Duet with Death

Бесконечные улицы, толпы людей на переходах, миллионы рекламных постеров. Кажется, один большой город состоит из огромного множества маленьких, одинаковых кусочков, образующих единое целое. Несмотря на то, что Эштон хорошо водит авто, я внимательно смотрю на дорогу и мне кажется, что если отвлекусь, произойдёт что-то страшное. Нам с Ирвином, как оказалось, больше не о чем говорить, поэтому около получаса мы едем в тишине. Парень даже не включил радио. Я чувствую себя киллером, который едет на очередное задание - убийство. Я собираюсь убить человека намеренно, однако мой умысел никто и никогда не поймёт, не докажет. Внутри все болезненно сжалось. Я пытаюсь не думать о том, что собралась делать, но это не просто. Можно, конечно, придумать тему для разговора с Эштоном и отвлечься, но у меня складывается ощущение, что если я открою рот, то выплесну наружу всю решимость и накопленное хладнокровие. Меня заставляет действовать безысходность. Больше всего я боюсь, что мои подозрения подтвердятся: мне придётся платить за свою жизнь, жизнями других людей. Это что-то, отдаленно напоминающее Жнеца. Но стоит ли одна моя жизнь нескольких других? Нет. - Мы близко? - интересуюсь я, когда молчать уже невыносимо. Эштон отвечает не сразу, и перед ответом бросает на меня, казалось бы, обычный взгляд. Думаю, он просто решил проверить моё настроение, чтобы не ошибиться с тоном и ответом. - Да, минут десять и мы на месте, - парень выбирает обыденность. В его голосе не прозвучало ни грубости, ни холода, ни каких-либо тёплых чувств. Это как раз то, что нужно в данный момент. - Как Дженн пускали в палаты рисовать? - этот вопрос действительно интересует меня. - Ты думаешь, за раковыми больными кто-то приглядывает? Постоянная опека только в фильмах. В реальности же, люди, обречённые на скорую смерть, никому не нужны. Медсестрам плевать, что может случиться с пациентами, ведь в конечном итоге все спишут на основное заболевание. Врачи каждый раз обходят палаты не для оценки состояния больных, а для того, чтобы проверить, живы ли ещё пациенты... - Перестань, - говорю я, потому что не хочу слушать подобные рассказы. - Спешу обрадовать тебя, что так не со всеми. У многих есть влиятельная родня. Но это не имеет особого значения, ведь даже с заботливыми сиделками эти люди не переживут тех, что... - Заткнись! - громко кричу я и Ирвин даже немного сбавляет скорость. Парень молчит в ответ, как я и попросила. Мне противны рассказы про инкубаторы смерти, потому что слишком тяжело принимать действительность. Остаток пути мы едем в абсолютном молчании. Когда Эштон наконец паркует машину напротив старого, трёхэтажного кирпичного здания, я понимаю, что волнуюсь ещё больше. С силой стиснув зубы, я выхожу из тачки, громко хлопая дверцей. - Хэй, полегче, - предупреждает Эштон. Я игнорирую его слова и иду прямиком к главному входу в больницу. Успеваю ощутить жуткий холод, что пробирается сквозь тёплое пальто. Кажется, на днях можно ожидать снега. Бросаю взгляд на серое, тяжёлое небо и оборачиваюсь назад, чтобы убедиться, что Ирвин идёт следом. - Ты точно ничего не забыла, когда собиралась у себя дома? - уточняет парень и я киваю. - Точно. Эштон задерживает на мне пронзительный взгляд и складывается ощущение, что он хочет что-то сказать, но передумав, молча уходит вперёд. Мы заходим в относительно светлое помещение и в нос сразу ударяет тёплый воздух, пропитанный запахом лекарств. Повсюду суетятся люди, то и дело мелькают белые халаты. Мне неприятно быть здесь хотя бы потому, что я помню, зачем пришла. Кажется, я до конца своей жизни буду проклинать себя за это, начиная с сегодняшнего дня. У меня не возникает сомнений, однако я не могу полагаться только на собственное чутье без доказательств. Эштон берёт меня за локоть и ведёт за собой. Мы поднимаемся прямиком на третий этаж больницы, где как правило, содержат неизлечимых и тех, у кого есть шансы на выздоровление, но они ничтожно малы. Отделение смертников, коматозников и просто несчастных людей. Ото всюду слышится писк аппаратов, отслеживающих пульс пациентов. Все эти звуки сливаются в один траурный марш. Надеюсь, что кому-то, все же, удастся победить болезнь, ведь до отделения онкологии мы с Ирвином ещё не дошли. - Дженн заходила наугад, - тихо со вздохом говорит