Проект: Полиморф. Созданный монстр

      Как бы выразилась цинтеррианская миллиардерша, Жейк чувствовал себя участником какого-то сюра.       Острый слух заставил фарэйца проснуться как раз в тот момент, когда гвардеец направился к нему, чтобы разбудить. По крайней мере, так он ответил, когда Жейк поймал его внимательным взглядом.       Потом Роанэ сообщил, что пирата ждут в другом зале, и попросил следовать за ним. Всю дорогу фарэец ожидал какого-то подвоха, но кроме странного и мутного состояния после сна не ощущал больше ничего. Сколько прошло времени с момента нападения он не знал: в часах, как назло, случился какой-то глюк. Вся электроника при нем, оказывается, дружно ушла на перезагрузку, а без доступа к интерсети не могла подхватить даже точное время.       Жейк давно отвык носить механику, но сейчас сделал себе мысленную заметку на будущее, что нужно пересмотреть снаряжение. А то даже без часов оценивать пройденное время по солнцу как-то крайне позорно. Однако, даже это не помогло, ведь над столицей Тории по-прежнему стоял ясный день.       Но вот вскоре коридор закончился, и Жейка привели… в другую гостиную, где правящая верхушка собралась за мрачным обедом. И вот тут фарэец и вспомнил про сюр. Потому что несмотря на кислые рожи хозяев Дворца, на похоронную тишину за столом и гнетущую атмосферу просвистевшего рядом с головой пиздеца, все остальное в обстановке за столом было странным и до крайностей бытовым. Жейк, конечно, уже привык обедать с вице-королем, но сам факт своего равного нахождения со всей правящей семейкой, да еще и в их Дворце шокировал и заставлял усомниться в реальности. К тому же, помимо близнецов и королевы за обедом присутствовали также мечник в мантии и перевязанный старший гвардеец. Несмотря на схожесть лиц многих торийцев, Жейк не спутал балахонистого ни с кем. Такого с первого взгляда легко запомнить по сложной прическе и одежде, несмотря на сглаженное даже какое-то нежное как у бабы лицо. А вот про гвардейца у пирата сразу возникли вопросы. Строгий мужик с тугой косой до лопаток впервые предстал перед Жейком без шлема и частично без верхних пластин технологичной брони. Возможно, он был у династии кем-то вроде старшего по охране, раз имел право тусить со всеми в личных покоях. Однако, все, что фарэец успел наслушаться и понять по строгой иерархичности и задротству торийцев на кастовости, — это то, что один хрен мужику-охраннику тут нечего было делать.       Словно в подтверждении этому, Роанэ позади фарэйца словно испарился, оставив гостя наедине с правящей верхушкой, а Лаккомо жестом пригласил Жейка за стол.       — Прости, что все так странно вышло, и тебе пришлось прождать, — на эту реплику вице-короля пират с недоумением вздернул бровь. — Но теперь я могу вас познакомить…       После чего ториец обратился к Королеве, представив Жейка своим помощником, другом и главой одного из фарэйских кланов, промышляющего разным наемным трудом, а затем уже поименно представил пирату всех неизвестных ранее участников за столом. Королева, названная Мариэллой, вежливо кивнула с приветливой и доброжелательной улыбкой лишь едва позволяя проявиться своему заинтересованному любопытству к иноземцу. Мечник Эантар, к огромному удивлению Жейка, оказался братским учителем, что по его внешнему возрасту вообще было не очевидно, потому как мужчина выглядел сверстником королей. А гвардейца, Инарэса, представили просто личным телохранителем Королевы. И… пирата сильно смутило, что все это должно быть воспринято им в порядке нормы.       Однако безумно радовало, что на него не пялились, как на животное. Вежливость застольных собеседников вызывала уважение.       — Кхэм… Благодарю, конечно, за такой прием, — слегка теряясь в потоке мыслей, ответил Жейк. — И прошу прощения, если чем-то обижу или если ошибусь в том, как у вас принято…       — Не надо, — отмахнулся уже Эйнаор. — Давай проще. Не на приеме ведь.       — Как скажешь, — насторожился еще больше фарэец. — Хотя вопросов у меня завались.       — Прежде чем ты что-то спросишь, — приостановил его Лаккомо, мечтательно глядя на накрытый стол, — предлагаю все же сперва поесть.       И тут пират обратил внимание на собеседников, а вернее на их голодные глаза, что опять вызвало у него новую порцию вопросов. На сей раз о том, сколько он реально продремал в том кресле. Ведь весь этот разнос после покушения не делается быстро, и братья легко могли прошататься в работе несколько часов.       Жейк на предложение жестом изобразил молчание и следом за остальными присоединился к трапезе, украдкой не забывая поглядывать на общие манеры за столом и незначительные детали. Его-то, конечно, попросили пока не портить аппетит, однако, не запретили глазеть и подмечать странные вещи.       Даже при общем молчании и сдержанности за столом было на что посмотреть. То на мелкие заботливые жесты гвардейца к Королеве. То на внимательный взгляд Эантара, который ловил любопытство фарэйца своим безмолвным намеком на то, что он все видит и понимает. Эйнаор, на удивление Жейка, в домашней обстановке отнюдь не выглядел по-королевски и наяривал из своей тарелки с абсолютно пустым и уставшим взглядом. Лаккомо еще как-то пытался держаться и не показывать усталость. Хотя и его внимание порой откровенно рассеивалось, когда он начинал задумчиво неспешно жевать, попутно лениво копаясь тонкой вилкой в своей порции салата. Разве что Мариэлла была среди них бодра и свежа. И тот учитель, казалось, вообще не знаком был с чувством усталости.       Наконец, блюда начали пустеть, и народ постепенно переходил к напиткам. Жейк не мог похвастаться абсолютной раскрепощенностью в собравшейся компании, а потому особые вкусовые изыски королевской кухни прошли мимо него. Было вкусно. И сыто. И да, кажется, это было мясо, а не экзотическая рыба, что немного успокоило гурманские чувства фарэйца, которые сейчас были в ауте. Не так он представлял общий обед в компании экзотических друзей.       Вскоре за грязной посудой заглянула пара дворцовых служащих, и на столе остались лишь графины с напитками, блюдо с мелкой выпечкой да немного чистой посуды. Эйнаор, откинувшись на спинку стула, охлаждал ладони о стакан с прохладным напитком, иногда бесстыдно прикладывая пальцы к вискам. А его брат лениво попивал рыжий сок, периодически поглядывая на женщину, жующую небольшой ореховый рулетик. Видать перед беседой все привычно вежливо дожидались только ее.       Но внезапно ситуацию разрядила сама Королева.       — Жейк, я вижу вся наша компания не дает вам покоя, — произнесла она, держа в пальчиках надкушенный рулетик. — Мужчины доверяют вам, раз пригласили сюда. Поэтому не стоит опасаться задавать вопросы. Лучше вы спросите нас, чем кого-то еще.       От такого странного витка Жейк малость растерялся, но намек быстро понял. О странностях всего увиденного лучше лишний раз во Дворце не пиздеть.       — Ну… — замялся фарэец, подбирая слова и осторожно глядя на близнецов и пару воинов. — Если уж на то пошло…       Лаккомо подозрительно нахмурился, а Эйнаор даже всплыл из усталости.       — …Какого хера у вас тут творится? — всплеснул руками Жейк и проигнорировал легкий укоризненный взгляд гвардейца.       Зато мечник покачал головой и тяжко вздохнул. А вот Лаккомо решил уточнить:       — О чем ты конкретно?       — Да обо всем, — ответил пират и прогреб пальцами жесткие волосы, собираясь с мыслями. — Начиная с вашей реакции на покушение. Ладно ты, — он указал на Лаккомо, — не женат, и твои действия еще можно как-то оправдать. Ну а ты? — Жейк обернулся к Эйнаору. — При чем тут дъерки, стража и все остальное? Какой к херам источник? Если б у меня ба… простите, жена со связи пропала, я бы о ней в первую очередь вспомнил! Наверное…       Эйнаор стойко выдержал вопросы, не изменившись в лице в привычной манере, как на приемах. Но фарэец на этом не остановился.       — Ладно, допустим, вы были не готовы… Но какого хера вы были ко всему этому не готовы?! Если у вас, бл… — с трудом удержался Жейк, покосившись на даму, — …если знаете, что у вас во Дворце такая ебулда водится, то почему стража оказалась не готова? Почему у них нет таких клинков, как у вас троих? Почему нет армии таких крутых невидимых защитников, как этот последний? Я вообще молчу про то, что у вас тут вроде бы космическая цивилизация, но при этом вы чуть не всрали от какой-то невидимой призрачной дряни.       Эйнаор хотел было что-то возразить, но Жейк несвойственно вежливым для пирата жестом настойчиво остановил его.       — Но даже это всё я еще могу понять… Но вот во что не могу врубиться, так это, простите, в вашу диспозицию, — пират обвел ладонями присутствующих. — Я, конечно, не шарю в вашем этикете, но даже на нашей «вольной Фарэе» обычно не сложно догадаться, какой мужик прилагается к даме. Тогда как с вами, ребята, я чет забуксовал… И либо я тут во что-то не догоняю, либо вы слишком явно это показывается. Но в любом случае отсюда у меня другой вопрос: у вас это нормально? Нет, конечно, я мог бы заткнуться и не лезть не в свое дело! Однако, если мы хотим каких-то общих шпионских игр за спиной федералов, то я должен быть уверен, что ваша милая компания не развалится как в бабских книжонках из-за расстроенных чувств.       Высказавшись, Жейк глубоко вздохнул, сам не заметив, как напряжение подкатило к горлу. Уже после сказанного, он запоздало подумал, что речь была сомнительная по приличию, но пирату было уже откровенно плевать. Партнеры — значит партнеры. А если за случайную правду по королевские интрижки его пристрелят и посадят, то херня это, а не партнеры… Меньше времени потратит зря.       — Чет накатило, — все же добавил он под конец и в несколько крупных глотков опустошил свой бокал.       Правда, сок мозги и нервы не расслабил, и Жейк беззвучно матюкнулся своей привычке, бахнув дном крепкого бокала об стол.       — Ты прав, — внезапно сухо как на приговоре ответил Лаккомо, после того как правящая верхушка мельком переглянулась.       Жейк мигом напрягся.       — В чем?... — осторожно уточнил он.       Мозг тут же прыснул фонтаном идей и вариантов. От того, что «торийская птица» прочел его мысли и пирата посадят, заканчивая тем, что их союз скоро развалится.       — В момент покушения ты стал свидетелем того, что обычно мы хорошо скрывали, — продолжил Эйнаор и фарэйцу поплохело.       После таких слов обычно следует кара.       Близнецы переглянулись, словно решая, кто произнесет «те самые слова».       — Мы бы… вряд ли признались, при иной, запланированной встрече. И атмосфера нашего ужина прошла бы совершенно в других тонах, — неспешно подбирал слова Эйнаор. — Но обстоятельства вынудили нас…       — Раскрыться, — помог с формулировкой Лаккомо, и Жейк обратил внимание, как осанка вице-короля стала безупречной. Как всегда, когда он вынужден был в чем-то неохотно признаваться.       — Верно, — согласился король и благодарно кивнул брату через стол. — Но как ты верно подметил, Жейк, залог наших партнерских взаимоотношений — это честность. Твою честность мы имеем возможность оценивать в настоящий момент. Как и твою внимательность. Мы благодарны тебе за нее. И в ответ заверяем, что между нами не случится разлада.       Эйнаор обвел взглядом прочих торийцев, тогда как фарэец продолжал ждать какого-то заключительного слова.       — Наш династический брак с кузиной не расторгнется из-за разбитых чувств, — произнес король будто водрузив непоколебимый монолит истины перед Жейком.       Пирату даже потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Потом еще пару секунд, чтобы наложить то, что он понял на то, что увидел. Спасало образование, которое в него вколотили в молодости и пожизненная изворотливость.       — А… финальный незапланированный тест, — наконец, выдавил из себя Жейк и покосился на женщину с телохранителем. Вежливость и улыбка, с которой она смотрела на него даже вызвали у пирата легкое чувство стыда за ранее сказанное. Но если мерить честность за честность, и покушение случайно вскрыло все тайные интрижки династии, то он со своей стороны просто обязан был указать на их недочеты в поведении. Да и в каком поведении! Это даже не блядский любовный треугольник! Это просто династический, сука, договорной брак! О тонкостях которого, похоже, даже не знает родная страна! — …Теперь дошло.       — Династия продолжит свою ветвь, и королевская кровь сохранится в любом случае, — продолжил настойчиво Эйнаор. — Тогда как наши с братом обязанности помогут сохранить то, что династии вверяется в обязанности беречь.       — Ты про… источник? — решил переспросить на всякий случай Жейк, проматывая в голове всё, что показалось ему странным несколько часов назад.       Лаккомо кивнул, на что фарэец нахмурился и зажегся новыми вопросами. Хер с ним с «мезальянсом» или другими умными терминами, мешающими нормальной жизни. Королевские постельные интрижки Жейк понял и принял легко и готов был сиюминутно забыть. Тогда как заботу о каких-то невидимых сущностях и источниках непонятно чего он воспринимал с неохотой. Как очередную тупую клятву по охране воздуха.       — Просто прими это, Жейк, — сказал вице-король. — Ты рассказывал мне о традициях и правилах на своей планете. Подобные неочевидные и незримые глазу особенности есть и у нас. Династия существует не только для управления единым государством и народом. У нее есть свои обязанности, которые не может подменить никто другой.       — И вся эта… — Жейк покрутил пальцем по воздуху, — мистика как раз из их числа?       — Верно, — согласился Эйнаор.       — И для народа у вас с супругой милейшие семейные отношения? — решил уточнить фарэец совсем уж прямо, чтоб не оказаться тупым.       Король просто кивнул.       Пират долго смотрел в глаза Эйнаору и нельзя было сказать, чего в его взгляде было больше. Укора или оценки хитрожопости.       — Но вы ж понимаете, что вас легко пропалить, — подытожил Жейк. — Нет, не всей этой застольной милой темой, которую вы мне сейчас показали. А той херней, которую вы творили во время покушения. Я прост надеюсь, что вся ваша гвардия и вот эти милые служащие с подносами в курсе. И умеют хранить секреты. Потому что малейший проеб, и про вас мимолетно разлетятся такие сладкие слухи…       Эйнаор не удержался и закатил глаза.       — Давай мы не будем… — начал он.       — Эйнэ, — холодный голос Лаккомо одернул брата.       — Что? — вся стойкость короля в миг слетела, и голос торийца резанул сильной усталостью.       — Я говорил. Мы недоследили, — строго припечатал старший, чуть склонив голову набок.       На лице короля проскочила смурная обиженность, но потом он сдался под укоризненным взглядом брата и отвел глаза.       — Да, — сухо признался он в сторону.       — Если подобное произойдет на виду придворных… — продолжил Лаккомо.       — Я знаю! — огрызнулся Эйнаор.       — Одна ошибка…       — Знаю.       — Если понял и он…       — И что!? — вспылил король и резко с вызовом обернулся на брата. — Я не стану ничего отрицать! А ты?       И хотя вопрос был довольно простым, все же он поставил Лаккомо в тупик. Но Эйнаор на этом не остановился, продолжив закидывать брата едкими аргументами, но уже на торийском. Жейк не понимал смысла и уже начинал жалеть, что ему по жизни незачем было учить чужой язык. Рубленные короткие фразы короля определенно не нравились Лаккомо. Он даже пытался обороняться, как понял фарэец по тону. Но младшего близнеца будто понесло, и он напихивал брата такими аргументами, от которых королева прикрыла рот ладонью, гвардеец будто даже втянул слегка голову в плечи, а стойкость вице-короля дала сбой, глаза дернулись в злобном или болезненном прищуре, а потом…       — Довольно, — шикнул Эантар, резко осаждая обоих.       Спор обоих братьев как отрезало.       Только Эйнаор будучи еще на взводе шумно выдохнул, насильно успокоился, стрельнул взглядом на Жейка.       — Разве я не прав? — спросил младший у Учителя.       Любопытство зудело у Жейка в голове, но шальная мысль напомнила, что иногда для собственной безопасности иногда лучше чего-то не знать. По крайней мере так часто случалось в его среде наемников и мелких исполнителей: меньше заябывай вопросами тех, у кого много тайн. В частности, сейчас Жейк решил, что ему не стоит уточнять, в чем вице-король провинился перед братом. Видимо это… семейное.       — Факт в том, что не стоит преумножать гражданское недовольство на фоне грядущих внешних проблем, — тихо и спокойно как вода в пруду изрек Эантар.       Эйнаор обиженно дернул носом, но спорить с Учителем не стал. Либо у него кончились аргументы, либо работала вбитая с детских лет дисциплина.       — А… могу задать тупой вопрос? — осторожно подал голос Жейк, обращаясь напрямую к наставнику, как к последнему островку спокойствия.       Эантар приглашающе повел пальцами, не пошевелив даже всей рукой.       — Честно, мне посрать на всё остальное, — провел фарэец ладонью перед лицом. — Источники, отношения, интриги, обиды… Но!       Жейк внимательно глянул на обоих близнецов, которые хоть и молчали после короткой склоки, но фонили таким напряжением, от которого словно воздух электризовался.       — Объясните как для тупого, — попросил Жейк. — Почему при такой напряженке с династией у вас до сих пор потомок… один?       И если до того за столом стояла ожидающая тишина, то после этого вопроса молчание стало гробовым.       Эантар глубоко вздохнул, близнецы смотрели через стол друг ну друга, будто каждый нахально уступал второму право говорить. Инарэс просто молчал как рыба, видимо по очередному пункту бесконечного этикета. А Жейк начал подозревать, что сморозил какую-то чушь.       — Нет, ну вы сами преподнесли это как проблему, — попытался оправдаться пират. — С другой стороны, у вас тут вроде бы идеальная медицина… Может, конечно, многоженство запрещено. Или незаконнорожденные не считаются за потомков… Но так и вас вроде бы двое. Че одну сестру напрягать? Ну нагуляли бы где-то с десяток… Сколотили бы крепкий выводок. Зато никаких опасений с прерванной кровью из-за покушений. Настрогали бы себе, расселили втихаря… Вам же мужикам ваще как два пальца…       — Потомок династии не просто дитя, — неожиданно за всех решила заговорить Королева. — Это наследие сильной крови, благоволения Истока и плод взаимных чувств.       — Вот с последним давайте не будем… — цинично скривился Жейк, но Мариэлла его приостановила.       — К сожалению, это важно. Наша физиология зависит от этого, — спокойно без смущения продолжила женщина. — И вдвойне важно, когда речь заходит о будущем правителе. Если связь родителей будет слаба, то наследник может не пережить свою коронацию. Исток отвергнет и сожжет его. Как и всех последующих потомков той ветви. Это вопрос даже не генетики, Жейк. Это наука об энергетических способностях личности, которую мы почти утратили.       Слушая этот спокойный и уверенный тон фарэец хотел бы возразить и назвать эфемерные чувства блажью малолеток, но, глядя на степенную женщину, придержал язык. Что-то было в ее словах такого непоколебимого и ясного, отчего Жейк почувствовал себя сопливым пацаном, который до сих пор верил, что детей покупают на рынке, а не делают в процессе влажных стонов.       И если с братьями Жейк еще бы поспорил, то прямые слова торийской женщины начинали его убеждать. Именно своей безобразной простотой, как по учебнику.       — Наша планета другая, — продолжила Мариэлла. — И наш вид отличен от вашего. То, что кажется очевидным и легким у вас, порой невозможно у нас. Без сильного эмоционального отклика пара не произведет потомства. Исток слабеет, и все дети планеты вместе с ним. Независимо от местопроживания наш вид вырождается. По этой причине бессильны генетические лаборатории. Любая попытка медицинского вмешательства в репродуктивную систему существа Тории приводит к провалу. По этой причине мы не можем восстановить вымершие виды животных. По этой же причине дети, рожденные в династических браках или в результате сводничества, обычно подобны вам. У них словно не хватает органов чувств. Важных. Тех, которые позволяют видеть своими глазами дъерков и анков с нашего мира. Это не особый дар, Жейк. Это неотъемлемая часть нашей природы, которая сегодня превращается в атавизм.       Женщина сделала короткую паузу, давая пирату осмыслить услышанное. Сравнить слухи с прямым фактом, высказанным в лицо. Другой вид. Вот так без утайки, иносказаний или исторических отличий менталитета.       Просто иной вид.       — Поэтому в последние века наше духовенство начало набирать силы. Они помогают народу укреплять чувства, входить в резонанс и порождать сильных потомков. Их польза неоспорима. Но и власть сильна. Пользуясь базисными особенностями нашей физиологии, они закрепили в народе правило о «единственном партнере за всю жизнь». Такое правило увеличивает шансы на сильное потомство, потому что энергетика пары входит в должный резонанс. Однако если кто-то в паре погибает, партнер всю оставшуюся жизнь не в состоянии снова войти в супружеский союз. И если физиологию еще можно преодолеть, то вот сложившееся общественное мнение уже нет. Всё это породил много романтичных и красивых легенд, а также исключило из нашей культуры измены, любовные треугольники или целый пласт «танцовщиц любви». Не просто куртизанок, как их иногда у вас называют, но женщин, настолько сведущих искусстве любви и энергетически сильных, что они способны были пробуждать скрытые дары мужчин, не делая их физически зависимыми от связи с собой.       — Почему вы мне вообще рассказываете это? — нахмурился Жейк, хоть и слушая со жгучим интересом, но не до конца понимая, к чему ведет Королева.       — Потому что вы должны понимать, с чем не способна совладать наша династия, — с очевидностью отозвалась Мариэлла, откинувшись на спинку стула. — Ни одна прихоть не властвует над нашей физиологией. Ни один холодный расчет не ведет к удачному исходу. Если вы будете работать с нами, то вы должны понять ценность и незаменимость как нас самих, так и нашего единственного наследника. Порой власть нашего слова бессильна перед столетиями сложившегося общественного мнения, но все, что касается государственного управления, все еще крепко держится на плечах нашей династии. Только мы можем влиять на политику нашей страны и побуждать ее к действию, потому что мы владеем Истоком. Но из-за этого мы всегда под прицелом. Вы спрашиваете, как мы пропустили сегодняшний удар, Жейк. Потому что мы были не готовы получить удар в спину. От единственных, кто в состоянии направить силы нашей планеты против династии.       — Духовенство?.. — тихо с недоумением выдохнул фарэец. — Серьезно?       Но молчаливое согласие Эантара стало ему лучшим ответом.       — Мы догадывались, что когда-нибудь их влияние придется ограничивать, но ошиблись в мотивах, — продолжила Мариэлла. — Возможно, жрецы лишь исполнители, тогда как главная угроза может исходить от колониальных кланов. У последних нет рычагов контроля на Тории, и удар через духовенство может стать их единственной возможностью.       — Повсеместно досягаемой возможностью, — мрачно вторил ей Лаккомо.       Эйнаор мелко кивнул и прогреб пальцами волосы на макушке. Нервное состояние отпустило короля, сменившись усталостью и тем знакомым Жейку потерянным чувством от просвистевшей совсем рядом бедой.       — То есть, хотите сказать, что вас хочет угробить ваше же духовенство? Из-за связи с источником? И потому, что могут? — спросил пират, с трудом укладывая это в голове. В его представлении такой народ как торийцы уж точно должны ладить со своими… проводниками в мистику.       — Я думаю, это колонии, — вскрыл свое мнение Эйнаор. — Духовенство не стало бы угрожать Мариэлле и потомку. Им нужно сохранять связь династии и Истока.       — А если так пытались отвести подозрения? — включился снова в спор Лаккомо и оперся локтями о столешницу. — Тогда как целью покушения были мы? Удачное прибытие фарэйца смешало бы факты. Позволило переложить всю вину на него.       — Атака началась не на нас. Если бы не Эантар, Мариэлла бы погибла, — отклонил версию близнец.       — А если вовсе не Мариэлла была их целью?! — старший всплеснул руками и после мимолетной паузы все, не сговариваясь, обернулись на мечника.       Эантар слегка вскинул бровь, когда взгляды скрестились на нем и глянул по очереди на близнецов.       — Если… — эхом повторил король, будто бы даже соглашаясь с теорией брата и найдя в ней какие-то еще свои неочевидные подтверждения.       — Какими бы ни были пожелания колоний, всем, особенно духовенству известно, что, если династия прервется, они потеряют Исток, — настойчиво вещал Лаккомо, глядя на Учителя. — Тогда как гибель Эантара не просто освобождает место для нового Даэррека Династии, но и пост…       — Хранителя Истока, — закончил за него Эйнаор.       И судя по наступившей паузе, с которой не спорил сам мечник, Жейк догадался, что это нечто крайне важное. Настолько важное, что покушение на эту должность заставило всю королевскую верхушку оцепенеть от величины вероятной проблемы.       — Мм… Можно задам еще один простой вопрос? — аккуратно вклинился в общее настроение Жейк и, не дожидаясь одобрения, сразу продолжил. — Вероятно, я чего-то не въехал, но тут сейчас прозвучало, а вы не прореагировали…       Он дождался пока все внимание снова перетечет к нему и спросил:       — Вам обязательно жить на Тории?       В первый миг на вопрос явно собирались ответить ярым согласием. Эйнаор набрал воздуха в легкие для очевидного ответа. Его наставник начал утвердительно кивать. Гвардеец задумчиво вскинул взгляд в потолок. И даже Королева начала было тихое «да». Но, настойчиво кашлянув, Лаккомо будто бы своим примером снова воззвал всех к взвешенной мысли.       — В целом, — нет, — на удивление пирата первым отозвался Эйнаор, который, похоже, прочувствовал на себе реальную скорость космических перелетов. — Я зависим только от собраний кланов и приемов, на которых должен присутствовать.       Жейк экспрессивно всплеснул руками, скорчив укоризненную физиономию:       — Еще несколько минут назад ты готов был грудью заслонять источник!       — Исток, — автоматически поправил король. — И вовсе не грудью.       — Ну я не знаю, как это у вас делается! — отмахнулся Жейк. — Жопой сесть, закон написать, печать поставить, костер зажечь…       Король испуганно отмахнулся и пробормотал что-то по-торийски. Жейк не понял.       — Последнее разве что на похоронах, — пробормотал в пояснении Лаккомо.       — Ебучие культурные различия, — буркнул фарэец и мигом исправился: — Ладно, забыли, я думал ты больше всех причастен к защите… Истока.       — Нет! — воскликнул Эйнаор. — Единственное, что я теряю, уехав далеко от Дворца, это концентрированный фон.       — Но ваша супруга заявила, что он поддерживает всех, независимо от местообитания, — напомнил фарэец, покачав указательным пальцем.       — Да, но я теряю дъерков, — смирился с дотошностью Эйнаор.       — …Которые прекрасно чувствуют себя на других планетах, — с мелкой пакостной улыбочкой ответил Лаккомо, на что брат окончательно сдался.       — Вот поэтому я сразу согласился. Другое дело, что нет вариантов.       Жейк принял его ответ и следом передал эстафету диалога Лаккомо. Но тот развел руками:       — Наверное, я прошел стадию, когда могу утверждать, что провел большую половину жизни на корабле.       — Безумие… — прошептал Жейк и перевел взгляд дальше.       Мариэлла покачала головой.       — Мое присутствие во Дворце не является обязательным, — сказала она, к изумлению Жейка. — Разве что здесь я близка к Истоку. Но, как вы верно запомнили, местопроживание не сильно на нас влияет. Для своего здоровья я могу обойтись продуктами питания с Родины.       — Эантар? — удовлетворенно обратился пират к мечнику, минуя гвардейца, мысленно прописав его неотъемлемой тенью королевы.       — Я не пробовал, — честно признался мужчина. — Но я слышу Исток даже с обратной стороны планеты так явно, словно стою перед ним. Если случится беда, я пойму это. Тогда я должен очутиться на планете как можно быстрее.       — А вы сможете предотвратить эту беду? — с искренним сомнением спросил Жейк.       — Сегодня смог.       Жейк кашлянул и не стал отрицать.       — Ну… вопрос скоростной доставки на планету целиком на братьях, — жизнеутверждающе переложил проблему фарэец.       — Я смогу решить эту задачу, — уверенно сказал Лаккомо, но Эантар приостановил его, приподняв ладонь.       — Не сможешь, — тихо произнес Эантар с улыбкой. — Но впредь я буду знать заранее, когда мне надо здесь быть.       — Есть гвардия, Эан, — шепнул с укором Лаккомо. — Она защищала Исток еще до твоего появления.       На что странный ториец только милостиво улыбнулся, пропуская мимо настойчивый и острый взгляд вице-короля, как клинок через воду. Независимо от сказанного Учитель остался при своем мнении, а Лаккомо нахмурился, чувствуя недоговорки, но пока не стал настаивать.       Жейк терпеливо дождался пока у торийцев кончатся их «ментальные игры» после чего бодро потер ладони и возвестил:       — Ну че! Теперь осталось придумать планету!       — Торийские колониальные планеты сдаются кланам в аренду, — впервые за встречу подал голос гвардеец. — По давнему соглашению династия не может претендовать на их земли, пока кланы платят налог. Королевская семья может только гостить на занятой земле. Или просить официального убежища. В противном случае, клан придется лишить права аренды и…       — Да при чем тут ваши колонии, — отмахнулся Жейк. — Вас на родине подставили, подставят и в другом месте. Я говорю про совсем другие планеты!       — Я не доверю Мариэллу федералам! — отрезал Эйнаор даже раньше, чем что-то успела произнести сама Королева.       — А кроме федералов?... — покрутил рукой пират, будто подбадривая скорость течения мыслей.       — Надеюсь, ты не про Фарэю? — уточнил Лаккомо, глянув на него искоса.       — Да в жопу Фарэю! — отмахнулся Жейк. — Никогда не знаешь, где там рванет! Я говорю про совершенно новую планету! Может быть, едва обитаемую. Что-нибудь из серии федеральских курортов, где народу едва пара тысяч. Неужели у вас как у правителей нет своего топического пляжного уголка? Этакой секретной базы для секретных дел? Только не заливайте, что нету. Даже у нас у каждого клана сейчас есть хотя бы одна своя тихая нычка. Может быть, мы, конечно, друг с другом соседствуем и иногда какой-то планетоид делим… но я слышал байки, что крупные кланы даже пятки у себя в персональных озерах греют. И даже не в кислотных…       Жейк приостановился, заметив, как близнецы снова странно переглядываются. Он уже начал подмечать, что после такого они удивительным образом начинали гнуть общую линию.       — У нас есть база данных проверенных безопасных планет, — неспешно произнес Лаккомо, будто бы размышляя и что-то на ходу прикидывая.       — Главное, чтобы этот список не совпадал с федеральским и не был в общем доступе у ваших колоний, — напомнил фареец.       — Нет, — качнул головой старший. — Разведка имперской гвардии занималась исследованиями пригодных планет задолго до выходов Цинтерры в космос и ее список за всю эру Новых Звезд намного длиннее. К тому же эта база никогда не попадала целиком в руки колоний и кланов. Пригодные для них планеты назначались династией.       Эйнаор с какой-то необъяснимой эмоцией смотрел на брата, словно досадуя и одновременно укоряя его за то, что такая простая мысль не посетила их раньше. С другой стороны, много ли кто-то решится переезжать на «необитаемый остров», если очевидным выходом кажется переезд в другой дом, город, страну… даже на другую планету. Но обитаемую планету. Никто не станет ради временного постоя строить полноценный комплекс на новой планете!       И никто не подумает, что именно так династия захочет поступить.       — Я могу быстро проверить ряд планет, — сказал Лаккомо, на что Эйнаор подхватил:       — Но постройка комплекса займет около года.       — Полгода. С ботами.       — …Три месяца, если привезти островную систему жизнеобеспечения, — щелкнул пальцами младший.       — Два, если задействовать военную, — отмахнулся Лаккомо.       — Месяц, если не шиковать, — закатил глаза Эйнаор.       — Будь серьезнее, за месяц мы не проведем даже оценку климата, — нахмурился старший.       — А база данных на что?       — Она могла устареть.       — За сколько? За пару тысяч лет?!       — Один внезапный вулкан изменит тебе ландшафт за сутки!       — Стойте! — притормозил обоих Жейк, запутавшись окончательно в потоке чужих мыслей. — Погодите! Величество, как ты сказал? Задолго до Цинтерры?.. Я щас все верно услышал?       Лаккомо очнулся от стремительных размышлений и подсчетов. Он хотел что-то сказать, но передумал, потом будто собрался с мыслями вновь, но… улыбнувшись, ответил совсем иное.       — Хочешь планету под базу своего клана? С хорошим климатом, жить без скафандров. С пляжем, озерами...       — Купил… — просто сразу сдался фарэец, поднимая ладони. — Дай угадаю, с меня тоже будет поставка припасов на это чудный островок зелени в космосе? Без базару. Согласен.       Лаккомо удовлетворенно улыбнулся, радуясь, как быстро его понимают с полуслова.       — Тогда, чтобы ответить на твой предыдущий вопрос, я хочу тебе кое-что показать…       И вместо продолжения, вице-король встал из-за стола и приглашающе повел рукой.       — Показать всем вам.                     Тактический зал вспыхнул скрытыми огоньками, озаряя каменные стены тусклым приятным светом. По колоннам волной блеснул сложный узор, а встроенный каменный стол засиял сложным интерфейсом, приглашая к работе.       — Вот теперь я верю, что попал в сердце космической цивилизации! — с искренним живым восторгом восхитился Жейк, не зная на чем остановиться взглядом.       Ему было интересно всё. Где находятся проекторы. Как работает система изоляции от прослушивания. Что такое ментальный интерфейс и какова реальная польза от такого зала, кроме красивой демонстрации.       Лаккомо неспешно подошел к столу и в несколько коротких нажатий активировал команду подъема удобных кресел. Одна из колонн ожила сложным встроенным механизмом и развернула несколько своих панелей, выворачивая их мягким материалом по форме кольцеобразного дивана. Мариэлла с вежливой благодарностью кивнула Лаккомо и воспользовалась удобным местом с видом на все пространство зала.       Только потом Аллиет-Лэ занялся настройкой карты. Сотни, а вскоре и тысячи огоньков разом вспыхнули под куполом зала, разворачивая огромную голограмму звездного скопления. Жейк почувствовал себя ребенком, которому показали красивое и эффектное чудо. Но даже сейчас он пытался не терять головы от мелочного восторга, вызванного цветными спецэффектами. Все это красиво. Живьем, как в фильмах. Но польза…       — Почему мы пришли именно сюда? — решил уточнить Жейк, чтобы не обмануться. — Ты мог бы показать мне это на экране.       — Не мог бы, — ответил Лаккомо, продолжая настройку и склонившись за столом. — Большая часть этой базы данных хранится только на Дворцовых носителях, и она не интегрируется в нашу сеть. Я едва ли могу скачать ее на «Стремительный». Но боюсь, на корабле не хватит объемов памяти. Только для узкого пласта информации.       — То есть, если с Дворцом что-то случится… — предположил Жейк.       — Мы потеряем доступ к этой информации, — продолжил ториец. — До тех пор, пока не найдем способ ее снова извлечь.       — А сама информация? Разве она не во Дворце? — уточнил фарэец.       На это Лаккомо повернулся через плечо и коротко улыбнулся, оставив этот вопрос без прямого ответа.       А потом с последним нажатием на панель вокруг многих звезд вспыхнули короткие пометки. Витиеватые символы струились сложной торийской вязью, и фарэец иронично покивал головой. Чего он ожидал от информационного потока в чужой стране?..       — Я активировал автоматический переводчик на общий язык, — словно прочитав его мысли, сказал Лаккомо, отходя от стола к объемной карте. — Если захочешь вчитаться, программа сделает перевод и перерасчеты на вашу систему.       — И ты… не боишься? — голос Жейка слегка дрогнул.       — Чего? — обернулся Лаккомо, уже шагнув в ближайшее скопление мерцающих точек.       — Что я сделаю запись. Унесу часть информации. Перепродам ее. Начну шантажировать, — начал выдумывать на ходу Жейк.       На это Аллиет-Лэ хмыкнул, а Эйнаор запоздало спрятал улыбку.       — Наш народ совершал ошибки, когда доверял тайны сородичам и даже кровным родственникам, — флегматично заметил Лаккомо. — Не важно, что мы с тобой разного вида и с разных планет. Не важно кто мы про профессии и роду деятельности. Я знаю, что тебе можно доверять. По многим причинам. И знаю, что в твоем случае наша честность и открытость скрепит отношения наших семей больше, чем любой финансовый договор.       Жейку было крайне странно слышать это, но в глубине души он соглашался с каждым словом. Только остатки настороженности еще пробивались изредка через опьяняющее счастье, вызывая у фарэйца необходимость вновь и вновь убеждаться, что Величество не свихнулся от наивного доверия. А наверное, все-таки что-то шарит в людях.       О том, что его мысли или настроения могут читать как книгу, Жейк старался просто не думать. Вообще. Иначе это начинало излишне парить.       — Так, ладно... — Жейк прокашлялся и тоже шагнул в плавающие по залу искры звездных точек. — Я снова готов вкуривать любую инфу.       Лаккомо согласно кивнул, а Эйнаор вольно махнул брату рукой.       — Тебе слово.       Инарэс прохаживался по залу с легким любопытством, вчитываясь в некоторые символы, но без яркого азарта, так, будто гвардеец попадал сюда уже не первый раз. Куда удивленнее и внимательнее выглядел Эантар, стоя на краю карты и провожая плавное течение звезд с каким-то задумчивым взглядом. Словно мечтатель, впервые увидевший красочное ночное небо вдали от недремлющего засвеченного фонарями мегаполиса.       — Для начала покажи, где мы, — попросил Жейк, чтобы хоть как-то сориентироваться по карте.       Пират хорошо знал карту их звездного скопления, но из-за огромного числа пометок просто терялся в объемной модели. Все равно что пытаться опознать знакомую паутину дорог, если поверх нее кто-то наложил еще несколько слоев других городов.       — Мы сейчас… здесь, — по короткому движению руки Лаккомо карта чуть угасла, подсвечивая одну конкретную звезду между Жейком и Аллиет-Лэ. — Тогда как Фарэя находится… там.       Лаккомо повернулся к колоннам и в пяти шагах от первой звезды вспыхнула вторая. Жейк прищурился в надежде что-то прочесть и к его удивлению подписи под обоими звездами действительно сменились. Среди них высветилась понятная маркировка класса звезды, число планет в звездной системе и название обитаемой планеты с небольшим списком кратких величин.       — Что означает остальное? — уточнил Жейк на всякий случай.       — Гравитационный коэффициент, спектр достигаемого звездного излучения, влажность, водный баланс, класс пригодности к жизни и количество населения.       — Вы же говорили, что это старая база, — нахмурился пират, вчитываясь в последние цифры над системой Фарэей.       — Я говорил, что мы не скачиваем ее, но можем пополнять, — уточнил Лаккомо. — Данные со «Стремительного», а также от нашей разведки регулярно поступают в Дворцовый центр и обновляют базу.       — И вы до сих пор пользуетесь тем, что построили задолго до вас?       — Да.       — И оно до сих пор актуально? — будто не веря, спросил Жейк.       — Как видишь, — пожал плечами Лаккомо.       — Хорошо… — смирился с трюком пират. — А где Цинтерра?       На карте показалась третья точка со своими пометками, и теперь Жейк смог однозначно сориентироваться в масштабе и повороте всей модели. Пройдясь немного по залу, он покрутил головой, сделал пару предположений, нашел еще парочку знакомых звездных систем на ожидаемых местах и окончательно сверил в голове показанную карту с тем, что ему знакомо.       — Это прекрасно, а что всё остальное? — спросил фарэец, обведя руками еще сотни неизвестных ему пометок.       Лаккомо не скрывая мелкой гордости улыбнулся.       — А это те звездные системы, которые успела исследовать наша разведка.       Жейк раскашлялся, даже поперхнувшись от изумления:       — Вот это всё!?       В его изначальном представлении карта казалась примерным теоретическим визуальным списком, который обычно делается с помощью дальних наблюдений, телескопов, спектрального анализа. Но не полетов и снятия разведданных прямиком с места!       — Наши корабли посетили большинство этих систем, — заговорил Лаккомо. — Многие имеют пригодный спектр светимости звезды, но их планеты находятся в непригодной для жизни полосе. Где-то ядовитая атмосфера. Где-то неподходящее для жизни излучение. Но некоторые звездные системы используются по сей день для добычи ресурсов. Порой уникальных ресурсов. Но… не в том масштабе, на который хотелось бы рассчитывать.       — И вы… ничем этим никогда не делились, — широко распахнув глаза с потерянным чувством Жейк бегло вчитывался в надписи, то и дело натыкаясь на очередную сокровищницу.       Если верить карте, здесь были пометки и с редкими элементами, и с драгоценными камнями, и с сложносоставными металлами, промышленная добыча которого могла бы перевернуть экономику Федерации.       — Не всем, но отчасти, — уклончиво ответил Лаккомо. — По соглашению с народом Цинтерры мы обязались оповещать наш «дружественный народ» о наличии других заселенных людьми планет в звездном скоплении. В свое время еще до встречи с цинтеррианцами мы сделали предположение, что ваш вид однажды уже расселился по рукаву галактики, но с течением времени связь утратилась. Возможно, причиной послужила война, разрушившая все космические базы и мосты, а также откатившая уровень развития людей в доиндустриальную эпоху. Эта теория до сих пор используется вашим правительственным аппаратом, для развития военных программ против чужих.       — И хоть кого-то вы для них указали? — тихо спросил Жейк, обернувшись на торийца.       — Да, — задумчиво отозвался Лаккомо и тронул пальцем одну искру звезды, отчего та засветилась чуть ярче. — Энвилу.       — Что?! — аж упал голос пирата.       — Наша разведка первой вышла на эту планету, — ровным и спокойным тоном произнес Лаккомо. — Были проведены съемки звезды, оценена обстановка, потом одинокий разведкорабль отправился на планету, но потерпел крушение. Отказ аппаратуры. Но пилоту удалось посадить шаттл, он выжил, вышел на контакт с местным населением, едва ли освоившим паровые машины, и через какое-то время, когда починил корабль, вернулся на родину с важными сведениями.       — То есть, Цинтерра воспользовалась вашими данными и связала Энвилу с собой звездным мостом? — переспросил Жейк.       — Через много лет, да, — согласился Лаккомо.       — А население? — чуя подвох, уточнил пират. — Почему мне кажется, что космической Цинтерре нужны были не столько инопланетные крестьяне, сколько пригодная к жизни земля.       — Полагаю, то население Энвилы давно вытеснили колонисты, — согласился ториец.       — Кажется, херня было ваше соглашение с Цинтеррой, — нахмурился Жейк. — Дешевле было бы сливать им координаты ресурсных булыжников. Чем обжитых насиженных уголков.       — Как знать, — философски отозвался Лаккомо и пожал плечами.       Жейк задумчиво прошелся по залу, просматривая пометки звезд и старательно укладывая в голове новую картину истории. Фарэец вообще раньше не сильно вдавался в подробности того, кому они обязаны космическими перелетами. Знал, что Федерацию образовали для слияния нескольких планет под одно законодательство. А как до этих планет долетели и кто был героем, первым нашедшим пригодный для жизни шарик… какая уже разница? Если после этого героя было еще бесчисленное множество людей, занятых переселением, колонизацией, стройкой, защитой от всякого дикого дерьма…       Обычно Жейку было не до всего этого. Какая разница, как все начиналось, если обычно надо жить здесь и сейчас. Учитывать, какие зоны космоса охватывают буйки ретрансляторов. Какие зоны считаются опасными для перелета. В каких путается сигнал, а какие звезды надо просто облетать, если не хочешь словить облучение. Жейк лишь знал, что обычно этими исследованиями занимались кучи ученых. И в какой-то момент к полевым исследованиям подключились полиморфы. Мозговитые жестянки сэкономили сотни и тысячи жизней членов экипажей, которые пропадали в дальней разведке, терраформации и на рудниках. Благодаря их работе сама идея колонизации и поиска ресурсных планет не сдохла под гнетом общественного мнения, которым рулили псевдо-борцы за космическую безопасность.       Как бы не звучало, полиморфы спасли открытые границы космоса. Сделав народ Цинтерры независимым от торийских разведчиков. Попутно убив монополии нескольких ресурсных планет, которые лоббировали отказ от дальней разведки якобы из-за опасности перелетов.       Жейк прохаживался мимо карты, вольно гуляя взглядом по пометкам. Они переводились, считывая его мимолетные ментальные команды, но фарэец не останавливался около них надолго. Все равно выбор пригодной планеты для новой базы — это дело не пяти минут, и даже не пары часов. К такому надо походить основательно и с долгим анализом и большим сравнением. А если еще и ИИшку какую-то привлечь к вычислениям, то вообще можно мозг разгрузить.       Но вот взгляд фарэйца привлекли бледные цветовые маркеры, охватывающие некоторые зоны, и он присмотрелся, вспоминая, что сам знал по привычной карте. Разве что какие-то туманности и энергетически активные зоны.       — Можешь подсветить все как в начале? — спросил Жейк, покрутив пальцем по воздуху, и вскоре карта засияла цветом объемных пятен, в числе которых пират признал несколько опасных мест.       — Федерации известны не все опасные регионы, — пояснил Лаккомо, предвещая вопрос. — Но о некоторых мы предупреждали со своей стороны.       — А почему не предупредили о всех? — спросил Жейк, на скромный взгляд которого их звездное скопление кишело аномальными пятнами, расползшимися как капли краски в воде.       — Другие не попадают на стандартные пути торговых и туристических линий.       — А что будет если в них залететь?       — Разное… — ответил ториец.       — Давай точнее, — попросил Жейк. — Чтоб я знал на что мне грешить, если вдруг облысею. На дряное бухло или на то, что влетел в аномальную зону.       Вице-король улыбнулся и охотно кивнул.       — Желтые зоны окружают опасные звезды, фонящие губительным для живого человека излучением. В этих зонах категорически нельзя всплывать из прыжка если не хочешь, чтобы тело начало гнить и распадаться еще при жизни.       Жейк сглотнул в пересохшем горле и попытался запомнить множество пятен. Хер знает, какое у Величества будет настроение завтра и поделится ли он объемным снимком для друга.       — Оранжевые зоны, — продолжил тем временем ториец, — это зоны, где отказывает техника.       — Как вам удалось вычислить это? — мгновенно спросил Жейк.       — Примерные вычисления, где мы потеряли связь с нашими кораблями и ботами, — без утайки ответил Лаккомо. — Судя по анализу, в этих зонах нет критически опасных излучений для живых организмов. Однако, проверить на практике нам это не удалось.       — Мечты о биоорганических кораблях так и остались мечтой… — протянул тихо с улыбкой Жейк, памятуя фантастику.       — Верно, — согласился Лаккомо. — Однако, через оранжевые и желтые зоны можно пролетать насквозь через подпространство, ничем не рискуя.       — Я слышу в твоих словах недоговорку, — сощурился Жейк.       Аллиет-Лэ указал пирату на одну мелкую красную область, притаившуюся между парочкой ресурсных планет.       — …А вот про это слышал, — задумчиво изрек Жейк, подходя ближе. — Правда, про эту территорию пустили самые разные байки. Кто-то говорит, туда нельзя, потому что стерилизует нахрен всё. А кто-то вещает, что там крыша подтекает.       — Это звездная система планеты Тагрон, — поделился Лаккомо. — Федерация свернула свой некий секретный проект на этой планете и поставила там запрет на полеты. Наш народ пытался приблизиться к региону, но на подлете еще в гиперпространстве в ядре корабля начались сбои, мы прервали исследования и занести область в реестр.       — Считаете, там настолько опасно, как говорят? — уточнил пират.       — Считаем, что у нас пока нет лишних ресурсов, чтобы мы могли ими пожертвовать ради проверки, — уклонился вице-король.       — Но если вы проверяли всё вот это… и в каждой рыжей зоне, считай, теряли корабли и людей, — с легким недоумением начал фарэец.       — Сейчас другое время, и мы не можем позволить себе те траты, с которыми смирялись раньше.       Голос Лаккомо резанул слух Жейка холодом стали, и пират даже всплыл из глубин своих восторженных размышлений. Удивительная как сон картина бесчисленной информации внезапно треснула, как хрупкое стекло, и до фарэйца внезапно дошла одна безобразная истина.       — …За сколько, говоришь, лет ваши исследовали этот космос?       — Порядка четырех тысяч лет в переводе на вашу систему счисления, — ответил Лаккомо.       Жейк ужаснулся, но нашел в себе силы продолжить:       — А сколько из этого было исследовано со времен встречи с Цинтеррой?..       — Меньше семи процентов, — стойко произнес ториец.       — Всего!? — не удержался от возгласа Жейк. — Но почему!? Вы же не разучились летать! У вас до сих пор самые быстрые корабли. У вас все нормально!       — Нет, Жейк. Не всё… — сказал Лаккомо с едва уловимой слуху тоской. — И в этом проблема. Пока Цинтерра основывала новые планеты, у нас шла война с нашими колониями. Торийский космический флот участвовал в битвах с кланами, когда цинтеррианский разведывательный корабль всплыл недалеко от боя. Наша сторона решила, что новые союзники — это шанс победить в войне. Мы не знали на что в тот момент была способна Цинтерра, но блеф позволил выиграть время и впоследствии одолеть колонии. Однако, большая часть флота была развита, население Тории сильно проредили, и лояльные кланы, которые снабжали Престол армией и военными кораблями были почти уничтожены. С тех пор мы полностью лишили наши колонии права на вооруженные корабли, но самой Тории это едва ли помогает восстановиться. Часть технологий утеряна с погибшими кланами. На восстановление флота в должном объеме не хватает ресурсов и верфей. И в итоге саму метрополию сейчас раздирают на части родные колонии и вся Федерация. А кланы вместо активных боевых действий стали подобны стервятникам, которые преследуют еще живую жертву в лице Тории и ждут, когда она истощится окончательно.       — Ебать вы все просрали… — с сочувствием и обреченностью в тоне выдохнул Жейк, и даже не стал извиняться.       Бессмысленно было извиняться, если укор не направлен на близнецов. В глазах фарэйца, далекого от интриг и политики, они все равно пытались сделать хоть что-то с родиной. Как-то собирали союзников. Как-то пытались бороться. Тот же Лаккомо вроде бы держал колонии мертвой хваткой. Эйнаор ожесточал правила и доил их на налоги. С ним вот, главой фарэйского клана, связались. Жейк не имел привычки лгать самому себе и пушить хвост попусту, и оттого не назвал бы свой клан сильнейшим и самым авторитетным. Но у него были широкие связи и ахрененные инженеры, которых фарэец не обменял бы даже на частную планету.       Так что свою настоящую цену пират знал без прикрас и на желание вице-короле его дружить хотел только ехидно посмеиваться, за глаза называя Величество хитрожопошником. Итог дружбы их народов мог бы действительно выйти обалденным.       Но, вспоминая погрызенную со всех сторон Торию, Жейк мог бы понять и колонистов, которые что-то там хотели от планеты и имели, наверное, право на недовольство. Но для себя Жейк давно зарекся принимать сторону «правильных» и «честных». Потому что правда и честность у каждого своя. А вот симпатизировать одной из сторон ему ничего не мешало.       Как и сейчас он симпатизировал вроде бы помирающей Тории с «беззащитными» близнецами, однако, у этой старушки-планеты еще были средства, чтобы выгнать базу на необитаемом шарике за месяц, и переехать эскадру ОКФ с помощью всего одного «Стремительного».       Так что, «несчастная Тория» пока все равно могла огрызаться больнее, чем вся «молодая Федерация».       Жейк подошел к Лаккомо и, поддавшись спонтанным эмоциям, подбадривающе похлопал низкорослого торийца по плечу. Отчего-то сейчас ему показалось, что вице-король в этом нуждался.       — Не дрейфь, птица, справимся, — изрек фарэец, к изумлению Лаккомо.       Видимо, по мнению самого Аллиет-Лэ, он в поддержке вовсе не нуждался. Но отстраняться не стал, лишь запоздало улыбнувшись из вежливости.       А Жейк тихо хмыкнул и отходя, скользнул взглядом по полу, куда, мерцая, плавно уплывали прочие искры звезд, несколько из которых с пометками утопали в каменных плитах.       — А там что? — спросил Жейк с плоской улыбкой, чтоб немного отвлечься от мрачной темы.       Лаккомо проследил его взгляд и небрежно качнул головой:       — Часть данных, которые не умещаются.       Жейк обвел взглядом весь зал и только сейчас приметил, что множество звезд с пометками уплывают за колонны и даже за потолок. Проектор старательно пытался вписать весь объем в зал, но куча данных оставались за границей обзора.       — Ваши везде там были?.. — даже решил уточнить фарэец.       — Да.       — А как долго туда лететь? — сощурился Жейк.       Лаккомо глянул на край карты и что-то мельком просчитал в уме.       — Порядка недели на «Стремительном».       — Да, но у разведки, которая туда летала, не было «стремительных», — возразил пират.       — Тоже верно… — задумался Лаккомо. — В таком случае… возможно они летели туда несколько лет. Может даже… десятков лет.       — Лет!? — изумился Жейк. — Прости, а на кой хер ваша разведка вообще так далеко забиралась?       