляд, полный боли, необъяснимой для Маркуса, улыбнулась каким-то своим мыслям и ушла." — С тех пор я ее не видел и убедился в том, что любовь худшее из того, что может случится с человеком, — закончил старик, а я так и не оторвал от него взгляд. — Ну? — он впервые за весь свой рассказ посмотрел на меня. — Что же ты понял из моей истории? — я замялся. Честно, я не понял почему на лице этой Мари не отражались последствия ее любви. Это казалось очень странным. — Ты должен решить это сам. А сейчас послушай меня, — старик снова посмотрел в небо. — Люди по разному относятся к этому чувству. Мари была одна из людей, которые верят в любовь, она не представляла жизни без нее. Есть такие люди, как я, которые отрицают это чувство, предпочитая не портить свою внешность. И есть люди, которые не гонятся за любовью. Им все равно есть она или нет. Ты, я думаю, относишься к последним. А теперь скажи мне, что ты понял из этой истории? — на этот раз я уже не мялся, но хорошего ответа в голову не пришло. — Может она подпитывала себя надеждой, на то, что вы когда-нибудь обратите на нее внимание и откажетесь от своих принципов? — глупый ответ. Они же больше не виделись. — Глупый ты, мальчик, — сказал старик. — Она просто придумала себе эту любовь. Она не была настоящей. Я понял это только несколько лет назад. Такие люди приносят сами себе боль и сами же придумывают себе счастье, пытаясь ощутить настоящее. — да, я и правда глупый. Ответ прост, но найти его очень сложно. — Если ты хочешь понять природу человека, тебе следует начать путешествовать по миру. В нашем маленьком городишке ты не услышишь интересных историй, — старик снова посмотрел на меня пронизывающим взглядом, а я встал со скамейки. — Спасибо вам, — сказал я. Старик улыбнулся, а я ушел. В тот день началось мое скитание по миру. Я собрал вещи, взял все свои денежные сбережения, попрощался с матерью и отцом и пошел на поиски интересных историй, на поиски самых затрагивающих людей вещей, на поиски смысла этой жизни.