Давай попробуем еще раз?

Наверное, есть что-то утопичное в том, чтобы умереть на руках любимого человека. И пусть пахнуть будет не полевыми цветами, а лекарствами, и на печальную улыбку, какую часто можно видеть в до наигранности красивых фильмах о любви, попросту не хватит смелости. Но не так страшна смерть, как ее ожидание. Тягуче, утомительно долго тянется время, и неизвестно, сможешь ли дожить хотя бы до вечера. Но все же… приятно, должно быть, осознавать, что уходишь, до последней минуты оставаясь рядом с самым дорогим тебе человеком. Вот только запертый в больничных стенах Мэтт был лишен этого. Наркотические сны. Изредка реальность остро вгрызалась в сердце невыносимой болью, но мгновенно ее глушили уколом медикаментов. Уже не жизнь, а лишь существование, бессилие и ожидание неминуемой смерти. Мир похож на огромное черное пятно, словно Мэтта накрыли тяжелым одеялом, отрезав от света – слепота оставила свой отпечаток на глазах парня так неожиданно, лишив сомнительной радости наблюдать однообразные картинки перед глазами. Нечестный ход со стороны недуга – пару дней назад он перестал и слышать, навсегда потеряв возможность слышать нежный и чуточку виноватый голос Виолетты. Можно считать за удачу, что болезнь позволила хотя бы иногда довольствоваться осязанием. Мягкие прикосновение длинных пальцев девушки: ласково погладить по впалой щеке, взять за руку, должно быть, прошептать что-то утешающее, но об этом парень мог только догадываться. Так мучительно знать, насколько ты беспомощен и зависим от окружающих тебя людей. Даже от глотка воды тошнило, питание давно уже поступало через длинную иглу, пронзающую вену. Новым домом давно стала насквозь пропахшая лекарствами кровать и небольшой шкафчик, в котором помимо одинаковых рыжих вещей лежали несколько принесенных Виолеттой книг, которые Мэтт так и не успел прочитать. Словно кандалами парень прикован к множеству громоздких аппаратов, которые, подобно якорям, удерживали его на этом свете. Жестокая несправедливость: в бою с болезнью парень имел право проиграть лишь единожды, она же могла отступать бесчисленное множество раз. Разве это честно, что приходится сражаться с противником, когда ты заранее обречен на поражение? Вопрос лишь в том, насколько ты сможешь оттянуть проигрыш… Вот только с каждой вырванной у смерти ночью становится все сложнее, да и уже хочется сдаться, отказаться от бессмысленного боя со слишком сильным соперником. Может, правда лучше забыться, чем издеваться над окружающими и самим собой тщетными попытками хотя бы ненадолго вырвать из костлявых рук гибели? Тяжелое, сиплое дыхание, с трудом вздымающаяся грудь. Заполнившая сознание боль, словно сжигающая изнутри. Отчего же сейчас лекарства ее не унимают? И почему на невидящих глазах вскипают слезы, дорожками бегущие по лицу? Не хватало сил на то, чтобы дышать и бороться. Неужели это конец? Несколько неровных, тяжелых ударов сердца. Последний судорожный вздох. Поражение в очередной битве со смертью.