Лаккомо собрался что-то ответь, но будто бы вовремя себя остановил.       — Вы там что, руду искали или приключения для отвала башки? — переспросил Жейк. — Если у вас колонии всегда под боком, то там-то вы что забыли?       Аллиет-Лэ старательно молчал и терпеливо выдерживал бомбардировку мнением.       — Тока не говори, что на Цинтерру работали. Разве что чужаков искали и жопу себе прикрывали. Потому что это вот вообще не нормально, слать мужиков на десяток лет в никуда!       Лаккомо продолжал молчать, и это начало напрягать Жейка только сильнее.       — Ну, скажешь я не прав? Не, может ты, конечно, сам не знаешь, но…       — Покажи ему, — вдруг раздался голос королевского Учителя.       И на Эантара одновременно обернулись оба брата.       — Даэррек, это обязательно? — уточнил Лаккомо.       — Уверен, что стоит? — переспросил хором Эйнаор.       — Стоит что?.. — настороржился уже сам Жейк.       Учитель выждал тишины, и лишь потом произнес:       — Ему стоит всё знать.       Лаккомо глубоко вдохнул с сомнением глядя на наставника, а потом тревожно переглянулся с братом. Эйнаор едва заметно пожал плечами и мелко кивнул, хоть и формально, но давая какое-то свое королевское разрешение. Фарэец же попросту затаился, чувствуя, что вокруг опять происходит что-то крайне серьезное. Но куда уж серьезнее, чем непонятные полеты разведки на десятки лет на край географии? Жейк хотел бы уже психануть мелочно на торийцев со всеми их бесчисленными тайнами, сокровенным молчанием и загадочным переглядыванием, когда вдруг Аллиет-Лэ тяжело вздохнул, медленно поднял руку с открытой ладонью под сенсоры карты, а затем резко сомкнул пальцы в кулак.       Карта мгновенно подчинилась условному жесту.       Все звезды стремительно начали сужаться к центру зала, увеличивая объем показываемого космоса. Мимо Жейка проплыли туманности и другие звездные скопления. Целые области стремительно стягивались и уменьшались в размере. Цветные опасные регионы, которые еще недавно плавали как одиночные облачка по всему залу, стянулись в маленькую сферу, пестреющую перед Жейком как круглый аквариум с рыбками.       Звезды остались повсюду. Иные звезды, без пометок. Но сформированные в стройную систему рукавов, которую невозможно было спутать ни с чем.       Вокруг Жейка на весь зал растянулась галактика.       Огромная, ослепительно-яркая в центре, изредка мелькающая одиночными пометками каких-то точек и облаков. Она плавно кружила, проворачивая свои рукава, под потерянным взглядом фарэйца. Жейк не знал, как реагировать, восторженность смешивалась с опустошенностью. Непонимание путалось с любопытством. А в голове зудел один острый вопрос:       — Зачем?       Но ответ на него всплыл сам собой, когда Жейк сошел с места, чтобы осмотреть всю карту с другого ракурса. По другую сторону яркого ядра медленно проплывали багряные точки. Где-то слипшиеся на таком масштабе в целые области, охватывающие туманности и почти целый сектор размером со всю Федерацию.       По другую сторону от ядра.       — Что это…? — смог выдохнуть Жейк, подходя ближе к алым всполохам, почти окрасившим один из рукавов.       — Наш враг, — ответил Лаккомо, а фарэец вздрогнул от холода в его тоне.       — Вы знаете, кто там!? — вопрос был глупым, Жейк даже мотнул головой, собираясь, что-то переспросить, но Лаккомо вместо ответа увеличил алую область галактики.       Густой красный свет залил весь зал, как при аварийном освещении, только сейчас с плавающими звездами, часть из которых пестрела длинными пометками, Жейку всё показалось на редкость зловещим.       Фарэец проморгался, с сомнением глянул на Лаккомо, но потом из любопытства вчитался. Среди пометок всё было понятно, как раньше. Название планеты, светимость звезды, гравитация, численность, зачем-то повторная запись численности… Для такой базы не похоже на ошибку.       — Почему численность написана дважды? — Жейк не заметил, как просел его голос.       — Второе не численность, а число зараженных, — похоронным тоном ответил Лаккомо.       — Зараженных?! Чем?       — Мы не знаем…       Жейк резко обернулся на торийца. Какой угодно ответ он ожидал услышать от вице-короля, но не этот.       — Вы даже не знаете, с чем боролись?       Лаккомо покачал головой, а рядом прозвучал голос Эйнаора, который подошел ближе:       — Предки оставили сумбурную информацию. Многие жители этих планет не умирали, но менялись. Становились… иными. Начинали вести себя по-другому.       — Легенды от фактов порой отделить очень сложно, — пояснил Лаккомо. — Особенно, когда их отделяют тысячи лет.       — Но вы уверены, что это враги, — уточнил Жейк.       — Они несли смерть всему, с чем входили в контакт, — ответил Эйнаор, глядя на алые просторы меж звезд.       Жейк тоже гулял взглядом по карте. Будто запоздало соболезнуя миллионам и миллиардам жителей неизвестных планет, павших жертвой неизвестной беды. Названия оборачивались для фарэйца в понятный алфавит, складываясь в текучие, переливчатые слова. Словно нежные девичьи имена, планеты «врагов» мерцали алыми бриллиантами, беспощадно царапая душу огромными цифрами «зараженных». Глядя на них, хотелось молчать. Слушать тишину зала и мертвого космоса, словно это последнее уважение могло бы как-то скрасить трагедию утонувших в проблеме планет. Диавия,... Виларис,… Камиа,… Одна за другой они попадали на глаза Жейка, будто притягивая внимание и заставляя читать. Нифея… Миланис,… Лания…       Фарэец провожал их, следуя взглядом все глубже в скопление названий обитаемых планет. Куда-то к центру системы, где алые огни меркли, сохраняя нетронутый островок.       Солавис…       Итэя…       …       Тория.       Название резануло мысль Жейка и он, не веря, перечитал центральное название еще раз.       Тория…       Подписанная фигурным шрифтом тусклая звездочка, мерцающая белым, нетронутым светом.       — Это… ошибка? Или какая-то шутка? — осторожно спросил Жейк, указывая на центральную звезду.       Лаккомо достаточно было мельком глянуть на карту, куда показывал фарэец:       — Нет.       — Хотите сказать, вы жили там раньше? — в лоб рубанул пират.       — Да.       Многое начинало спешно вставать на свои места. Жейк быстро собрал факты, и сообразил, что такое знание противника вплоть до численности населения можно получить только если следить за системой непосредственно изнутри. Это логично! Можно было догадаться раньше!       — А потом ваши предки сменили планету… — попытался продолжить за близнецов Жейк, однако Лаккомо тут же поправил его.       — Звезду.       — Прости… что? — мотнул головой пират.       — Мы сменили звезду, — ответил Лаккомо, подойдя к бледной точке с названием родины и подставил под нее палец, словно та была невесомой пушинкой.       — Поясни… — Жейк едва различил собственный голос, но ториец прекрасно услышал его.       — Никогда не задумывался, почему при десятках тысячах лет, которые насчитывает наша история на планете, в какой-то момент мы сменили летоисчисление на «эру Новых Звезд»? — отозвался Лаккомо, все еще держа палец под искрой. — Ведь все было так просто. Однажды звезды на небе стали другими. И под ними народ начал новую жизнь.       Жейк смотрел на призрачно-бледную звезду не моргая, но и не видя ее, словно пытался представить себе, что таится за словами вице-короля. Эра. Новых. Звезд. Типично торийское поэтичное название, которое всеми воспринималось как иносказательность, вдруг внезапно обрело смысл. До тупости прямой смысл. Только кому взбредет в бошку понять это так буквально. А если даже кто-то понял… То нормальные люди всегда подумают про типичный колониальный ковчег, нашедший новый мир, когда старый был разрушен миллион и одной катастрофой из всего списка фантастики.       — Как такое возможно? — прошептал Жейк. — Вы сбежали… планетой? Но как?! Как это? Планета — не корабль! Тут нет двигателей. Нет буксировочных тросов. Нет парусов. Нет мегаогромных супер врат… которые бы запустили круглый булыжник через гипер! Тут на градус сдвинешься по орбите, и все живое передохнет! А вы…       Он помотал головой, взлохматив жесткие волосы.       — Силовой купол, растянутый над планетой, и очень глубокое погружение в подпространство, — ответил Лаккомо. — Затем движение по гравитационным струнам к рассчитанным заранее координатам и выход на стабильную орбиту.       — Что..? — скривившись, не понял Жейк.       — Магия, — перефразировал Эйнаор. — Особый подраздел науки, ориентированный на работу с энергией реальности напрямую. Наш народ когда-то обладал этими знаниями и мог творить невероятный ныне вещи. Такие как… прыжок всей планетой через полгалактики на другую сторону от ядра.       — Не может быть… — медленно помотал головой пират, недоверчиво глядя на обоих близнецов. — Это… крайне странно! Так не должно быть! То, что было несколько тысяч лет назад могло сто раз переиначиться в сказках.       — Это факт, хранимый нашим народом, — подтвердил торийский наставник, и его голос не дрогнул ни тенью сомнения. — Неужели доказательств наличия дъерков и ментальных практик недостаточно для вашего убеждения?       — Я не… — Жейк осекся, споткнувшись об уверенный и холодный взгляд Эантара, а потом медленно снова перевел взгляд на карту.       Сумасшедшие торийцы в уме Жейка дополнились очередной безуминкой, которую невозможно игнорировать. Карту можно подделать. Архивы можно дописать. Можно заставить даже всех потомков верить в невозможные деяния предков, придумав им красивую историю рождения на свет или героические битвы. Жейк, не думая, назвал бы все фикцией и приукрашенными легендами, если бы не те необъяснимые нюансы, которые едва сегодня не лишили его жизни. Дъерки… странные создания, которых с натяжкой можно было причислить к каким-нибудь эфирным инопланетянам, которые однажды поселились на Тории и с тех по начали паразитировать на ее жителях. Но какая разница, как они здесь появились, если на настоящий момент они уже просто есть!       Они существуют. Они доставляют реальные проблемы!       Так же как доставляют проблемы торийцы со своим «чтением мыслей». Жейк мелочно радовался, что он смог договориться и подружиться с королевской семьей и все проблемы, которые они могут доставить другим, обойдут его стороной.       Но прыжок планеты…       Это уже перебор.       С усилием потерев лоб, Жейк пока отошел от карты и принялся мерить неспешными шагами зал. Ему нужно было пройтись и дать рою мыслей короткий отдых.       Но планета как ебучий корабль?!...       Потерев еще закрытые веки Жейк все равно возвращался мыслями к безумной части истории. Надо же было такое придумать!? Нахрена?! Обычно все выдумки из серии «мы прибыли, а потом героически победили!» А тут наоборот! «Мы всрали, а потому сбежали!» Но, может, в этом-то и дело? Никто не признается в своем поражении.       — Кто были эти планеты? — потерянно спросил Жейк.       — Наши колонии и дружественные виды, — ответил за всех Эантар, воспользовавшись тем, что его слова действовали на фарэйца с большей убедительностью. Его голос звучал текуче, как ручеек. — Когда-то торийский народ познал способ общения с другими цивилизациями, и через какое-то время смог подняться выше небес, чтобы жить среди звезд. Тогда был расцвет нашего вида. Мы множились числом, осваивали новые земли, открывали тайны вселенной, налаживая контакты с другими царствами, от которых поныне остались лишь бесценные дары, хранящиеся на всеобщем обозрении в наших музеях. Наш народ не знал нужды и лишений, расселяясь все дальше от родного мира… Пока однажды беда не заразила умы далеких планет.       — Вы знаете, что с ними случилось? — спросил Жейк, завороженно поддаваясь плавному и текучему тону голоса и будто бы видя мимолетные образы бесконечно минувших лет.       — Знаю, — ответил Эантар, и фарэец резко и назидательно перевел взгляд на близнецов.       Ведь еще несколько минут назад они утверждали, что династия не сохранила данных про того «врага».       — …Но то, что их настигло не поддается однозначному объяснению, — сбил предвкушение фарэйца Эантар. — Каждый из нас описал бы случившееся по-разному.       — Как так? — с недоумением переспросил Жейк. — Ведь это был враг!       — Не совсем, — прикрыл глаза Учитель. — Врагами стали жители всех планет, коих тронула тьма.       — Тьма?       — Позволь я покажу, — ответил Эантар.       И прежде, чем Жейк собрался озвучить свое согласие, мечник открыл пронзительно-темные глаза, а фарэйца окунуло в видения.       Первое, что охватило его, был чужой страх. Множественный страх миллиардов, стягивающихся к последнему огоньку света Истока в надежде, что он отпугнет мрак. Среди звезд летали корабли, мерцающие защитными глифами на броне, но едва ли символы спасали от ударов, наносимых точно такими же кораблями, но будто объятыми туманом тьмы. Одна пробоина, одна десантная капсула, брошенная на абордаж, и вскоре очередной корабль угасал, переставая исполнять приказы Престола. Люди сходили с ума. Паника — словно пища для тьмы, приманивала ее, открывая дорогу к разуму. Многие люди выживали после погружения во тьму. Но никто не смог прогнать ее из себя и вернуться к прежнему. Словно яд поражал мысли. Безумие. Чуждая логика. Голод. Пораженные корабли стреляли по своим. Зараженные сходили с ума, убивали себя и друг друга. Друзей. Близких. Родных и детей.       Разрушали то, что было им ранее дорого.       Защита планеты с Истоком казалась безнадежной.       Враг, у которого не было единого разума, чтобы планировать. Тела, чтобы явиться в закрытый мир во плоти. Но была лишь жажда, направляющая подчиненные души… Голод. Этот враг почти победил, сжав кольцо вокруг последнего мира.       Но мольбы народа придали защитникам сил.       Черный луч из рук женщины подобно ножу пронзил агрессивную тьму. Слова, сплетенные в песнь, окутали пеленой защиты планету. Одна за другой угасали жизни великих людей, кто истово поддерживал купол и кровью со слезами жертвовал ради последней надежды. Черный луч продолжал удерживать мрак, а потом…       Планета словно утонула в безвременье. Затихли молитвы. На небе погасли все звезды. Призрачно-сизые всполохи гуляли по черному куполу мира, отрезав жизнь внутри от всех внешних бед. Планета падала в неизвестность, и никто кроме редких людей не знал, как долго еще это продлиться.       Лишь свет Истока озарял небосвод подобно лучам солнца. И ясный лик Королевы, отдавшей всё ради выживания остатков народа.       Жейк всплыл из видений, едва ли отнявших мгновения его жизни. Схватившись за волосы, он мучительно глянул на каждого торийца, словно из последних надежд рассчитывал, что увиденное окажется дурной выдумкой.       — Откуда… образы? — обратился он к Эантару.       — Исток хранит память предков, — отозвался мечник.       — Если он хранит… то не мог бы он поделиться той наукой, которую вы утратили? — потирая чуть ноющие виски, пробормотал Жейк из природной практичности.       Эантар печально улыбнулся.       — Память — не знания, — степенно как ребенку пояснил наставник. — Для последних у нас были архивы.       — Я понял, — кивнул Жейк, и тихо промычал, прогоняя остатки наваждения. Его слегка вело как после кружки бухла натощак, но странные ощущения быстро проходили.       Хотелось спросить, зачем ему все это рассказали, но Жейк своевременно припомнил, что сам задавал вопросы. Любопытство, как всегда, завело его в дебри, и как теперь не отмахивайся, а с новыми знаниями придется жить.       Придется смириться с тем, что сумасшедшие торийцы что-то шарят о прошлом и о космических виражах. Придется принять факт, что эти типы могут и знают больше обычных людей. Правда, их чудесные силы пока вряд ли помогут в космических баталиях. Но диверсионные группы из них могут получиться неплохие. Может и хорошо, что сейчас все проблемы ограничены федеральской внешней политикой. Где во главе сидят обычные люди с обычными потребностями и обычными целями? Потому что как справляться с этим — Жейк понимал. А вот как защититься от неведомой херни, в которую вляпались торийцы… фарэец предпочел бы не проверять повторно мистические умения этих просравших всё потомков.       — А вы уверены, что эта херня вас никогда не догонит? — осторожно спросил Жейк из последней надежды насовсем закрыть скользкую тему далеких проблем, чтобы раз и навсегда сфокусироваться на политике.       На что братья с опаской переглянулись, а Эйнаор ответил:       — Единственное наше спасение — это расстояние.       — Но для вас же оно не стало преградой, — возразил Жейк, уперев руки в бока.       — Одно известно наверняка, — вновь принял нить разговора Эантар. — Если оно обнаружит Торию, оно придет за нами.       Теперь фарэец вместе с близнецами устало покосился на мечника и Жейк с черным сарказмом показал одобрительный жест:       — Ты мастер утешений.       Эантар принял тонкий сарказм и его губы дрогнули в циничной улыбке.       — Ладно… Это все эпично, — признался Жейк, переминаясь с ноги на ногу. — Но почему вы со мной этим поделились? Хранили бы всю эту династическую тайну дальше, а я бы спал спокойно.       — Но это не династическая тайна, — заверил его Лаккомо. — Об этой истории знают все наши люди.       — А ты согласился делить с нами одну планету, — напомнил Эйнаор.       — Это справедливо, если последние тайны вскроются раньше, чем мы погрузимся в работу, — снова перехватил диалог Аллиет-Лэ, но закончил за него младший брат:       — Чтобы никто не исказил правду и не настроил нас друг против друга.       Жейк хохотнул, с иронией представив почему какие-то древние события полумистической давности должны испортить мнение пиратов, нелегалов, контрабандистов и вообще космических разбойников о заумных торийцах.       — Скорее это ваши разочаруются в моих, если начнут плотнее общаться, — голос Жейка мрачно упал.       Но Эйнаор склонил задумчиво голову набок, будто вслушиваясь в его тон, а потом изрек тяжелую истину:       — Но ведь это наш народ когда-то бросил последних своих и сбежал от врага…       Жейк неловко кашлянул и пошкрябал макушку. А ведь и правда.       — Надеюсь… — признался он, покосившись на карту, — до этого не дойдет.       Лаккомо твердо кивнул, а вскоре огромная карта снова начала меняться и плыть под светом проекторов. Галактика рассыпалась искрами, и вскоре в зале межу присутствующими снова растянулось знакомое скопление звезд с привычным расположением цветных пятен. Снова мелькнули знакомые названия, и Тория заняла привычное Жейку место в объемной голограмме белых искр.       — Если у тебя еще есть вопросы… — обратился Лаккомо к Жейку, но тот уверенно покачал головой и махнул руками, — то я бы вернулся к работе. Самое время высказать особые пожелания для поиска подходящей планеты.       — А потом? — уточнил фарэец. — Будем перебирать их вручную и читать каждую пометку? Надеюсь, что нет.       Лаккомо загадочно улыбнулся, а потом шагнул к терминалу, склонился над ним и принялся перебирать в интерфейсе мелкие окна. А когда нашел нужное, то достал из нагрудного кармана тонкую пластинку коммуникатора и отработанно положил ее в центр вызванного окна. Интерфейс одобрительно засветился, просигнализировал установленным соединением, которое явно не впервые подхватили дворцовые сервера. Лаккомо выпрямился и произнес в потолок:       — Эо? Установи соединение с базой данных исследованных планет.       В ответ на его слова из коммуникатора раздался спокойный и чуть мелодичный синтезированный голос:       — Требуется подтверждение Лоатт-Лэ.       — Подтверждаю, — отозвался в свою очередь Эйнаор.       Ничего не изменилось внешне и на панели не появилось никаких иных символов, но следующая фраза того же голоса раздалась уже из динамиков, встроенных в тактический зал, отчего показалось, что мягкий голос окутал вокруг как шелковое полотно:       — Соединение установлено.       — Чудесно! — удовлетворенно улыбнулся Лаккомо, после чего повернулся ко всем гостям тактического зала, тихо хлопнул ладонями и провозгласил: — За работу! Эо, проанализируй планеты и оставь на карте те, которые пригодны для жизни жителям Тории и Фарэи.       — Состояние почвы? — уточнил голос из динамиков.       — Пригодное к земледелию.       — Световой день?       — Аналогично в привычном диапазоне как для торийцев, так и для фарэйцев, — дополнил Лаккомо.       Жейк скептично покосился на вице-короля, но позволил ему и дальше задавать размытые параметры, пока невидимый искин не удовлетворился, и спустя мгновение объемная карта не погасла.       В первую секунду Жейку даже показалось, что все сверкающие точки исчезли, но вот у него из-за плеча всплыла первая, а потом фарэец поймал взглядом и остальные. Одинокие искорки, разбросанные по всему звездному скоплению в пределах Федерации, они мигали как бриллиантовые камни под светом, распуская рядом с собой подробный список данных, приглашая гостей зала к чтению.       Таких искр было немного, но каждая в бесконечном потоке звезд казалась бесценна. Любая из этих планет может приютить на себе. Любая может стать для династии и клана вторым домом. И сейчас за братьями и Жейком осталось самое малое — выбрать ту единственную планету, с которой их свяжет судьба.              

