Дурдом на выходной

Название: Дурдом на выходной Автор: Linuxik Бета: Рыжий Сплин Жанр: юмор, местам стеб. Рейтинг: PG Пейринг: почти все и лимон Тип: гет Аннотация: тупость Вари Черноус увольнением не лечится. Размер: мини Отказ: герои не мои, $ выгоды не извлекаю. Написано развлечения ради. Статус: закончено ___________ Быков склонился над размороженным мясом, размышляя, чем бы удивить Настю и поразить Купитмана. Закат сочно отражался в окнах соседних домов. Настроение заведующего отделением терапии было прекрасным: он выспался, плотно позавтракал и даже написал четыре страницы диссертации. Дверной звонок сухо протрещал дважды. — Вечно Купитман припирается на два часа раньше, — пробурчал Андрей и, вытерев руки кухонным полотенцем, пошел открывать. — Вот тебе, Натаныч, не терпеться поскорее нажра… — остановился он на полуслове. — Ой, здравствуйте, Андрей Евгеньевич, — на пороге застыла удивленная Черноус. — Началось в колхозе утро, — вместо приветствия проскрипел Быков. — А почему ты не на дежурстве? — Вообще-то, вечер уже. Меня Олег Сергеевич из педиатрии отправил со срочным поручением, — она покрутила увесистой папкой, — для Анастасии Константиновны, и я так торопилась, что переписала не тот адрес, видимо. — Нет, адрес ты переписала верно, — врать, что это его квартира, Быков не стал. — А сотовым телефоном тебя не научили пользоваться? — благодушное настроение мгновенно улетучилось. Черноус была самым последним человеком из тех, кого он ожидал и хотел увидеть в свой единственный на этой неделе выходной. — Мы с Олегом Сергеевичем звонили Анастасии Константиновне несколько раз, она не отвечала. Вот, сморите, если не верите! — Варя потыкала пальцем в дисплей. — Наверное, батарейка села. — У неё всегда что-нибудь садится, — скептически заметил Андрей. — Давай бумаги, я передам, — он протянул руку, выражение его лица не располагало к дальнейшему общению. — Не могу, я обещала передать их лично Анастасии Константиновне, — Черноус шагнула вперед, и Быков машинально отпрянул. — К тому же, Олег Сергеевич просил вернуть бумаги, по возможности, сегодня. Кстати, а вы здесь какими судьбами? — Тоже жду Анастасию Константиновну, дело у меня к ней, — ляпнул Андрей первое, что пришло в голову. — Давайте вместе подождем. Вдвоем-то веселее ждать, — девушка мило улыбнулась и засуетилась, пытаясь просочиться в квартиру. — Проходи, — на выдохе согласился Быков, — обувь можешь не снимать, — он прикинул, что лучше пять раз помоет пол, чем позволит постороннему человеку влезть в Настины тапочки. — Располагайся, а я пойду — чайник поставлю. — А когда она вернется? — Кто бы знал… — глухо донеслось из кухни. В гостиной горели любимые китайские фонарики, которые Настя привезла два года назад из Шанхая. Ваза с горой зеленых яблок красовалась посреди журнального столика. Книжные полки ломились от медицинской литературы. На диване валялись открытые журналы, разноцветные закладки торчали из корешков толстенных справочников; истории болезней кривой стопкой громоздились на спинке. Между полок висели рамки с фотографиями: совсем юная Кисегач с крохотным Глебом, а вот Глеб, перепачканный мороженым, сидит у бабушки на коленях; Глеб делает неуверенные шаги, протягивая матери руки. Варя мечтательно рассматривала снимки, от них веяло теплотой. Рядом с телевизором возвышалась стопка ДВД с боевыми искусствами. На портале так же стояли рамки с фотографиями, только уже цветными: Глеб, скорее всего с отцом, играет в бильярд в каком-то иностранном клубе; Кисегач в конфедератке радостно улыбается, а Быков и Купитман целуют её с обеих сторон в щеки. Варя взяла следующую рамку: счастливый Быков стоит по колено в воде, держа под ноги не менее счастливую Настю, сидящую у него на закорках и показывающую знак «Виктори». — Не смей ничего трогать! — Быков появился, как всегда, бесшумно. От