Часть 2
30 мая 2015 г. в 22:15
Я положила телефон. После разговора со Зверенышем настроение было паршивое. Сидеть дома, как загнанный зверь, не хотелось, но и идти в шумную компанию тоже. Именно поэтому я решила прогуляться по набережной или тихонько посидеть в ближайшем парке. Написав подруге СМС о том, что я пошла проветриться и мой телефон может разрядиться, я собралась и вышла на улицу.
Погода была пасмурная. Темные дождевые тучи так затянули небо, что у солнца не было шансов подарить жителям города свое тепло. Дойдя до ближайшего парка, я купила себе воды и мороженое и села на скамейку. В наушниках играла музыка, незаметно для себя, я начала шепотом подпевать. Но неожиданно музыка остановилась и на экране высветился входящий вызов «Хасик». С каким-то непонятным настроением я ответила на вызов.
— Алло, привет, — ответила я.
— Привет, Кинд, ты сейчас где? Хотел бы встретиться, — тон был серьезен, что кажется не характерно для КВНщика.
— Я в парке, хочешь — приходи.
— Значит, я тебя вижу, обернись, пожалуйста.
Я в шоке поворачиваюсь и вижу Никиту. Он был в джинсах и футболке. Она очень шла ему, и мне очень нравилась. В руках был букет белых роз.
— Киндер, мой дорогой Киндер, этот красивый букет для тебя, — с улыбкой произнес парень, протягивая мне букет.
— Господи, Хасик, спасибо! — я обняла его и поцеловала в щеку. Прохожие косо поглядывали на нас из-за наших прозвищ.
Неожиданно начал накрапывать дождь. С каждой минутой он становился все сильнее. Прятаться под деревьями не было смысла, а до ближайшего магазина было неблизко, да и неизвестно сколько мы простоим в нем.
— Насть, пошли скорее, промокнем же! — потянул меня Хакас в сторону выхода из парка.
— Может такси вызвать? — спросила я с надеждой.
— Я уже давно вызвал…
Было легкое непонимание сказанной фразы. Как оказалась, возле входа в парк стояла машина, на которой красуется реклама такси. Аверичев открыл передо мной дверь и села на заднее сидение, после чего обошел машину и сел рядом.
— Куда поедем? — безразлично спросил пожилой водитель.
— Красноармейская 55, — сказал Никита.
Мы поехали к нему. Я была рада этому факту, ведь у меня дома было не прибрано. Да и как говорится, стены давят. Через 30 минут мы были уже около подъезда, пока Никита расплачивался с водителем, я вышла из машины и двинулась в сторону подъезда. Оказавшись в квартире, я разулась и прошла на кухню.
— Чай хочешь? — в голосе Никиты звучало столько заботы, что я невольно заулыбалась.
— Не очень… Хочется чего-то другого… — загадочно заулыбалась я.
— И я знаю чего… — услышала в ответ.
Он подходит и берёт моё лицо в свои тёплые ладони, наклоняется и целует меня, и я тут же ощущаю его горячий, влажный язык на своих губах. Он по-хозяйски раскрывает их, углубляя поцелуй, касается моего языка, и у меня, кажется, теперь подкосились ноги, потому что я тут же хватаюсь за его плечи и вжимаюсь пальцами в его кожу. Какой же он горячий, невероятно горячий сейчас! Настойчиво и властно он ласкает мой рот, тем временем я ощущаю, как он опускает руки ниже и чуть ли не толкает меня к своей груди.
Его пальцы судорожно расстёгивают каждую пуговицу моей блузки, и мне всё равно.
Его губы — это всё, что мне нужно, и он не прекращает поцелуй, пока стягивает с меня блузку, а затем находит застёжку лифчика на спине — и я уже, как говорится, в одной с ним лодке. Когда я прижимаюсь к нему, а его руки гладят мою спину — у меня окончательно сносит крышу. Низ живота тянет сладкой болью, я хочу её прекратить. Этот сумасшедший контраст холода и жара поражает нас обоих — его кожа горячая и влажная, а моя ещё хранит прохладу лёгкой ткани блузки.
Я тянусь к нему, задыхаясь и начиная стонать ему в рот, когда его ладони накрывают мои груди, а длинные пальцы сжимают их. Громкий стон срывается с моих губ.
Мне кажется, что мир вокруг меня растворяется, когда он водит большими пальцами по моим соскам. Наклоняясь ниже, он расстёгивает молнию на юбке, дёргает за её края, и та падает к моим ногам.