***

      Где-то в неизвестном космосе              «Искатель» шептал из каждой стены.       Тихо-тихо, как нежная колыбельная. Как украдкой нашептанные идеи. Как родные крамольные мысли, эхом резонирующие по кораблю.       Чужой смех звенел иронией и злой издевкой. Смех, как многоголосый колокольчик, то гаснущий, то слышимый вновь.       Марин осторожно остановился на развилке широких коридоров корабля и вслушался в общий эфир. Этот смех… далекий, но такой близкий, звучащий на общем канале связи прямо в его голове…       Смех о нем. Острый, как лезвие скальпеля. Колкий, как хирургическая игла.       «Он предаст нас…»       «Конечно! Он сдаст нас».       «Цинтерская шавка. Всегда хотел это место и вот получил! Теперь довольный! Наслаждается слухами!»       «Да, ставлю на то, что кайфует от прямого эфира».       «Ты ведь наслаждаешься, Марин? Эй, ты, красавчик? Ты ведь слышишь нас? Миленький, порядочный лизоблюдик… Доволен ли ты теперь общим эфиром? Сам приказал отключить личку каждому. Теперь послушай, наши нежные сказочки о себе!»       «Ха-ха-ха! Порадуйся с нами, Марин! Ведь ты не запрещал нам всем веселиться? Ты хотел немного радости на борту? Давай же, поговори с нами! А лучше нет. Просто послушай. Послушай, как мы тебя презираем, конченный ты урод! Мы всегда знали, что ты ненавидишь нас. Ты отключил Кирена. Потому что он говорил правду! Но мы-то запомнили! Ха-ха-ха!»       Оружие Марина медленно начало разгораться. Тонкий писк наручного бластера разнеся эхом по коридорам.       «Ой-ой, как страшно. Но тебе не хватит духу в нас выстрелить».       «Ты ведь хочешь нас всех доставить живыми».       «Туда, где нас разберут…»       «Вскроют».       «Зачистят».       Густая тень скользнула по стенам дальней развилки, и Марин медленно поднял вверх орудие, нацеливая раскаленное дуло вдаль. «Искатель» все еще находился в прыжке. Стены тяжело нависали, будто сжимая сознание в тиски, а кристаллу Сердца в грудной камере раз за разом казалось тесно. Марин боролся с регулярным желанием вскрыть камеру даже вопреки всем запретам и протоколам. Хотелось поддеть ее пальцами, распахнуть створки, дать кристаллу «продышаться».       «Нет, он не выстрелит».       «А если проверим?»       «Давай… Раз-два-три-четыре-пять! Марин, я иду тебя искать!»       Смех отражался от стен, приближаясь с черной тенью вдали коридора. Марин изменил настройки орудия, убавил температуру и приготовился. Главное не повредить внешнюю обшивку. А уродливый декор внутри и без того не жалко.       — Пректон, — позвал в эфире Марин, нацеливая оружие. — Второй ярус, третий отсек, поворот к реакторной. Мне нужна твоя помощь.       «Марин-Марин… Как скучно. Ты лишаешь нас полноценной забавы!»       «Надеешься на боевую поддержку? Как мило. Значит ты все же слабак».       «Тем более тебя не жалко. Ну поиграй с нами. Побегай».       — Пректон!...       Смех звонко резонировал в кристалле, зашкаливая показатели, перегревая процессор, захлестывая восприятие, подобно лавине, пока оглушающая тишина за границей корабля сдавливала отсутствующие барабанные перепонки.       До боли в висках Марин щурился, вглядываясь в темную даль, слыша чужие тяжелые шаги, пока собственная ладонь сжимала пистолетную рукоятку старенького бластера. Любимого раритета с деревянной подложкой и лазерной гравировкой на металлическом корпусе. Эта антикварная малышка точно не навредит кораблю. Подумаешь, чихнет порохом, зато выпустит десять грамм металла в мягкую оболочку и обмажет стены эффектным фонтаном брызг. Зато корабль внутри останется цел. А этот приятный давно забытый запах пороха протрезвит разум, рассеет мрачную обстановку и напомнит о веселых часах старых стрельб в тире с друзьями на точность. Когда от отдачи уже болели запястья. Сладковатый привкус пороха щекотал горло и корень языка, не давая себя ни запить, ни сглотнуть. К нему привыкаешь. Его потом ждешь. Отстреливаешь целый магазин «в десятку», смеешься с напарниками, обмениваешься хлопками по спине и дружественным тычком в кулак, снимаешь наушники, вдыхаешь аромат разогретого металла и пороха, чтобы затем…       — Марин.       Тяжелый металлический манипулятор мягко сжал его полиарконовое плечо, и полиморф вздрогнул от звякнувшего звука, разбившего всю экранированную дорожку тира. Некогда глухие стены отразили эхо металлического скрежета шарниров. Мишень вдали растаяла, обратившись развилкой далекого коридора, оставив текучие, приближающиеся тени и издевательски едкий смех.       — Я здесь Марин. Ты звал.       Знакомый голос Пректона врезался в общий эфир, а второй манипулятор осторожно удерживал руку Марина, прытаясь опустить ее. Настоящую руку. Полиарконовую. Развернувшуюся на несколько «лепестков» брони, обнажая встроенное сияющее прогретое дуло. Не было запаха пороха. Но смех, как та сладость на нёбе, прилип к сознанию безопасника, не отпуская его ни на миг.       — Скажи, Пректон, — обратился Марин, стойко слушая издевки в свой адрес. — Там впереди есть кто-нибудь?       Подошедший к нему высокий и спокойный робот-полиморф для убедительности и спокойствия Марина посмотрел вдаль, и покачал несколько раз головой.       — Там снова никого нет.       — Уверен? — осторожно и требователь спросил Марин.       — Как всегда — да.       — А смех в эфире? — аккуратно спросил полиморф, плавно опуская оружие.       — Смеха тоже нет.       — Значит, всё как всегда тихо? — уточнил неспешно безопасник.       — Да. Ни смеха. Ни голосов о вас. Ни обсуждений вашей должности. Ни…       — Достаточно, — Марин недоверчиво отвернулся от коридора и посмотрел на Пректона. — Я понял.       После чего опомнился, почувствовав, как манипулятор робота все еще держит его за плечо и с неловким дружелюбием похлопал его по ладони.       — Благодарю, Пректон. Можешь отпустить.       — Я должен удостовериться, что ты в порядке, Марин. Таков протокол. Ты сам его для меня составлял.       — Верно… — послушно опустил голову полиморф и, насильно успокоившись, принялся говорить ровным тоном под запись, явно уже не первый раз. — Марин Кхэл, глава службы безопасности «Искателя». При продвижении по коридору в одиночку был уверен, что слышу голоса и смех своих подчиненных. Активных действий не предпринимал. С места не сходил.       — Это всё? — спокойно, но педантично спросил Пректон.       — …Да, — после мимолетной паузы ответил Марин. — Личное состояние: агрессии ни к кому не проявляю. Действия экипажа оцениваю как хорошее.       — Принято. Благодарю, Марин, — отозвался охотно Пректон и отпустил его плечо.       Полиморф глянул напоследок на ладонь Пректона и его эмоции плеснули короткой улыбкой. В эфире вновь стояла благополучная тишина, и фон не полнился чужими голосами и ядовитыми смешками. Даже лишние тени в коридоре исчезли, заменившись тусклым светом, лишь иногда помаргивающего освещения. Опять где-то в проводке притаилось мелкое короткое замыкание. По-хорошему, надо вызвать Джаспера. Но он нужен остальным на мостике. А эта ерунда подождет.       — Пректон? — раздался в эфире надрывный голос Кримы. — Пректон! Меня Сайрэз обижает!       — Иди, — сказал Марин, кивнув роботу, занявшему тело старого друга, — Ты нужен ей.       — Пректон! Он сомневается во мне! Пытается выдрать все кабели в моей каюте! Он говорит, что я тупая!       — Я иду к тебе, Крима, — ответил Пректон, после чего мгновенно связался с Рэтхэмом. — Сайрэз, где вы находитесь в настоящий момент.       — В своей лаборатории. Понимаю тебя, Пректон. Но Крима на мои слова не реагирует.       — Я понял вас, — робот стремительным шагом удалялся вперед по коридору, и Марин, вскоре потерял его из вида, слыша только тихие фоновые голоса членов экипажа.       Он заглушил многие из них, чтобы не сливать все обсуждения в общий поток, но по необходимости, каждый голос увеличивал громкость, если Марин хотел вслушаться. Это все походило на существование в одной общей комнате. Или в большом голосовом чате, где у экипажа не было тайн друг от друга, но даже сейчас гибкий разум находил лазейки в их принятых мерах.       Разум… очень сложно ему все объяснить. Порой он чист и трезв. И логика торжествует, отрицая любые всплески эмоций и старые обиды на коллектив. А порой, как в такие темные минуты, он готов выворачивать наизнанку каждое мельком сказанное слово, каждый косой взгляд, зашкаливая эмоции и доставая из недр старые страхи. Что есть разум, как не виртуальный портал в любое время и любое отражение реальности? Разве Пректон в состоянии утверждать, что увиденное и услышанное лишь померещилось? Разве этого не существует где-то в другой параллельной вселенной? Всех этих слов. Издевок. Чужих отношений…       Разве их разум не получил от той планеты, Лании, новый дар, благодаря которому они могут заглядывать в другие ответвления реальностей?       Разве то, что они видят, не делает их сильней?...       — Внимание всему экипажу! — в динамиках на борту раздался противный треск и Марин мотнул головой, вцепившись в сенсоры.       Мимолетная мысль о разуме тут же вылетела из головы, заполнившись треском случайных помех, за которым последовала разноголосая брань экипажа в эфире.       — Простите! — натянутый жизнерадостностью голос Джаспера перебил помехи и вскоре чисто зазвучал из динамиков. — Итак. Внимание. Через час «Искатель» пойдет на очередное всплытие. Всем оставаться на местах, наружу не выходим, манипуляторы за борт не суем.       — Джас! — одернул его из динамика голос Пирта.       — Ладно. Шутка. Думал, нам всем ее не помешает. Так… Короче… О чем я.       Даже болтливость и сдержанность Джаспера давала сбой.       — Остановка. Верно… — продолжил он. — Стоим сутки, охлаждаем двигатель, потом снова в прыжок. Еще два таких цикла, и мы достигнем границ известной системы.       В эфире раздалось многоголосое облегчение и радость. Марин прислонился к стене корабля и звонко ударился затылком о внутреннюю обшивку. Осталось недолго. Он уже ненавидел этот корабль. Хотя еще месяц назад считал его домом.       Как многое меняется.       Джаспер еще что-то ободрительно говорил, перечисляя для народа общие показатели и точные величины. Так было спокойнее. Где-то на другом конце корабля Крима с встретила Пректона в своей каюте, и с ужасом бросила на пол оборванные кабели освещения, которые выдернула из-под обшивки сама. Осознав, что случилось, Крима в панике кинулась к Пректону и крепко обняла за плечи.       Если бы полиморфы могли лить слезы…       Если бы робот знал, как проявить утешение.       Пректон стоял, тихо успокаивая члена команды, а Марин впервые за все время взмолился. Но не о благополучии или успехе. А о том, чтобы Вайон не проснулся из своего стазиса за их остаток пути. Потому что пока его телом управляет Пректон, у экипажа еще есть шанс успешно добраться. Ведь только электронные логические программы Пректона не поддаются шальному безумию, которое спутывает эмоции всей старой команды.       Джаспер тем временем закончил отчет о состоянии «Искателя» и завершил свою речь уже ставшей привычной для всех ободрительной фразой:       — Держитесь, ребята, мы почти дома.