неожиданности Варя вздрогнула. — Поближе хотела разглядеть — интересный снимок, — понурив голову, оправдалась она. — А когда он был сделан? — Мы с Анастасией Константиновной и ещё тремя коллегами ездили на конгресс во Францию. Лет десять, а то и больше, назад. Тебе чай или кофе? — Чай, пожалуйста, — думая про снимок, ответила Черноус. — Вы на нём молодо выглядите, — она улыбнулась. Хорошее было лето. Настя сплавила Глеба на целый месяц к бабушке в Звенигород, а они сначала отдыхали на Лазурном берегу — по случаю её назначения заведующей отделением, — а потом догуливали отпуск у Быкова в деревне. К ним приезжали друзья, его сослуживцы, Купитман со второй женой. Было пьяно и весело. — Анастасия Константиновна занимается научной деятельностью? — кивнув в сторону книг, спросила Черноус. — Что-то вроде, — сквозь зубы ответил Быков. Присутствие тупоголовой барышни начинало его раздражать. Большей частью это были его книги, которые он приволок для написания своей диссертации, добить которую он пытался последние года четыре. — Ну да. Когда мы с Глебом расстались, я тоже статью пробовала написать. Отвлекает от дурных мыслей. — Это ты сейчас о чем? — Андрей плеснул заварки и налил кипяток в чашку. — Глеб переехал, она осталась одна. Сама знаю, как грустно бывает вечерами, вот она и пишет. Быков пожал плечами, разубеждать Черноус в ложности суждений не имело смысла. — А о чем была твоя статья? — Про печёнку, помните? — Какую ещё печенку? Совсем ты сбрендила. Ладно бы Лобанов такое ляпнул, но ты… У человека печень, вспоминай анатомию, печень! Ты же не в супермаркете! Варя села на диван и потянулась к чашке. — Я специально пошутила, Андрей Евгеньевич. Думала, вам понравится. Все равно я ту статью забросила… — она подула на чай. — Вы и Иван Натанович, наверное, часто здесь бываете? — Где? — У Анастасии Константиновны в гостях. — Диву даюсь, Черноус. Ты блещешь сообразительностью! — сказал он вслух, а про себя добавил: «Любой другой на твоём месте уже бы двадцать раз сопоставил факты». Замок щелкнул. — Андрей, возьми скорее сумки, я сейчас описаюсь! — с порога взмолилась Кисегач. — Ну что стоишь, Быков? — не дождавшись, она бросила пакеты и пулей метнулась в уборную. — Боже мой, как хорошо… — послышался довольный возглас. — Да-а-а-а… Варя хихикнула. — Анастасия Константинова, видимо, вы так хотели в туалет, что не заметили — у вас гости, — Андрей не ожидал такого фееричного прихода. — Купитман? — намыливая руки, поинтересовалась Кисегач. — Интерн Черноус, — ответ Андрея заглушил звук льющейся воды. — Ваня, — из ванны заголосила Кисегач, — передай своему лучшему другу, что если я ещё раз увижу сидушку унитаза поднятой, я приклею её к жопе Быкова эпоксидкой. Андрей побледнел. Видимо, сегодняшний день получит приз «Палево недели». — Я устала каждое утро… — Настя зашла в гостиную и замерла, увидев Черноус. — Здравствуйте, Анастасия Константиновна, — бодро начала та, — я тут со срочным поручением от Олега Сергеевича, — она протянула пачку документов, — он вам не дозвонился. Кисегач медленно переводила взгляд с Черноус на Быкова и обратно. — Положи на стол, пожалуйста. Я попозже посмотрю, — тоном руководителя указала главврач. — Он просил вернуть их сегодня. Я подожду, хорошо? Настя зажмурила глаза, считая про себя до десяти. — Что за срочность? — она совладала с собой. — В понедельник у него в отделении какая-то проверка, деталей я не запомнила. — Проверка? — Настя ненавидела проверки и боялась их, как чёрт ладана. — Тогда жди. Андрей Евгеньевич, вас можно на минуточку? — почти прошипела она, выходя из комнаты. Мрачный Быков молча поплелся за начальницей. — Андрей?! — процедила она сквозь зубы. — Я не виноват. Она без звонка приперлась. — Нахрена ты дверь открыл? — Я думал, это Купитман… — Думал он… Быков! Я сегодня от Олега еле удрала. Сам знаешь, он мне со своими