Мой мужчина прижимается ко мне, подхватывает руками под коленями и поднимает вверх, и я инстинктивно обнимаю его за шею. Когда он сажает меня на стол, раздвигая мои колени как можно шире. Затем делает шаг назад и медленно расстёгивает ширинку на джинсах. Заворожённая я смотрю на это зрелище, устроенное только для меня одной, и вовсе забываю, где нахожусь.
Когда он встаёт между моих ног, я обвиваю его шею руками и целую, как обезумевшая, едва не стукаясь своими зубами с его. Я хочу сказать ему, какой он горячий, красивый, сексуальный, ненормальный, а главное, любимый, но на слова просто не хватает времени. Его эрекцию я чувствую через ткань его боксеров и своих трусиков и опять схожу с ума. Его руки обнимают мою спину, легко скользя по коже, пока мы целуемся, и я глажу пальцами его мягкие волосы.
Он отстраняется, глядя на меня из-под отяжелевших век, и от этого взгляда кровь в моих висках начинает стучать ещё отчётливей. Я настолько готова, что сама едва не запрыгиваю на него! Такого никогда ещё не было…
Со стоном, сорвавшимся с моих опухших губ, я наблюдаю, как он снимает с себя боксеры, и едва не падаю на стол, сражённая этим зрелищем. Он прижимается ко мне снова, и когда его твёрдая плоть касается моего бедра, я едва не начинаю плакать, умирая от этого дикого желания чувствовать его в себе.
Он лишь улыбается, водя горячими пальцами по моей талии и ниже, затем стягивает с меня трусики, и я приподнимаюсь, чтобы помочь ему. Больше нет ненавистной одежды. Ничего, совсем ничего. Только его кожа напротив моей, и его губы на моих губах — это всё!
В моём сердце, несомненно, кричит любовь, которая притягивает меня к этому мужчине. Кажется, он видит это в моих глазах, потому что затем чуть заметно и невероятно сексуально улыбается, целует меня снова и прижимается так тесно, так крепко обнимает, и я не могу сдержать своих стонов. В следующую секунду я чувствую, как он двигается и просовывает свою руку между нашими влажными телами, и когда касается меня горячими пальцами, я дёргаюсь, держась за его плечи, и запрокидываю голову. Кажется, он что-то шепчет, но я не могу расслышать, потому что ощущение его пальцев во мне и то, как он меня ласкает, уносит меня ко всем чертям из этой аудитории. И я кричу, чувствуя, как тягучая боль между ног разливается во мне наслаждением.
Я открываю глаза и смотрю ему в лицо; на его висках выступили капельки пота, волосы взъерошены моими же пальцами; его губы чуть приоткрыты, и я целую их снова, когда он прижимается теснее. Наконец, он решается, перестаёт медлить, убирая руку, и я шире раздвигаю ноги, чтобы ему было легче, и обхватываю ими его талию. Он делает первое движение, очень медленно, и притом неотрывно глядя мне в глаза, и я уже чувствую его в себе, пусть он и не двигается больше. Но в этом нет никакой спешки или дикости, хотя наше общее желание ничуть не остыло; он просто сливается со мной, держа в своих объятьях. Я знаю, он тоже меня любит.
С едва слышимым, приглушённым стоном он наклоняется, начав двигаться во мне, с каждой минутой всё быстрее, и, касаясь губами кожи на моей шее, нежно целует, а затем слегка прикусывает её зубами. Всё, что мне остаётся — это с запрокинутой назад головой смотреть в потолок, держаться за моего мужчину, чувствуя каждое его движение, ощущая жар внутри себя и его горячее дыхание на своей коже.
Слышу, как он едва ли не рычит, уткнувшись носом в мою шею, и сумасшедше резко двигается, входя в меня до конца, до предела, и я чувствую, как он дрожит и тяжело дышит. Я еле открываю глаза и смотрю на него, а он, удовлетворённый, влажный и милый… улыбается!
— Что смешного? — спрашиваю я, когда моё собственное дыхание восстанавливается, и я понимаю, что улыбаюсь тоже.
Он лишь качает головой, и когда волосы вновь лезут ему в глаза, он убирает их, приглаживая пальцами. Притом правой рукой ещё обнимает меня, и я чувствую, как его пальцы скользят по коже моей спины. С какой-то неясной нуждой, быстротой, он опять прижимается ко мне, и его губы накрывают мои…
— Это то, о чем ты думала? — спросил с ухмылкой он.
— Да, в полной мере… — тяжело ответила я.