Гебо

Imagine: c’est la guerre et personne n’y va... Париж, май 1968

Почему-то во всем бесконечном - потенциально - мире, только ты остаешься прекрасным непостижимо. И в холодной постели, в огромной пустой квартире я, свернувшись в клубок, говорю с тобой об Алжире. Об Алжире, да! И о взрывах на стадионах, об обрюзгших, залгавшихся бывших лихих бомбистах, и о прячущих взгляд палачах в французских погонах, что понять не могут: чего б не пытать террористов? Я любовь к тебе различаю как в сердце отклик, послевкусие слов столь простых и столь непривычных: "Удивительно, - ты говоришь, - столько пролив крови, эти люди звучат и выглядят так обычно!" Так вот просто, обыденно камнем мне вскроют череп или хлоркой напоют в глухих промозглых застенках эти спящие в мелких и мутных душонках звери - сутенеры, бандиты, доносчики, интервенты. И тебя развлечения ради или наживы будут бить ногами в заблеванной подворотне. Как же нам повезло, если мы по-прежнему живы! Если нас до сих пор друг у друга никто не отнял! Мы с тобой говорим о свободе и о надежде, потому что твердить о любви нам кажется лишним. Расскажи же мне сказку о том, как бывало прежде: о студенческом бунте и красном майском Париже.