бумажками осточертел. — Ну, Настя... — С минуту на минуту Глеб с Семеном придут. Есть нечего, — не унималась Кисегач. — Про мясо ты, естественно, забыл! Ещё и Черноус здесь. Почему дурдом продолжается даже дома? — Не паникуй, мышка. Подпиши бумажки и выстави её. А про мясо я не забыл, — добавил он обиженно. — Быков, ты что, дурак? Её нельзя просто так выставить! Разговоров на всю больницу будет. За что мне это, а? — Не начинай, белка, — состроил гримасу Андрей. — А вот что Глеб тащит за собой Лобанова — мне категорически не нравится! — пошел он в наступление. — Андрей! Я рада, что Глеб вообще согласился прийти. — Настя, не драматизируй. Он обыкновенный эгоист: сынульке не нравится, что его дорогая мамулька окончательно и бесповоротно сошлась с… В коридоре послышалась возня, и тут же загнусавил голос Лобанова: — Самолет летит, колеса стерлись, а вы не ждали нас, а мы приперлись! — начал он с порога. — Чё двери-то не запираете, а, Андрей Евгеньевич? Вдруг Анастасию Константиновну украдут? Над Семеном плыли воздушные шарики, в руках он держал бутылку колы и связку мандаринов, а под мышкой торчала пара коробок конфет. — Глебки ещё нет? — он прошерстил взглядом обувь в прихожей, выискивая знакомые кроссовки. — Он у бабушки задержался, чуть позже подъедет, — ответила Настя и добавила: — Зато у нас другие неожиданные гости… — её лицо скривилось в недовольной гримасе. — Мы с Андреем Евгеньевичем быстро что-нибудь приготовим, а ты займи, пожалуйста, Варю чем-нибудь. — О, а ты что здесь?.. — бестактно спросил Лобанов, заглядывая в гостиную. — С Глебом, что ли, помирилась? — Нет, — буркнула Черноус. — Из больницы с поручением прислали. *** Не спрашивая разрешения, Семен начал собирать книги, чтобы освободить место и сесть. — Вижу, ты здесь частый гость? — заметив его уверенность, предположила Варя. — Не то чтобы… — ему стало неудобно. — Я же друг Глеба, — попытался вывернуться Лобанов. — Я бывал у него, пока мы квартиру не сняли. — Понятно, — ей взгрустнулось, — Глеб меня никогда сюда не приглашал. В памяти всплыли их романтичные прогулки в парке, быстрый секс в больничной кладовой, сдержанные стоны в её комнате в общаге. Романенко красиво и напористо ухаживал, старательно пытался вернуть после расставания и так быстро оправился, сойдясь с другой. — Наверное, Алису он сюда приводил? — надеясь услышать «нет», прощупывала почву Варя. — Алиску-то — да, — не подумав, сдал друга Лобанов. — Но они чаще к ней в Тушино ездили. Быкова-то почти дома не бывает. Вот они там и тусили. Ревность горько защемила в груди — Глеб для Алисы даже снял квартиру. Значит, новая девушка была для него более важной и нужной, чем Варя. Уголки губ скривились, Варвара не смогла скрыть расстройства. Семен понял, что сболтнул лишнего. — Ты читала это? — он схватил первый попавшийся справочник и всучил его Варе, чтобы сменить тему. — Лобанов, фу-фу-фу! — Быков выдернул толстую книгу из рук Сёмы. — Да что ж за вредительство-то такое, а?! Ты зачем мне всё перепутал? Ещё слюнями, не дай Бог, забрызгал — дезинфицировать придется. Тупость на редкость заразна... Вон, посмотри на Черноус! — Ну, Андрей Евгеньевич, сидеть негде! Все книгами завалено, — он давно не обращал внимания на "шпильки" Быкова. — Лобанов, тебе сутками стоять надо, лентяй, — бубнил он, быстро собирая книги в стопку. — Я теперь чёрт знает сколько страницы нужные искать буду. — Вот сами себя палите, Андрей Евгеньевич, а потом мне пиздюли вставлять будете. Быков угрожающе поднял левую бровь: — Лобанов!.. — Не ругайтесь, вы же не на работе, — пискнула Черноус. — Где тут туалет? Мужчины резко замолчали, переглянулись, а потом громко засмеялись. — Чего смешного-то? — Ничего, ничего, — даваясь от смеха, ответил Быков. — Прямо по коридору, вторая дверь. — Я быстро, — улыбнулась Варя и испарилась. — У неё в голове не мозги, а