Эш, и я коротко киваю. Третья по счёту дверь. Номер, кажется был, но либо отвалился, либо его нарочно сняли. Берусь за ручку и открываю дверь. Руки трясутся так, что я не знаю, как буду рисовать. Нерешительно прохожу в палату и осматриваюсь. Большая койка находится слева от центра. Женщина. Мне становится душно и кружится голова. Я не буду рисовать женщину, ни за что! Резко разворачиваюсь и практически сталкиваюсь с Эштоном. - Это плохая идея, идём отсюда, - шепчу я, но парень с силой берет меня за плечи и строгим взглядом всматривается в глаза. - Поворачивать назад уже поздно, - он кивает на спящую женщину и я готова провалиться сквозь землю, лишь бы... Меня впервые так сильно пугает это выражение - "провалиться сквозь землю". Так с успехом можно заменить "сквозь" на "под". Суть в данный момент даже не изменится. Я чувствую себя так, словно собралась прыгать с моста. Сердце бешенно бьётся в груди - я даже вижу, как подрагивает моя блузка, не присматриваясь. В горле застрявший ком начинает разрастаться вдвое. Очень больно глотать, словно онемела шея. Поджимаю искусанные губы и маленькими шагами подхожу ближе к спящей женщине. У неё светлые волосы, с множеством седых прядок, несмотря на довольно гладкое, без обилия морщин, лицо. Неестественно бледная кожа с сероватым оттенком. Несколько игл воткнуты в тёмные, вздутые вены, с какими-то проводами. Чем больше я смотрю на эту женщину, тем хуже становится мне. Мои ледяные руки дрожат и я уже без сомнений могу сказать, что не смогу даже нормально взять в руки карандаш, не говоря уже о том, чтобы рисовать. Быстро разворачиваюсь назад и выбегаю из палаты на высокой скорости. Ирвин не успел и опомниться, как я уже оказалась в коридоре. Не дожидаясь парня, я спускаюсь по лестнице на первый этаж и спешу покинуть чёртово место. Я струсила. Слишком слабая, чтобы... - Уильямс! - Эштон выходит из больницы и между нами расстояние около двадцати метров. Ирвин злой. Я вытащила его из дома от друзей и заставила ехать бог знает куда, и при этом позволяю себе дернуть с крючка. Я бы тоже была в ярости. Эш стремительным шагом сокращает расстояние между нами и, готова поклясться, что если он подойдёт ближе, то схватит меня за воротник, подняв над землёй, как щенка, и хорошенько потрясает меня. Нахожу в себе силы играть в "кошки-мышки". Я вовсе не собиралась сбегать от парня, просто я действительно боюсь. Мне страшно за то, что он сделает мне больно, ведь взгляд Эштона не сулит ничего хорошего. Я даже не могу представить себе ту боль, которую Ирвин испытал, находясь снова в этой больнице. Он же не один раз бывал тут с Дженн. Я издеваюсь над ним самым зверским образом! Эштон не понимает, что я просто решила не подпускать его в данный момент к себе и просто идёт вперёд. А я назад, только не к машине, как он, наверняка, думает. - Твою мать, Уильямс!!! - громко орет на меня Эштон и я вижу, как его бесит моё поведение. А я просто-напросто боюсь подойти или хотя бы перестать от него бегать. - Пошла ты к черту! - плюет Ирвин и идёт в сторону своей машины. Кажется, я не оставила там своих вещей. Хорошо. Парень садится в тачку. Мне хочется биться в истерике, кричать о том, как мне все осточертело, о том, как я ненавижу свою теперешнюю жизнь. Все эмоции словно включились одновременно и я уже не сдерживаю слез. На языке чувствуется металлический, соленый привкус . Кажется, я слишком сильно закусила нижнюю губу. Ощущаю, как что-то щекочет мне кончик носа, пока это что-то не опускается на слегка заснеженную дорожку. Надо же, я и не заметила снег. Маленькое красное пятнышко вмиг разрастается в более светлое, но большее по размерам пятно. Касаюсь пальцами носа и вижу кровь. Кровь из носа? Что-то новое. Скачок давления, вероятно. Бросаю взгляд на машину Ирвина, который выезжает с парковки. От того, что всматриваюсь вдаль, начинает тяжелеть и кружиться голова. Рот постепенно наполняется мерзкой, солёной жидкостью. Ничего не остаётся, кроме как выплюнуть целый "глоток" крови. Чёрт возьми... У меня не болит живот и нет тошноты. Меня только жутко трясет и кружится голова. Кажется, я вот-вот потеряют сознание, ведь слабость в ногах даёт о себе знать. Уверена, что это сейчас пройдёт. Последнее, что я чувствую перед тем, как провалиться в темноту - это невыносимая головная боль.