макароны, — Андрей почесал затылок. — Придумаешь, как выставить её отсюда — прощу дежурство. — Заманчиво, конечно, — протянул Лобанов, закладывая сигарету за ухо. Его мыслительный процесс зашуршал, как перфокарты в старых компьютерах. Он нормально относился к Черноус, но тоже не горел желанием проводить с ней время вне больницы. — Когда же Анастасия Константиновна освободится? — тяжело выдохнула девушка, вернувшись в гостиную. Семён пожал плечами, пережевывая пряник. Не самый сообразительный интерн понимал, что начальство не просто так тянет время. Пожалуй, он не догонял, почему они до сих пор скрывают свои отношения — у всех свои заморочки, но ещё больше ему было не ясно, почему Варя не замечает очевидного. Или делает вид? — А Глеб снова, что ли, с матерью живет? — Нет, — не раздумывая, ответил тот. — С чего ты взяла? — На сушилке носки мужские висят. И зубных щеток три. — Он, вроде, носки не подписывает, — пошутил Сеня. — Мало ли чьи они могут быть. — Вообще, ты прав, вдруг Кисегач любит мужские носки? — ожидая, что Лобанов оценит шутку, сострила Варя. «А может, и догадывается…» — рассуждал он, дуя на горячий чай. — Пойду ка я раздобуду что-нибудь посущественнее пряников, ты телек пока посмотри, — он нажал на кнопку. *** Кисегач, открыв окно, нервно курила. Неожиданный приход Варвары выбил её из колеи. Она сама не понимала, что её так взволновало — не бумаги же, в самом деле, — но успокоиться не могла. Быков с недовольным лицом отбивал мясо, представляя, что выколачивает из интернов тупость. Настроение у обоих плескалось на нуле. Вдобавок соседи за стеной громко ругались, их крики ещё сильнее нагнетали обстановку. — Насть, давай подсыплем ей цианистого калия, и все дела? Она посмотрела на него, как на умалишённого. — Можно уже что-нибудь съесть? Сейчас умру с голоду, — прогнусавил Лобанов. — Я же с дежурства. Мы с Филом доели ночью последнюю кильку. — Мою кильку? — огорчению Быкова не было предела. — Я её четыре года берег на черный день. На лице Семёна застыл ужас. — Сколько? — Шучу, шучу. Три. — Андрей Евгеньевич… — он грозно выдохнул через нос и покосился на принесенные им конфеты. — Я сыр порезала, колбасу, забирай и неси всё в гостиную, не оставляй Варю одну, — раздражение сквозило в голосе. — Ещё Глеб куда-то запропастился, что за день? — Глебка в пробке застрял, сказал, что минут через пятнадцать подскочит. Я ему только что звонил, — засовывая кусок сыра в рот, отчитывался Лобанов. — Анастасия Константиновна, Варя уже три раза спросила, сколько ей ещё сидеть. Не знаю я, что с ней делать. По-моему, она ни о чем не догадывается и… — Иди уже! — цыкнул на него Быков. — Её вообще не должно тут быть, — он поправил очки. — Настя, спрячь конфеты, я чесаться начинаю только от одного их треклятого вида! — Ты представляешь, что она завтра Любе наболтает? — раздосадовано сетовала она, пытаясь засунуть коробки в секцию кухни, и без того забитую ими до упора. — Твою мать… — коробки грудой вывалились на Кисегач. Андрей ехидно усмехнулся: — Поделом тебе! — Гад! Помоги лучше! — Настя, я хотел накидаться текилой, заполировать её вискариком и поорать с Купитманом песни под караоке. В крайнем случае, пострелять по бутылкам с балкона и покуражиться. В мои планы не входило строить из себя тираннозавра перед тупоголовыми интернами. Имидж зарабатывается годами, а теряется за час. — Всех уволю к чёртовой матери… — И Романенко? Она досадливо поморщилась. — Не мог не попытать счастье, воблочка моя сушеная. Не твои ли слова: вам пора сближаться, они хорошие ребята, будь с ними помягче?.. — Андрей, — глаза вспыхнули яростью, — перефразирую тебя же самого: в данный момент сближение с Черноус находится на самой низшей ступени моих приоритетов. *** Варя переминалась с ноги на ногу, боясь заговорить. — Анастасия Константиновна, — она все же решилась, — Олег Сергеевич только что звонил и спрашивал про бумаги. Быков инстинктивно дернулся к ножу, но вовремя сдержался: — Кто тебя сюда звал? — холодным жестким голосом рубанул он. — Ну, я… — опешила Черноус, заметив его резкий жест. — Брысь отсюда, девочка! — Андрей, успокойся, это я забыла про цель визита твоего интерна, — осадила его Кисегач и пошла вслед за Варей в гостиную. В джинсах и футболке она казалась худее и моложе, чем Черноус привыкла её видеть. «Наверное, это костюм придает солидности», — размышляла она. Вообще и Быков, и Кисегач выглядели как-то по-другому, по-домашнему, что ли. — Давай сюда папку, — Настя выхватила бумаги и углубилась в материал. Несколько минут она перелистывала страницы: — Да тут работы минимум на три часа! У меня в кои-то веки выдалась свободная суббота, а Олегу приспичило… Знаешь, Варя, я позвоню ему позже, и мы все решим. Ты свободна, — скомандовала она, даже не подняв взгляда. Получилось неожиданно резко. Даже грубо. Варя поджала губы. Она не понимала, по какой причине Быков и Кисегач на неё взъелись. Она же делала добро! Она так же тратила время, а ведь могла бы сейчас сидеть в сестринской у Любы и смотреть какой-нибудь слезливый фильм! — Мне кажется, я не вовремя пришла. Я не собиралась вас злить, так вышло, — Черноус потупила взгляд. — А ещё я с Глебом хотела поговорить, мне Семён сказал, что он скоро приедет. Последние пару месяцев мы не ладим. Может, в домашней обстановке… — Стоп! — осадила её Настя. — Сейчас, Варя, точно не время. Пойми, ты хорошая девушка, не чужая мне, но у нас, у старшего поколения, так сказать, сложившаяся компания, мы много лет дружим и нам бы не хотелось… — Кисегач по ходу своей полубредовой отповеди подбирала слова, — мы не планировали её расширять. — Поэтому вы позвали Семёна? — Лобанова позвал мой сын — они друзья. Извини, но я не обязана отчитываться, — выражение лица мгновенно изменилось, голос стал железным. — Спасибо за бумаги. До свидания! Она встала и указала на дверь. Черноус почувствовала себя ничтожеством, в ушах звенели слова Быкова: «Доктор Варвар», «Брысь отсюда», «Некомпетентная, тупая девочка». Слезы подступили к глазам, щеки вспыхнули. Она схватила сумку и пулей вылетела из квартиры. На лестничной клетке, сидя на подоконнике, курил Семён. — Ты бы хоть окно открыл! — буркнула она, нервно тыкая в кнопку вызова. — Чего ты злишься? Головой надо было думать прежде, чем сюда тащиться. Не знаешь, что ли, что они не любят, когда их по выходным беспокоят? — А ты у нас всезнайкой за полчаса сделался?! — у Вари начиналась истерика, руки била мелкая дрожь. Обида накатывала волнами. — Я у них на особом счету, — Семен довольно стряхнул пепел. Звякнул колокольчик, и двери лифта раскрылись. — О, ребята! — сияющий Купитман держал в одной руке букет, в другой — бутылку Хеннеси. — Хозяева Медной горы выгнали своих крепостных на улицу? — Нет, Иван Натанович, выгнали только меня, — меняясь с мужчиной местами, ответила девушка. — Если бы я был на их месте, — он игриво покосился в вырез на футболке, — ты и твои… твоя… твоё очарование были бы почетными гостями… — Что? — всхлипнула Варя.— Хватит надо мной издеваться! — ей было явно не до заигрываний. — Молодежь какая-то нервная пошла, — интеллигентно заметил Иван Натанович. — Я говорю, в плане самодурства они прекрасно дополняют друг друга, — он широко улыбнулся. — Купитамашечка, — довольный Быков выглянул из-за двери, — кончай лясы точить, вискарик потеет. Лобанов тут же забычковал сигарету, в глазах блеснул азарт. — О, Черноус, ты все ещё здесь? — с интонацией «шла бы ты отсюда по-быстрому» удивился Андрей. — Ненавижу… — прошипела она и нажала «пуск». — Та же фигня, — вдогонку добавил Быков. *** — А не слишком жестко мы с ней? — поинтересовалась Кисегач, раскладывая салат по тарелкам. — Всему есть предел, Чернобурка, — Быков плеснул виски в стакан. — Но есть исключение: её тупость беспредельна! — Ты несправедлив, Андрей, — она погладила его по ноге. — Согласна, Варя молодая, глупая, истеричная, но она ответственная. Глеб отзывался о ней очень тепло, считал её верной, нераспущенной. — Да… — поддержал Семен. — Она хорошая девушка. Обязательная. — Что-то ты, Настенька, говоришь без энтузиазма в голосе. — Если честно, я рада, что они с Глебом расстались, — пооткровенничала Кисегач. — А вот я не рад! Потому что твой гаденыш, расставшись с этой дурой, переключился на мою драгоценную дочурку, а это могло привести к очень нехорошим последствиям. — Ты ещё не успокоился? — спросил Купитман. — Внезапно приехала, внезапно уехала, выпила весь мой коньяк, — со скорбным выражением лица констатировал Иван. — Это я должен расстраиваться! Твоя дочурка ещё та штучка, — поспешил «успокоить» Андрея старый друг. Быков пригрозил ему указательным пальцем. — Андрюха, ты чего лимон не захватил? — с укоризной в голосе спросил Купитман и с ленцой поднялся из кресла. — Что вы все время куда-то ходите? Угомонитесь уже! Ты-то куда, Купитман? — спросила Настя. — На кухню. Лимон возьму. — Почему сразу дурой? — только догнал Лобанов. — Один факт, что она не поняла, что я живу здесь, уже свидетельствует о многом. Это надо быть полной идиоткой, чтобы не заметить очевидного. — Настенька, — озадаченный Натаныч склонился над столом. — Нет ни одного лимона! — Даже жухлого? — Никакого! Я не нашел… — он развел руками. — Если ты не нашел, значит, лимонов действительно нет, — она поджала губы. — Беда! — легендарно изрек Быков. — Кинем жребий — кто пойдет? — предложил мудрый еврей; присутствующие сделали вид, будто не услышали его вопроса. — Коньяк и лимон вещи неразделимые, как Купитман и интеллигентность, как Кисегач и Быков, как... — Уймись, Натаныч. Мне шевелиться-то в лом, не то, что куда-то идти. — Глеб не отвечает, — расстроенным голосом сообщила Кисегач. — Это ж Романенко… — вставил шпильку Быков. — Давайте позвоним Варе. Она, наверное, ещё недалеко ушла, — предложил Семён. — Стоп, стоп! Это уже как-то совсем… по-свински, — Анастасия растеряно посмотрела на Андрея, ища у него поддержки, но тот уже тыкал пальцами по дисплею айфона: — Черноус, это твой начальник. Меняю два лимона на одно дежурство. Идет? — Э-э-э, Андрей Евгеньевич, — взвыл Лобанов, — если бы я знал, я бы сам за ним метнулся. Мухой. — Поздно, Лобанов, поздно! — злорадствовал Андрей. — Как это — нет?! — он удивленно оторвал трубку от уха. — Сбросила, вот зараза! Кисегач засмеялась, Купитман нахмурился, а Лобанов уже мельтешил в коридоре. — Я схожу, — бодро оповестил Лобанов. — За дежурство я готов принести хоть пять лимонов! — дверь хлопнула. *** — А-а-а-у — Быков довольно потянулся и зевнул, — где же я так нагрешил, что даже дома эти дебилы отравляют мне жизнь и не дают расслабиться? — он, обняв Кисегач за талию, притянул её к себе. — Жужелица, клянись аппаратом МРТ, что ни Лобанов, ни Черноус больше не переступят порог нашего дома! — Ну, Андрей… — вяло сопротивлялась Настя, — прекращай! МРТ — моя больная мозоль. — А кучка недоразвитых интернов — это моя больная мозоль, мой крест, мой… — Не преувеличивай! — встрял Купитман. — Лобанов в компании вполне сносен, — деловито начал венеролог, — а вот Черноус, согласен — нервная барышня. — Да-а-а? — издевательски поинтересовался Быков. — Да-да! Вы не представляете, как она меня сыпью однажды довела. Сама наглоталась таблеток, а потом полдня бегала по кожвену и болезни себе всякие придумывала. Прыщик, видите ли, у неё на заднице вскочил, истеричка! Кисегач и Быков звонко засмеялись и отсалютовали Купитману. Напряжение начинало спадать. Старшее поколение понимало друг друга с полуслова. — А я как-то попросила её развлечения какие-нибудь для больных придумать — в рамках программы «Поможем пациентам». — И что она? — трепетно грея рюмку с коньяком, поинтересовался Купитман. — Сначала котят мне предлагала, а потом выступление факиров… в ожоговом! — Жесть какая… — Андрей закатил глаза, — ты не говорила. Купитман, не спи, разливай, надо успеть накидаться до возвращения Лобанова. — Я не могу пить коньяк без лимона! — Пей вискарь, эстет, мать твою волшебницу, — наиграно возмутился Быков. — Наливай, говорю! Настя вздохнула: — Характеристику на Глеба помнишь: «…Я хочу, чтобы интерн Романенко овладел мной в лифте». А ещё скромницу из себя строит. — Скромность женщину не портит, — неторопливо потягивая напиток, промурлыкал Иван. — Настя, помнишь, однажды ты пришла ко мне и призналась, что не можешь слово «пенис» произнести вслух? — Я? — Ты? — одновременно удивились Андрей с Настей. — Ты, ты! И, по-моему, это был твой третий курс. — Вспомнила бабушка, когда замуж выходила! Тогда времена другие были. — На «бабушку» я и обидеться могу! Кстати, «пень» и «низ» Варе тоже помог. — Пень и низ, — медленно произнес Андрей себе под нос. — Где логика? — А ещё помню, как ты плакалась, — Купитман многозначительно посмотрел на Быкова, — что кое-кто любит сексом заниматься при свете, а ты стесняешься… — Купитман, хватит болтать! Я вообще-то тебе это по секрету рассказывала. — Настя, ай-я-яй! Как ты распустилась, бесстыдница! — Быков расплылся в довольной улыбке и потерся об её плечо, как мартовский кот. Мгновенно в голове Кисегач проскочила мысль: в чем-то Варя очень похожа на неё молодую. Она тоже была стеснительной, закомплексованной, переживала из-за не складывающихся отношений сначала с Андреем, потом с Виктором, потом снова с Андреем. Правда, она всегда чувствовала пациентов и не попадала в идиотские ситуации, но назвать её «врачом от Бога», как Быкова, было нельзя. — Может, Черноус не так безнадежна, как нам кажется? — Купитман, Настюхе больше не наливай! Выпила немного, а уже бред несет. Она одарила их выразительным взглядом. — Вы не думали, что у Черноус просто нет таких друзей, какими были мы друг для друга? Ей попросту некому дать совет, поддержать, направить… Она же с Любой дружит и с Галей, а чему толковому они могут её научить? — Я сейчас расплачусь, — съязвил Быков. — Вспомните, мы, окончив институт, кровь из носа встречались пару раз в месяц, обсуждали интернатуру, проблемы, вправляли друг другу мозги. — Ни черта мы не обсуждали, мышка, мы пили, как свиньи. Не тешь себя иллюзиями. — Травку курили, — мечтательно протянул Купитман. — За женщинами ухаживали… — Да… — поддержал его Андрей. — Хорошие времена были… — Она живет в общежитии, — продолжила Кисегач, — зарплата у неё — сами знаете какая, с мужчинами, судя по комментариям Глеба, у неё не очень складывается. — На что ты намекаешь, белка? — А я не намекаю, а прямо говорю: давайте поможем Варе. У Купитмана расширились глаза. — Настя, вернись в себя, — назидательно сказал Быков, — мне на нас зарплаты не хватает… — Андрей, не коси под дурачка, ты же понял, что я не о деньгах! — Анастасия Константиновна, по-моему, это плохая идея, — вступил Купитман, — ты не заметишь, как серая мышка соорудит в твоей квартире норку, по-настоящему забеременеет, женит на себе твоего сына, а потом, осмелев, выдворит тебя из кабинета главврача. И извинений не попросит. — Настенька, советую прислушаться к совету седеющего еврея, он дело говорит. — Злые вы. — Мы — да-а-а, — Купитман сделал глоток и скривился: — гадость какая... — Зато ты добренькая, Настя. Поможешь одной — все на голову сядут. Так что мой ответ — нет. Нет, нет и ещё раз нет! — громко выплюнул Быков. Дверь резко распахнулась. От неожиданности Кисегач вздрогнула и машинально отодвинулась от Андрея, как нашкодившая школьница. Купитман подавился виски. — А вот и лимоны приехали, — взлохмаченная Черноус протянула пакет с цитрусами. Её щеки нездорово раскраснелись, она часто и тяжело дышала. Глаза подозрительно блестели. — Я тут подумала, вы правы, я — дура, а с дураков спрос маленький, — она выразительно посмотрела на опустошенную на треть бутылку Хеннесси и полупустую виски. — Это прозрение? — неуверенно шепнул на ухо Купитману Быков. — Если вы, Андрей Евгеньевич, не снимите с нас все ночные дежурства сверх графика, а вы, Анастасия Константиновна, не распишете нам удобные отпуска, то завтра вся больница будет знать о ваших неуставных отношениях, — она натянуто улыбнулась. — Андрей, ущипни меня, — прошептал обалдевший Купитман. — А вы, Иван Натанович, обещайте, что никогда — слышите? — никогда больше не принудите меня осматривать мужчин, — Варя скрестила руки на груди. — Это гадко! Грязно! Мерзко! — она пафосно топнула ногой. — Это всё или ещё что-то? — безразлично спросила Кисегач. Она пригладила волосы и распрямила спину. — Ещё я прошу, нет, я требую: прекратите надо мной издеваться! — Хорошо. Больше ни Иван Натанович, ни я, ни тем более Андрей Евгеньевич не будут над тобой издеваться. — Да? — неуверенно переспросила Варя. — Ты уволена, — все с тем же безразличием распорядилась главврач. Андрей довольно улыбнулся, но продолжал молчать. — У вас, Варвара Николаевна, плохо со слухом? Та отрицательно замотала головой. — Повторяю: вы уволены. Вон отсюда, — голос выколачивал медь. От холода её тона стало не по себе даже Быкову. Где-то на середине сцены подтянулся Лобанов, встретивший у подъезда Романенко. — Дело пахнет жареным, — шепнул Лобанов на ухо Глебу. Они молча наблюдали моноспектакль из коридора. — Мама, мама, стой! — не выдержал Глеб, прекрасно зная, что его мать не шутит. — Варя не виновата, это мы её подговорили. Играли в карты на желания, Варюша проиграла, ну и… — попытался он спасти положение. — Романенко, почему ты всегда всё портишь? — стукнув кулаком об стол, посетовал Быков. — Та-а-а-к, — процедила Настя, — и вы туда же? Мало мне этих, — она кивнула в сторону мужчин, — теперь и вы в карточный идиотизм ударились?! — Если бабушки шалили, нам и Бог велел, — изрек старинную поговорку Лобанов, возвышаясь за спиной Глеба. — Бабушки? — одновременно возмутились Кисегач с Купитманом. — Глеб, Семён, какие карты? — Варя искренне удивилась. — Никому я не проигрывала! Я вообще в карты не играю, просто мне надоело, что со мной обращаются, как с мебелью: посылают за лимонами, третируют, называют дурой! Романенко с Лобановым закатили глаза. — Варя, — поражаясь своей бывшей девушке, начал Глеб, — ты… ты… у меня слов нет! — Эвано как, — Быков почесал подбородок, — взаимовыручка. Уважаю! Черноус непонимающе хлопала глазами. Боевой запал резко улетучился. Она уже начинала жалеть, что сорвалась и выразила своё недовольство начальству, да ещё в такой грубой форме. — Не надо, Глеб. Я сама за свои слова отвечу. Извините, Андрей Евгеньевич, Анастасия Константиновна. Я перенервничала, наговорила лишнего. Кисегач буравила её глазами, стойко выдерживая паузу. — Я прощена или мне собирать вещи? — Пошли вон отсюда, — сквозь зубы процедила главврач. — Быков, а ты что молчишь? — Впервые, мышка, я с тобой полностью солидарен: брысь, живо! — Понятно. Переборщили. Валим! — скомандовал Глеб, и дверь захлопнулась с обратной стороны. — Пузырь не взяли, — глухо донесся голос Лобанов. — Внизу ку... — унеслось вместе с лифтом. *** Секундная стрелка медленно ползла по циферблату. Старшее поколение озадаченно молчало, уставившись в свои бокалы. Том в беззвучном режиме продолжал гоняться за Джерри. — Разливай, Натаныч, — нарушил затянувшуюся паузу Быков, — и карты доставай… — На деньги или на желания? — поинтересовался тот, нарезая вожделенный лимон. — На желания в прошлый раз играли, денег нет… Играем на раздевание! С нами же дама… Кисегач встала и, подумав, стянула футболку, оставшись в топе: — Все равно я всегда проигрываю… — В таком случае — раздевайся совсем…